1. Достоинство послания Медведева, кстати, как и всех публичных выступлений Владимира Путина на этот счет, состоит в том, что он видит разницу между нормальным человеческим уважением к своей стране, ее достижениям, традициям и мифом об особом русском пути, об особой русской альтернативной цивилизации. Здесь важно понимание того, что нормальный, гуманистический патриотизм не должен вести к проповеди изоляционизма, противопоставлению России Европе, а российских базовых ценностей – европейским.
2. Подобный акцент на ценностях свободной и достойной жизни, несомненно, обоснован не только с идеологической точки зрения, как важная манифестация приверженности руководства страны к европейской культуре и европейским ценностям, но и с практической. Не случайно на первый план выдвигается важнейшая задача закрепления и обустройства наиболее одаренных представителей новой России в своей стране.. Безусловно, новое поколение отдает себе отчет, о чем, кстати, тоже говорил Медведев, что главным условием развития и сохранения демократии все же является наш национальный суверенитет, но оно, молодое поколение, одновременно хочет, чтобы российская жизнь, в конце концов, стала более достойной, разумной и освободилась от множества традиционных российских абсурдов.

1. Подтверждение Россией своей роли на мировой арене, наряду с внушительным экономическим ростом таких двух евразийских гигантов, как Китай и Индия, кажется, окончательно закрепили в международных отношениях конец однополярного мира, основанного на единоличном лидерстве Соединенных Штатов, и послужили созданию минимальных и достаточных условий для образования нового, многополярного планетарного порядка. Наступает новый цикл геополитического развития, реалиями которого станут, по всей видимости, не нации или региональные державы, а крупные континентальные пространства.
2. Угроза возможности слияния общих геополитических интересов крупнейших евразийских держав (России, Китая и Индии) и континенталистских устремлений некоторых южноамериканских государств (4) вновь вызвали тревогу госдепартамента США и определенных североатлантических аналитических центров, которые занимаются выявлением кризисных зон и разработкой геополитических стратегий, отвечающих глобальным приоритетам Вашингтона и Пентагона. Внимание их приковано к континентальным регионам Евразии и странам Латинской Америки, терзаемым давними, не решенными по сей день внутренними противоречиями.

1. Предвыборная президентская кампания в США практически обошла стороной острые вопросы американо-российских отношений. В значительной степени это было связано с тем, что на первый план вышла проблема выживания в тисках внезапно вспыхнувшего глобального экономического кризиса. Даже эмоции по поводу кавказкой войны, подогревавшиеся несколько односторонней интерпретацией в средствах массовой информации, мало отразились на ходе политических дебатов между претендентами.
2. История расширения НАТО заслуживает более внимательного изучения и в России, правящая элита которой в тот исторический момент была полностью поглощена поисками мистических «денег партии» и проведением массовой «игры в « Монополию»» с раздачей ваучеров миллионам своих граждан, призванной засвидетельствовать якобы демократический характер последовавшей приватизации. В США же имела место серьезная попытка организовать национальную дискуссию, чтобы остановить скоропалительные шаги по трансформации НАТО.
3. В любом случае, кто бы ни оказался в Белом Доме, огромную роль в переосмысливании уроков периода после холодной войны и в установлении отношений с новой администрацией в США, столь важном в момент небывалого глобального экономического кризиса, будет играть и тот багаж с которым придёт и руководство России. И во внешней и во внутренней политике (в которой борьбе с коррупцией, увы, не в состоянии помочь никакие даже вместе взятые деньги Сороса и Уоррена Баффета).

1. С началом перекройки границ в Европе, а с ней и с отказом от принципа нерушимости границ и территориальной целостности государств, участники Хельсинского Соглашения отошли от других важнейших принципов, таких, как невмешательство во внутренние дела, мирное разрешение споров, неприменение силы. Ярким примером стал кровавый распад Югославии, завершившийся ее фактическим расчленением. Страны Запада–члены НАТО приняли в нем активное участие, и с признанием ими независимости Косово этот процесс дошел до своего логического завершения.
2. Общеизвестны антагонистические отношения России и балтийских государств. Различаются позиции по дальнейшему развитию региона у Польши, Германии, у скандинавских стран. Но все же они не столь антагоничны, чтобы застопорить движение к согласию. Прорыв может и должен состояться тогда, когда Россия возьмет на себя роль коммуникатора этого процесса. Коммуникатора, который понимает свою роль не только как посредник, хорошо понимающий и учитывающий интересы сторон. Он должен также активно вести поиск новых идей, минимизировать возникающие угрозы, быть «прорабом мнений», постоянно создающим все новые возможности для диалога
3. Коммуникаторские функции России сейчас востребованы на всем протяжении российских границ от Атлантического и до Тихого океанов – на Кавказе, в Центральной Азии, на Дальнем Востоке. И тогда поиск компромисса и достижение договореностей на региональном уровне, как постепенно складывающаяся мозаика, вполне может привести к созданию новой системы безопасности на глобальном уровне. Системы безопасности, отражающей современные реалии и максимально верно учитывающей интересы подавляющего большинства государств на мировой арене.

1. Стратегическая цель внешней политики Индии - превращение в державу мирового уровня - определилась еще более полувека назад, сразу после завоевания страной независимости. Крах биполярного устройства мира, развал Советского Союза и фактический распад Движения неприсоединения привели к тому, что Индия потеряла возможность играть на промежуточном положении между Западом и Востоком и использовать противоречия между двумя системами, что в прошлом приносило ей существенную выгоду. Произошла определенная переориентация внешнеполитической стратегии Индии, но она касалась, в первую очередь, механизмов и способов достижения макроцелей, а не самих стратегических задач.
2. Основную роль в системе международных отношений в Южной Азии играют индийско-пакистанские отношения - и из-за наибольшего политического, экономического и военного веса двух стран, и из-за их практически постоянного противостояния. Наличие разных национальных интересов, политических систем и политических культур, религиозная гетерогенность дополняются геостратегическим фактором. Пакистан находится на стыке с мусульманским регионом, откуда он способен получать дополнительные экономические и военные возможности усиления своих позиций против Индии. С самого начала пакистанские власти рассматривают Индию как своего основного стратегического противника. Даже после войны 1971 г. Пакистан остается единственным потенциальным соперником Индии в Южной Азии.
3. Для преодоления недоверия между государствами и народами региона, укрепления региональной безопасности важную роль могла бы сыграть Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК). Официально она была создана в декабре 1985 г. в Дакке. Было решено, что организация будет заниматься исключительно вопросами экономического, технического и культурного сотрудничества. Была достигнута также договоренность, что все официальные обсуждения двусторонних и спорных вопросов на совместных форумах запрещаются, решения будут считаться принятыми лишь при условии согласия всех сторон. Наиболее весомым вкладом СААРК в дело нормализации ситуации в регионе стало создание механизма для проведения неформальных встреч и дискуссий лидеров стран.

1. Ситуация, связанная с возможным превращением Ирана в ядерную державу, приобретает характер международного кризиса. При осуществлении наихудшего сценария она может вызвать крупномасштабный конфликт. Одним из главных акторов при этом, наряду с самим Ираном, являются Соединенные Штаты. Цель настоящей статьи - проанализировать ирано-американские отношения, включая следующие аспекты: интересы американской администрации в контексте предотвращения ядерного вооружения Ирана; вероятные цели и задачи иранского руководства; шансы на дипломатическое урегулирование конфликта; возможность эскалации конфликта вплоть до силовых действий.
2. Фактически отношения между США и Ираном были враждебными, уже начиная с победы " исламской революции " и " дела заложников ". И хотя после обескровившей Иран войны с Ираком и явного затухания исламистской экспансии Тегерана американская администрация успокоилась, само существование воинственного, радикального антизападного режима в Иране продолжало восприниматься как потенциальная угроза тому порядку, который Соединенные Штаты считают в наибольшей степени отвечающим их интересам в регионе Ближнего Востока. Когда в конце 90 - х. гг. в иранском обществе стали нарастать протестные настроения и президентом был избран Хатами, в США это сочли благоприятным признаком начала размывания клерикальной диктатуры.
3. Существуют три сценария развития событий: либо США совместно с Европой, а если получится, то и с другими членами мирового сообщества, приложат все усилия для того, чтобы путем дипломатического давления заставить Иран отказаться от работ по обогащению урана и прекратить попытки обзавестись ядерным оружием; либо, если это не получится, попытаются организовать изоляцию, блокаду Ирана с тем, чтобы наказать его экономическими санкциями и заставить все же уступить; либо признают провал всех попыток воздействовать на Иран и смирятся с мыслью о том, что он станет еще одной ядерной державой.

1. Непропорционально большое влияние на власть военных обусловлено еще и слабостью самих ближневосточных политиков, которая во многом детерминировалась особым статусом военных, утвердившимся в национальном сознании и исторической памяти народа. Политический класс смотрел на многие процессы в стране глазами военных, опасаясь бросить вызов армии. Политическое пространство, где гражданские власти могли бы действовать политическими средствами, оставалось весьма ограниченным, а действия политиков (с оглядкой на военных) зачастую оказывались неэффективными, вызывали недоверие населения и низкий уровень народной поддержки. И, напротив, на этом фоне доверие к военным было в обществе высоким.
2. В подавляющем большинстве арабских стран гражданское общество только начинает складываться. Между формирующимся гражданским обществом и военными сохраняется немало противоречий. Первое выступает за глубокое реформирование армии, которая сохраняет все признаки вооруженных сил авторитарной системы, а власти стремятся сохранить статус-кво, опасаясь нарушить баланс сил и интересов. Даже в такой светской и демократической стране как Турция, правящая элита, особенно ее военное крыло, отрицательно реагируют на эти предложения. Военные стремятся всячески сохранить свое особое положение в обществе, ссылаясь на внешнюю угрозу, опасность радикального исламизма и этнического сепаратизма.
3. Если арабские страны Ближнего Востока выберут демократический путь развития, то гражданское общество постепенно станет играть решающую роль в формировании власти и политики, осуществлении контроля над основными сферами жизни и деятельности государства, в том числе и над армией. Однако в условиях неразвитости демократических институтов в арабских государствах Ближнего Востока и практически полным отсутствием в них подлинно гражданского общества, сегодня можно говорить не столько о гражданском контроле над армией, сколько о контроле со стороны политической власти, в состав которой, наряду с гражданскими политиками, входят также и представители военных кругов.

1. Ни одна из поставленных администрацией Буша-младшего стратегических задач по переформатированию «Большого Ближнего Востока» в глобальных интересах Запада не реализовалась. Американские позиции здесь не только не укрепились, но существенно ослабли. Соединенные Штаты не получили контроль над энергоресурсами региона. Огромное силовое превосходство Запада не привело к геополитическим и геоэкономическим выигрышам. В Ираке Вашингтон, по мнению самих же американских экспертов, оказался в «катастрофической ситуации». В Афганистане, несмотря на эскалацию численности вооруженных сил НАТО, влияние талибов постоянно возрастает.
2. Наступление Запада ускорило превращение ислама в основную составляющую внутриполитической жизни практически во всех мусульманских странах. С одной стороны, экономика этих стран остается компонентом глобального экономического механизма Запада. Соответственно значительная часть правящих элит уже интегрировалась, в качестве младшего партнера, в мировой правящий класс. С другой, практически во всех мусульманских странах существенно усиливается ислам и как идеологический мобилизационный фактор, и как стиль повседневной жизни, и как ведущая политическая линия, и как форма внешнеполитической консолидации. Политический ислам стал главным идеологическим фактором, влияющим на значительную часть элитных группировок и общественное сознание в большинстве мусульманских стран.
3. Демонстрацией укрепления Исламского мира стало появление принципиально новой плеяды руководителей, которые представляют собой пример «исламских технократов» или «технократов-фундаменталистов». Они влиятельны не только в своих странах. Эти лидеры популярны во многих уголках Исламского мира, к их мнению все более внимательно прислушиваются элиты десятков мусульманских стран. К числу таких «исламских технократов», прежде всего, относятся Реджеп Эрдоган и Абдулла Гуль (Турция), Махмуд Ахмадинежад и Али Лариджани (Иран), Халед Мишааль (ХАМАС), Анвар Ибрагим (Малайзия), Хасан Насрулла (Хизбалла), Башар Асад (Сирия) и некоторые другие.

1. Независимо от того, чем закончится политический кризис, которым охвачена последние несколько лет Турция, последствия его будут иметь значение, выходящее за сугубо национальные рамки. Речь идет о глубоком и принявшем широкие международные масштабы процессе, который можно было бы назвать модернизацией ислама, ее европеизацией в смысле приобщения к европейскому образу мыслей и образу жизни, создания некоего исламо-демократического синтеза.
2. Турецкое общество расколото. Объединенные силы левоцентристов и националистов, ведомые генералитетом и при поддержке либеральной интеллигенции идут на штурм власти Партии справедливости и развития (ПСиР), называемой на Западе и в России происламской или умеренно исламской. Политические оппоненты ПСиР искренне убеждены, что политика правящей партии угрожает системе лаицизма, принципам светской власти, которых Турция придерживается со времен Кемаля Ататюрка (начало 20-х годов прошлого века), основателя современного турецкого государства.
3. Оказалось, что неоисламистам под силу разработать и осуществить эффективную модель социально-экономического развития. Эффективным следует признать и реализуемый проект межнационального примирения. Позиционирование Партии справедливости и развития в качестве политической организации движения за исламскую демократию, какими бы не были итоги противоборства с ней традиционных политических сил, не в состоянии окончательно удалить ее с политической арены. Равно как и невозможно теперь уже представить политическую жизнь и перспективы общественного развития в Турции без участия новых, ориентированных на неоисламизм сил.
4. Турецкий политический истеблишмент – кемалисты, правые, левые, националисты - не готовы признать неоисламизм в качестве объективного явления. Но гораздо важнее другое, а именно – все они теперь не могут в своей деятельности не считаться с исламским фактором. Будущее этого международного политического явления находится в прямой зависимости от способности мирового сообщества проявить толерантность, воспринять исламскую демократию не только как теоретическую доктрину, но и как новую политическую тенденцию, с которой можно и нужно налаживать общепринятые партнерские отношения в межгосударственной практике.

1. Контртеррористическая операция в Афганистане привела к укреплению позиций радикальных формирований, базирующихся на территории Пакистана – союзника США по антитеррористичской коалиции. Вместе с тем, влияние самих американцев в Пакистане оказалось подорвано. Стремясь восстановить потери, Соединенные Штаты пересмотрели свои пристрастия. Сегодня они предпочитают налаживать более тесное сотрудничество с гражданскими политиками. По отношению же к своим недавним соратникам в лице пакистанских военных и спецслужб Вашингтон занял жесткую позицию, обвиняя их в содействии террористам. Подобное изменение позиции США сыграло не последнюю роль в судьбе теперь уже экс-президента Пакистана П.Мушаррафа.
2. В прошлом году США стали оказывать сильное давление на Исламабад с требованием активизировать усилия в совместной контртеррористической операции. В очередном докладе National Intelligence Estimate, посвященном проблемам борьбы с терроризмом, Пакистан неоднократно упоминался в качестве страны-прибежища террористов «Аль-Каиды», а Мушарраф – в качестве ее руководителя, неспособного справиться с проблемой. В прессе обсуждалось предложение Президента Буш провести совместную пакистано-американскую операцию по уничтожению лидеров «Аль-Каиды» на территории Пакистана, и ответ Мушаррафа, что подобные акции на территории Пакистана будут проводиться только силами пакистанских спецслужб.
3. Все происходящее несколько настораживает китайских наблюдателей, отслеживающих ситуацию в Пакистане. Китайский Международный Институт стратегических исследований International Institute of Strategic Studies (IISS) представил правительству и военному командованию Китая доклад, датированный 6 июля 2008 года. Сообщения американской прессы китайцы расценили, как предупреждение со стороны США об их готовности провести военную операцию против террористов на территории Пакистана. Тем более, что раньше министр иностранных дел Пакистана признал, что американцы опасаются, что на территории Пакистана готовится нападение на США, сопоставимое по масштабам с терактом 11 сентября 2001 года.