1. Современный кризис длится уже третий год. Спекулятивный характер роста в предкризисный период породил ипотечный и деривативный «пузыри», которые, лопнув, подорвали всю финансовую систему глобального капитализма, поразив и реальную экономику. Диспропорция между богатыми и периферийными странами стала столь серьезной, что деформировала всю мироэкономику. И можно смело утверждать, что начавшийся в 2007 году глобальный кризис был связан не только с перенакоплением капитала за счет нещадной эксплуатации ТНК и международными банками «периферийных» государств, не только с товарным перепроизводством, а являлся следствием системных противоречий мировой экономики.
2. Чтобы изменять мир, нужны реальные политические силы, которые способны это сделать. Те, у кого сегодня богатство и власть, этот мир изменять не желают. Им и в этом мире живется неплохо. У них две стратегические задачи – не допустить выхода людей на улицу, чтобы стихия не смела нынешнюю власть, а также модернизировать механизм функционирования глобальных и национальных рынков таким образом, чтобы кризисы, которые неизбежны, были бы не столь разрушительными, как нынешний.
3. Если же быть объективным и постараться сделать верный вывод из уроков нынешнего кризиса, то он был бы таков: необходимо идти по курсу обобществления производства, сочетая рыночные отношения (на договорной основе) с планированием в национальном и глобальном масштабах на основе многоукладной экономики, в которой целью производства является наилучшее удовлетворение потребностей людей, а не получение максимальной прибыли.

1. Мировой кризис приобрел цивилизационный характер. Это означает, что толковать о нем, оставаясь в мире финансов, отвлеченных экономических показателей, бесперспективно. Кризис вызван не только глобальным структурным дисбалансом в экономике. Он отразил не только противоречие между планетарностью капитала и суверенитетом национального государства. Он не только выразил рассогласованность между глобализацией и политической властью, которая по-прежнему реализуется на уровне государства. Кризис обнажил колоссальный разрыв между реальной и фиктивной экономикой. Он, в конце концов, поставил под удар всю капиталистическую систему.
2. Нынешний кризис, поразивший экономику всех стран, радикально изменил представление о глобализации, как социальном феномене. Разумеется, речь все еще идет о доминировании рынка и неолиберальных формах демократии. Не оспаривается господство транснациональных корпораций в различных сферах жизни – от экономики до культуры. Глобализация по-прежнему активно влияет не только на экономику и политику, но и на культуру, образ жизни и образ мысли. Мировой кризис подтвердил реальность общепланетарных тенденций.
3. Страны мира по-разному пытаются выйти из кризиса. Это, несомненно, приведет к новому распределению сил в общепланетарном масштабе. Не исключено, что кое-где начнут укореняться и нетривиальные мысли. Целесообразно ли сводить многообразные жизненные и практические ценности человека к наживе, к материальному благосостоянию? Не впадут ли массы, парализованные кризисом, после его ухода в еще большую потребительскую паранойю? Правомочно ли общество, в котором господствует только стихия рынка, предназначенность человеческой жизни сводится к наживе, интересы финансово-олигархического капитализма регулируют всю жизнь, бездуховность оказывается неизбежным спутником сложившегося уклада?

1. Кратко сформулируем прогноз. Теоретически можно рассмотреть три варианта дальнейшего функционирования России как системы. Первый случай описывает ситуацию, когда верх возьмет «партия переменных». Это означает, что тенденции либеральной демократии, модернизации, гражданского общества, вестернизации, экономического либерализма и этносепаратизма возобладают над сдерживающими силами русских констант. В такой ситуации нас ждет крах российской государственности. Отдаляясь от констант, власть будет расшатывать почву у себя под ногами, а элиты снова, как в 90-е, вступят в фазу нагнетения конфликта с массами. С СССР произошла точно такая же трагедия, при том, что система была более консолидирована и больше отвечала константам, чем заимственная с Запада либерально-демократическая модель.
2. Второй вариант состоит в том, что политическая система остается прежней, но постепенно меняет смысл, насыщаясь, все более и более элементами русской цивилизации. Можно назвать этот случай «обрусением» режима. Пока – по крайней мере, в период президентства Путина – события развертывались именно по этому сценарию, что обеспечивало системе определенную (хотя и относительную) устойчивость. Данная версия сводится к замораживанию всех процессов в обществе, которое консервируется как оно есть – в полубольном-полуздоровом состоянии.
3. Третий вариант, довольно маловероятный на сегодняшний день, теоретически состоит в победе «партии констант» и построении совершенно иной государственности, укорененной в евразийской цивилизации, с опорой на русский народ и те этносы, которые солидарны с его судьбой и с новой формулировкой исторической миссии для XXI века. Этот сценарий не гарантировал бы нам легкой жизни, но зато поставил бы наших совремнников на один уровень с предками, которые в течение долгих веков шли к великой цели. И шли не для того, чтобы их потомки отказались от ее достижения в самый последний момент.

1. За последние двадцать лет мир кардинально изменился, что не могло не повлиять на систему европейской безопасности, поставив в международную повестку дня вопрос о ее трансформации. Это обусловлено сочетанием новых вызовов и угроз, процессами глобализации, кризисом глобального управления и существующих механизмов обеспечения безопасности. НАТО и активно развивающий Европейскую Политику Безопасности и Обороны (ЕПБО) ЕС, который к началу 2009 г. завершил уже десять миссий кризисного реагирования, позиционируют себя как ключевые игроки в системе не только европейской, но и евроатлантической безопасности. С такой позицией не согласна Россия. Ведь она не только не способствует глубокому понимаю причин текущего кризиса системы евробезопасности, но и выработке дальнейших направлений ее трансформации с прицелом на формирование евроатлантической системы, разумеется, с участием России.
2. Если сравнить ситуацию начала 90-х годов ХХ века и ситуацию конца «нулевых» ХХI века, то можно легко увидеть, что по всем параметрам европейская безопасность расшаталась. Это касается и размывания режима контроля над вооружением, и деградации ОБСЕ, и нераспространения ядерного оружия, и роста количества несостоявшихся государств. Это касается и общего падения управляемости мировой политики и мировой экономики, что подтвердил мировой экономический кризис 2008-2009 гг.
3. Складывающаяся международная обстановка, как представляется, дает нам определенные шансы для продвижения в позитивом направлении. Хотя дипломатическая борьба обещает быть чрезвычайно жесткой (в особенности с «новыми» европейцами), возможности для нее в настоящий момент созданы. Не следует забывать, что расширение НАТО – это своего рода «игра», за которой стоят куда более глубокие процессы: объединение континентальной Европы, перегруппировка сил внутри самого Запада, формирование нового мирового порядка. Эти процессы создают для России немалое поле для внешнеполитического маневра.
4. При обсуждении вопроса о новой архитектуре европейской безопасности обсуждается куда более серьезный вопрос – вопрос об отношении России к Западу (пока он един) и Запада к России. Россия определяет себя по отношению к Западу и тем самым определяет свою национальную идентичность. Запад же решает свою извечную дилемму: возможно ли подлинное партнерство с Россией? Ранее, в переломные моменты мировой истории, Запад, как известно, решал эту дилемму не в пользу России. Все, без исключения коалиции Запада и России в конечном счете рассыпались – и не по нашей вине. Снимает ли проблему культурно-исторического (но не цивилизационного) единства России и Запада инициатива Д.Медведева? Нет, пока не снимает. Пока основные противоречия загнаны вовнутрь. Они, несомненно, себя еще проявят. Но уйти от них не удастся. Сейчас вновь появился шанс на реальное партнерство с Россией. Этот шанс может быть реализован, если Запад не будет и впредь стремиться решить свои проблемы за счет нее.

1. Уже имеется большое число предложений по улучшению нынешнего положения с ДНЯО: государствам – участникам Договора будет что рассмотреть. Рост цен на нефть и озабоченности из-за перемен климата, вызванных деятельностью человека, вновь породили спрос на атомную энергию. А это, в свою очередь, разожгло беспокойство по поводу возможностей ядерной энергетики, ведущих к способности производить ядерное оружие. Высказано много предложений с целью не урезать «неотъемлемое право» на мирное использование ядерной энергии, закрепленное в Статье IV ДНЯО, а интернационализировать топливный цикл.
2. Только общее согласие, обманчивое ныне, сможет спасти ДНЯО, который в 1995 году по воле, в основном, западных держав был бессрочно продлен, и тем сделать мир более защищенным и более предсказуемым. Ведь именно общее согласие, достигнутое на конференции по выполнению ДНЯО 2000 года (после консультативного заключения Международного Суда 1996 года и испытаний ядерных устройств в Индии и Пакистане 1998 года), дало ей силы создать 13-ступенчатый путь к осуществлению целей ДНЯО.
3. Ни одному из предложений, положенных на стол обсуждения конференции, не под силу в одиночку остановить ядерное распространение без заслуживающих доверия шагов всех государств, располагающих ядерными вооружениями, по сокращению и уничтожению своих арсеналов. Угрозы для ДНЯО исходят и изнутри, и извне, и слова американского президента Эйзенхауэра (генерала, ставшего президентом, который предостерег нас от всевластья военно-промышленного комплекса) очень подходят к нынешней ситуации. В своей второй инаугурационной речи он сказал: «Сложность обороны состоит в том, насколько далеко можно зайти, не разрушив изнутри того, что стараешься уберечь извне».