1. Жесткая экономия в США укрепит американскую валюту, но не остановит деструктивных процессов в мировом хозяйстве. ФРС, вероятно, постарается перейти к сокращению эмиссии так же постепенно, как федеральные власти – к политике жесткой экономии. Основания для сокращения долларовой эмиссии казались недостаточно сильными еще в декабре 2010 года. После волны арабских революций и подведения итогов роста цен на продукты питания, они делаются все более прочными. Радикальные перемены в одних странах и их возможность по вине кризиса в других вынуждает американские элиты менять политику. Эта политика одинакова для республиканцев и демократов; различны лишь формы ее идеологического прикрытия.
2. Россия вступает в новый этап мировой экономической и социально-политической нестабильности как страна, провалившая «консервативную модернизацию». 2009-2010 годы прошли в разговорах о ней, но в новых условиях актуальным делается поиск реального решения проблем. Следом за другими европейскими странами, где негативным лидером остается Греция, Россия вступает в период заманивания инвестиций в экономику, из которой они предпочитают бежать. Привлечение их будет основано на самых жестких неолиберальных мерах, пугающих даже большую часть российского чиновного класса. Избранный путь является не просто консервативным, он ультраконсервативен и потому не стоит рассчитывать, что он позволит вывести экономику из совершенно нетривиальной кризисной ситуации. Сделать российский рынок более открытым не значит сделать его более богатым.
3. Процессы на российском рынке чрезвычайно схожи с происходящим в других странах, включая Соединенные Штаты. В России, как всюду на планете, спекулянты продовольствием отнимают сбыт у промышленных товаров. Они губят реальный сектор и разоряют массового покупателя. Бороться с ними для власти означает бороться с крупными банками, с их политикой и интересами, что объективно невозможно. Ведущие банки в России связаны с сырьевыми корпорациями, определяющими политику государства. Бюрократические препоны не помешали России пережить в 2001-2008 года инвестиционный бум. Сокращение налогов и социальных отчислений в нынешних условиях не поможет росту прямых инвестиций, поскольку не создаст для них поля, а обеспечит лишь смягчение условий.
4. Единственный выход для России - это изменение модели ее экономики, кардинальный разворот всей хозяйственной и социальной политики. Но если этого не произошло за два года последовавших за уроком 2008 года, то почему это должно случиться в 2011 или 2012 году? Движения высшего эшелона власти направлены в старом направлении. Однако неучтенным остается социальный фактор, который на Арабском Востоке включили эмиссионный доллар и цены на хлеб.

В обсуждении приняли участие доктор философских наук, профессор, проректор по научной и издательской работе, директор Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета Вал. А. Луков, академик Российской академии образования, главный научный сотрудник Учреждения Российской академии наук Института философии, доктор философских наук, профессор Л.П. Буева.
Ведет «круглый стол» доктор философских наук, профессор П. С. Гуревич.

В ходе дискуссии обсуждались следующие вопросы:

1. Чем объяснить постоянную повторяемость социальных потрясений в истории?
2. Какую роль играют мятежи и восстания в жизни общества - созидательную или разрушительную?
3.  Возможны ли в нашей стране сегодня такие же социальные потрясения?

«Гитлеровские стратеги вынашивали планы агрессии против СССР еще с середины 30-х годов XIX века. Война против Польши, кампании в Северной и Западной Европе были лишь временным этапом на пути к этой основной стратегической цели нацистского руководства. Подготовка к ее реализации активизировалась после разгрома Франции, когда у Германии оказалось достаточно ресурсов для ее ведения.
В самом деле, в интересах агрессии был поставлен военно–промышленный и людской потенциал почти всей оккупированной Европы. Ведь к тому времени вермахт захватил 12 государств: Австрию, Албанию, Бельгию, Нидерланды, Грецию, Данию, Люксембург, Норвегию, Польшу, Францию, Чехословакию, Югославию. По выплавке стали, чугуна, производству электроэнергии и цемента, добыче угля Германия вместе с оккупированными ею странами примерно в два с лишним раза превосходила Советский Союз. В одной лишь Франции оккупанты в 1940 году реквизировали сотни самолетов, 600 тыс. автомобилей, 1 млн велосипедов, тысячи тонн военного имущества, стратегических промышленных и продовольственных запасов».

Философия и политика

1. Как только власть перестала быть идейным и политическим оппонентом, система прежних ценностей и профессиональных установок распалась с поразительной быстротой. И вместе с ней вся многоступенчатая советская философско-идеологическая культура. Теперь каждый гуманитарий предоставлен самому себе, он стал свободен настолько, что ему даже решили не платить за труд (ведь это тоже ограничивает свободу). Философия получает свободу, к которой оказалась не готова, и она защищается от этой свободы уходом в специализацию. Потребность в философском знании, если и возрастает, то только в «ангажированной» форме.
2. Отечественная философия в том виде, в каком она сформировалась в советское время, была протестна и аполитична. Политика представлялась ей как ложная практика, от нее нужно всеми силами уклоняться, чтобы сохранить верность знанию и надежду на иные возможности. Другими словами, философия на выходе из «тоталитарной паузы» (а это последние 20 лет) никогда не сталкивалась с первичностью опыта. Это и есть самый решительный вызов, какой время бросает догматическому миросозерцанию и привычке к «уклонению», культу «чистого знания», в чем долгое время пряталась живая мысль, не смея высунуться.
3. Свобода выбора дает возможность стать (сформироваться) политике мысли, осуществляющей на прагматических основаниях критику «рациональной» или «логоцентристской» философской традиции (мысль освобождается от философии, ведь она находит свое выражение не в одной лишь философии, скорее, она являет собою активную ткань жизни в целом, благодаря которой становятся возможными передача, усвоение и распространение образцов человеческого опыта). Мыслить сегодня — значит мыслить не за, а против философии (если определять всякий наличный «язык» философии как ограничивающий и затрудняющий политику мысли).
4. Философия имеет доступ к опыту свидетельств больше через литературу и искусство, чем через архив или документы истории. Или благодаря собственному вопрошанию. Вопрос о достоверности опыта и доступа к нему затрагивает меня, ищущего философский ответ на вызов, который бросает непроясненность вопроса о «мировом» значении ГУЛАГа. Литература постгулаговская несет в себе отрицательный опыт, который она не столько усваивает и «понимает», сколько предъявляет, передает и рассказывает, т.е. функциониру¬ет как вид памяти, которая исторически востребована, но чья природа так до конца и не объяснена. Почему эта память с максимальной точностью пытается воспроизвести прошлое, но не в силах его объяснить, и сколько бы ни повторялось прошлое, оно все равно оттесняется в глубь бессознательного, как дурной сон, сон-кошмар. И более того, его никто уже и не помнит.

Увидеть своими глазами

«Мера цивилизованности общества справедливо определяется его отношением к своим старикам.
Сегодня старость понимается как синоним угасания, исчерпанности, а не изменения и перехода человека в новое качество. Пожилой человек вытесняется на периферию общественной жизни, исключается из социально престижных сфер, что существенно затрудняет его самореализацию и ускоряет процессы патологического старения.
Проблемы старости невозможно решать, игнорируя социальные аспекты этого процесса. В жизни престарелых людей необходимо участие не только родных и близких, но и государства. Каждый человек, доживший до пожилого и тем более преклонного возраста, вправе рассчитывать на его помощь.
Одной из форм участия государства в области социального обеспечения престарелых является организация жизни пожилых людей в домах престарелых».

О книге Стивена Льюкса «Власть: радикальный взгляд». М., 2010.

1. Более тридцати лет назад Льюкс уже публиковал эту книгу, теперь речь идет о втором, расширенном издании. Тогда возник дискуссионный вопрос, который не потерял своей актуальности: как мыслить власть теоретически и как изучать ее эмпирически? Вопросы безвластия и господства, а также их соотношения были тогда в центре внимания. В середине минувшего века особенно активно обсуждались две книги «Воинствующая элита» Ч. Райта Миллса и «Властная структура общества: исследование принимающих решения» Ф. Хантера. Нарисованная ими впечатляющая картина господства элиты над беспомощным населением вызвала резкую отрицательную реакцию со стороны группы политологов и теоретиков Йельского университета.
2. Льюкс хочет в своем исследовании показать, как осуществление власти предупреждает действия, а порой даже и мысли людей. Он отмечает, что есть три аспекта, которые порождают особой острые проблемы для исследователя. Определенное осуществление власти предполагает скорее не-действие, чем (наблюдаемое) действие. Так, допустим, в нашем российском обществе не обсуждаются вопросы о правомерности передачи власти через назначение преемника, о негативных сторонах вертикали власти. «Несовершение некоторого действия в данной ситуации вполне может иметь специфические последствия, тогда как совершение действия является гипотетической возможностью с определенными последствиями» (с. 79).
3. Власть, несомненно, осознает, что оно творит. Вроде бы нельзя вершить властные полномочия, находясь с «несознанке». Однако не сознавать, что ты делаешь в качестве политика, можно по-разному. Скажем, нередки случаи, когда властитель не осознает реального мотива или смысла своих действий. Можно также не сознавать, как другие истолкуют твое действие. В тех вариантах, когда власть реализуется с помощью каких-то социальных групп, институтов, акторы, то есть политики действуют в рамках структурно определенных границ. Но они тем не менее обладают некоторой относительной автономией и могут действовать различным образом.
4. Книга С. Льюкса, несомненно, значительный теоретический прорыв в постижении власти. Однако вряд ли можно согласиться с тем, что в ней обеспечен радикальный, то есть принципиально новый взгляд на властолюбие. Скорее, автор сделал ряд существенных полемических выводов относительно тех взглядов, которые господствуют в философии политики. Но автор не охватывает своей рефлексией многообразие современной политической практики.

Татьяна Кузнецова, Анатолий Уткин. История американской культуры. М., 2010

Авторы подробно прослеживают, как колонисты, принесшие на новый континент дух старой Англии и идеи религиозного протестантизма, за четыре века интенсивного развития и приема иммигрантов сумели седлать мир своей культуры и разнообразным и глубоким. Единственная крупная страна, не знавшая феодализма, США заняли видное место в мировой литературе, киноискусстве, архитектуре, популярной музыке, а также в философии, юриспруденции, естественных и технических науках.
В книге показано, что Америка успешно перебросила свой экономический кризис на мир в целом, но ее стали воспринимать в большем числе стран как виновницу виртуальных экономических схем и грубой политической культуры.

В.С. Семенов. Судьбы философии в сегодняшней России. М., 2011, 592 с.

В книге анализируется сложное и противоречивое состояние философии в России в последние десятилетия (конец XX – начало XXI столетий, проблемы и перспективы ее дальнейшего развития. Автор констатирует, что философия и наука оказались ненужные российской власти.
В этой критической ситуации многие философы, следуя лучшим, передовым традициям русской прогрессивной философии, стремятся дать ответы на самые болевые и важнейшие вызовы времени. Они творчески формируют оригинальные и широкие философские концепции современного миропонимания, разрабатывают пути и сценарии выхода России из общественного и цивилизационного кризиса, намечают и научно обосновывают перспективы прогрессивного и социально справедливого общественного устройства России на благо человека и народа.

Куда идет российская культура? «Круглый стол «27-28 июня 2009 года. СПб, 2010

В сборнике опубликованы материалы очередного «круглого стола» по актуальным проблемам современной российской культуры, организованного Санкт-Петербургским гуманитарным университетом профсоюзов.
Особое внимание в выступлениях на «круглом столе» уделено роли и месту российской культуры в общемировом культурном контексте, взаимовлиянию традиционалистских и техногенных культур в эпоху глобализации. Участники дискуссии отмечали резкий контраст между технологическим прогрессом современной цивилизации и ее нравственным состоянием, размышлением о том, каким образом может быть преодолен духовный кризис и какова роль культуры в этом процессе.

Клюканов Игорь. Коммункативный Универсум. М., 2010

Книга представляет собой введение в изучение одной из областей современного знания – теории коммуникации. Автору принадлежат исследования по этому разделу социальных дисциплин, получившие широкую известность в США и России. В книге рассматриваются основные принципы межкультурной коммуникации, взаимодействие теории коммуникации с семиотикой, теорией информации, теорией перевода.
На первое место автор выдвигает вопрос о возможности общения представителей разных культур, принципиально различающихся между собой.

Элита России в прошлом и настоящем. Социально-психологические и исторические аспекты. Сб. научных статей. М., 2010

В настоящее время понятие «элита» необычайно расширилось. В нее включают всех, кто хоть как-то выделяется из массы.
Мировая интеллектуальная мысль находится сегодня в поисках новых стилей социального управлении, которые могли бы быть адекватны изменившимся в мире условиям. Но уже сегодня очевидно, что область нуждается не в мобилизационных кличах и не в системе выстраивания власти. Прочность социума и его возможность ответить новым вызовам определяется ресурсом самоуправления, способностью выдерживать стремительные общественные изменения и обеспечивать людям нормальные условия существования.

Три месяца, прошедшие со времени выхода в свет последнего номера нашего журнала, не внесли особой ясности в главный вопрос российской политики, в которой продолжает доминировать состояние неопределенности относительно того, кто же, в конечном счете, станет кандидатом в президенты страны. Но наблюдение за тем, как разворачиваются события, наводит на определенные мысли.
Прежде всего следует отметить, что Д.Медведев, до этого державшийся в тени В.Путина, заметно активизировался в информационном поле. Президент обнародовал ряд резонансных инициатив, которые, правда, при их внимательном «прочтении» имеют совсем другие, а то и прямо противоположные смыслы. Например, президент заявил о фундаментальной реформе межбюджетных отношений, которая должна существенно укрепить самостоятельность регионов. Однако, исходя из анализа инициатив и неофициальной информации, можно предположить, что власть преследует совсем иные цели. Первая – повысить лояльность губернаторского корпуса, который, предвкушая новые возможности, будет более упорно работать в плане достижения «достойного» результата «Единой России». Вторая, а по значимости первая, – под предлогом большей самостоятельности переложить на регионы социальную нагрузку, за которую пока отвечает федеральный Центр.
В Бюджетном послании президент уже заявил, что теперь за медпомощь населению полностью будут отвечать субъекты РФ, а ведь это одна из основных расходных статей «социалки». Таким образом, федеральные власти страхуются уже на следующий электоральный цикл: объем взятых на себя ими социальных обязательств столь велик, что в ближайшие 5-7 лет им придется неизбежно его сокращать даже при высоких ценах на нефть.
Также весьма неоднозначна и другая инициатива президента. Он поручил к осени разработать изменения в законодательство, которые позволят руководству увольнять чиновников с формулировкой «в связи с утратой доверия». По мнению Медведева, это позволит более эффективно бороться с коррупцией, что, однако, весьма спорно. В настоящее время «засветившиеся» коррупционеры и так после «профилактической беседы» с руководством сразу же увольняются либо по собственному желанию, либо по другой статье.

1. Если оценивать массово-психологические процессы наших дней, то нельзя не увидеть этого истомленного ожидания скорых перемен. Минувшие два десятилетия – краткий миг между прошлым и будущим, далеко не соразмеримый даже с продолжительностью средней жизни. Но сколько разломов, уключин, бросков и немыслимых попыток дерзкого парашютирования в неизведанное историческое пространство! Какое множество дерзаний, направленных на желание разорвать социальную ткань, расшить ее по новым лекалам.
2. Как-то неприметно для социальной философии в нашем историческом бытии стерлись грани между революцией и реформой. Распродажа общественной собственности, произрастание с шумом и свистом новых сословий, приручение демократии как верной хранительницы деспотии, предумышленное отвержение народных устоев жизни. Был бы жив Маркс, назвал бы такие преобразования не локомотивами, а ракетами истории. Неузнаваемыми оказываются культуры, нерушимо хранившие себя в течение тысячелетий. Рвутся социальные связи. Все, что было «весомо, зримо, грубо», проваливается в виртуальное пространство.
3. Политическая активность этнических элит вызвала растерянность властителей. В стране живут 182 народа. Однако властвующая элита не озаботилась тем, чтобы предложить обществу адекватную национальную политику. Зреющая дезинтеграция российского общества способна обострить национальные противоречия, вызвать межэтнические столкновения. Не является секретом, что региональные лидеры в течение длительного времени, используя федеральные ресурсы, создавали в республиках моноэтничные политические и экономические элиты. Они искусственно увеличивали процент «титульной» нации. Понятно, что оживление национализма грозит утратой территориальной целостности страны, разрушением межнационального мира.
4. Сейчас уже не время для частичных реформ. Нужны перемены глобального свойства и принципиального масштаба. Мы сегодня наблюдаем рост гражданской активности. Бунт болельщиков, вызвавший драки и погромы в Москве, гневное отношение общества к массовому убийству в Кущевской, процесс против борца с наркоманией Егора Бычкова и противников сноса домой в поселке «Речник». Сформировался большой слой людей, которые объединяются в разнообразные сообщества и социальные сети, чтобы отстаивать свои интересы и ценности. Общество сегодня не боится власти.

1. Современная экономическая система порождает отношения, которые можно назвать «мотивирующим давлением» на личность. Экономическая система порождает массу желаний и соблазнов. Прогресс обеспечивается тем, что гражданину предоставляется масса инструментов для реализации эти желания. Основная масса индивидуумов проводит свою жизнь в попытках достичь того, чем соблазняет, что пропагандирует современное общество. Другая же часть не имеет возможности реализоваться и «сгорает» в огне несбыточных желаний, реализовать которые наяву зачастую не имеет объективных возможностей.
2. Мотивирующее давление общества очень трудно дозировать и потому иногда оно захлестывает через край, порождая желания, которые никак не сможет реализовать подавляющее большинство граждан. И тогда мотивирующее давление общества порождает массу страданий граждан, которые уже сильно мотивированы на успех, но в реальности не имеют возможности получить то, о чем мечтают. А, кроме того, даже умеренное мотивирующее давление общества может стать избыточным для определенной части индивидуумов, менее других имеющих устойчивость к соблазнам общества в силу особенностей психического или физического характера.
3. Россия веками вынуждена была защищаться от натиска агрессивных европейских соседей. Чтобы противостоять технически лучше вооруженным армиям, необходимо было создать современное оружие и современную армию. Однако попытки создавать передовое европейское оружие и армию, но избегать социальных изменений не имели успеха. Уже Петр I вслед за реформами армии и промышленности начал форсированное реформирование общества. Поражение в Крымской войне также способствовало началу нового этапа реформирования российского общества. Советская индустриализация также была вызвана ощущением надвигающейся угрозы. В сущности, при ближайшем рассмотрении любая модернизация общества в России так или иначе связана с осознанием военно-политической угрозы.
4. Сегодня России, как и прежде, угрожает несколько ключевых проблем. Одни из них являются внешними, другие идут изнутри общества. Дилемма в том, что нельзя решать внешние проблемы, не ухудшая состояние внутренних проблем и нельзя решить внутренние проблемы, не ухудшая защищенность от внешних угроз. Чтобы не отстать в экономическом, технологическом, а, следовательно, в военном соревновании с более сильными соседями (ЕС, Китай, США), России необходимо увеличивать государственные расходы. В частности, России необходимо резко нарастить расходы на оборону и модернизацию ВПК. Сегодня осознание внешних угроз вновь нарастает.