1. Можно полагать, что эпоха бессменных лидеров, основанная на калькировании общепризнанных европейских институтов государственного управления, имитирующих демократические системы заканчивается. Глобализирующийся мир отторгает репрессии против собственного народа, чем бы они не мотивировались. В этом отличие современного мироощущения от прошлых времен, когда можно было публично делить диктаторов на своих «сукиных сынов» и чужих. Поставлен под сомнение общепринятый постулат о недопустимости вмешательства во внутренние дела с целью пресечения репрессивных действий авторитаристских режимов. Вероятность инфильтрации цветных революций на постсоветское пространства велика и, прежде всего, на Южный и Северный Кавказ, республики Центральной Азии.
2. Для перевода стран из хаоса политической междоусобицы, гражданской войны и социальной разрухи на рельсы демократического развития и стабильности без разносторонней международной помощи – такой же энергичной и эффективной, как подготовка и проведение революционных акций – эти замыслы и проекты не реализовать. Движение в этом направлении будет разным. В политической практике Туниса и Египта в краткосрочной перспективе будут преобладать партии гражданского общества, удастся сохранить традиции светского государства.
3. Два фактора, органически связанных с геополитическим феноменом незаметно влияли на весь ход, темпы и содержание вспыхнувшего движения за революционные преобразования: первый - очевидный рост авторитета и активное участие в ближневосточных делах Турции, демонстрирующей стабильность и восприимчивость к новым идеям, несмотря на исламскую окраску ее демократии, и второй - отпор, который был дан «оранжистам» в Иране, где исламская власть имеет ярко выраженный архаично-авторитаристский уклон. Влияние Ирана на определенные «родственные» точки (Сирия, Ливан) в регионе будет сохраняться. Тегеран также планирует оказать помощь радикально настроенным мусульманам-шиитам в Бахрейне и Йемене.
4. В дальнейших судьбах региона влияние исламских моделей развития может стать определяющим. В определенной части исламистов возобладают взгляды близкие к турецким «интегристам» и «умеренным», попыткам найти синтез между исламскими ценностями и западной демократией. Стоит приглядеться в политическую эволюцию крупнейшего объединения исламистов «Братьев-мусульман». На данном этапе ее отряды выражают готовность на осуществление своей деятельности в рамках приемлемых для США и ЕС государственных систем.

1. Надо сказать, однако, что действия России в арктической зоне не всегда кажутся оправданными с точки зрения ее национальных и геополитических интересов. Это относится, например, к продаже Аляски Соединенным Штатам Америки в 1867 году. США сделка обошлась в 7,2 млн. долларов, или в 14,32 млн. рублей той поры. «Выкачали» же американцы из Аляски суммы несопоставимые, учитывая добычу нефти, золота и других полезных ископаемых. О военно-стратегическом значении Аляски в современных условиях и говорить не приходится. Не выгодным для России явилось и заключенное в июне 1990 г. соглашение между СССР и США о линии разграничения морских пространств, согласно которому 70% водного бассейна Берингова моря передаются Штатам.
2. Деятельность России в Арктике и ее претензии на значительную часть арктических вод встречает растущее противодействие со стороны других стран, в том числе не относящихся к арктическим. О готовности принять непосредственное участие в разработке шельфа Северного Ледовитого океана заявили уже более 20 государств. Высокоразвитые страны, такие как США, Англия, Германия, Япония, Норвегия уже создали технологии для добычи нефти и газа в ледовой обстановке на глубинах свыше 2 километров. Китайцы приобрели у Украины самый большой в мире неатомный ледокол Xuelong («Снежный дракон») и приняли решение о строительстве новых ледоколов. Дания, Норвегия и другие государства выделяют большие средства на научные изыскания в арктическом поле.
3. США и их союзники, стремясь ограничить Россию и пользуясь правовой неопределенностью огромных территорий Арктики, все более активно выступают за интернационализацию ее вод и шельфов, считая что «…это регион, в котором не действует закон и который способен стать источником конфликта из-за набирающей скорость «гонки за Северный полюс». Западные СМИ, тиражируя тезис о неизбежности усиления борьбы за Арктику, рисуют при этом Россию в мрачных тонах: она, дескать, хочет захватить этот регион, но в то же время не располагает ни ресурсами, ни технологиями для работы на шельфе, а жители российского Севера – это спивающиеся люди, лишенные благ цивилизации и вместе с другими разрушающие хрупкую северную природу.
4. Предстоит усилить охрану северных границ России. До 2020 г. планируется предпринять дополнительные меры для защиты экономических и политических интересов страны в регионе. Речь не идет о строительстве военных баз или создании «специальных арктических войск». В документе говорится об усилении пограничных войск ФСБ, улучшении береговой охраны российских арктических границ и о содержании необходимой группировки войск общего назначения.Намеченные меры тем более обоснованы, если учесть, что в последние годы Арктика стала быстро милитаризироваться. Канада объявила о планах создания к 2012 г. арктических военно-морских сил, включающих 6-8 кораблей ледового класса. Евросоюз формирует собственные военные структуры в Северной Европе и наращивает военное присутствие в Арктике. На территории Норвегии и в прилегающих арктических водах проводятся учения НАТО.

1. Ничто из этого не указывает на готовность в ближайшее время отказаться от ядерного оружия. Президент Обама был прав, когда предположил в своей пражской речи, что отмена ядерного рабства, возможно, не произойдет за время его жизни. Для того, что одолеть эти политические препятствия, требуется преобразовать международную систему безопасности. Только ведь, даже если и это будет сделано, останутся еще значительные технические трудности для продвижения к ликвидации ядерных вооружений. Почти наверняка первым шагом к уничтожению ядерного оружия станет очередное двустороннее соглашение о сокращении ядерных вооружений между Соединенными Штатами и Российской Федерацией. Достижение дополнительных сокращений окажет стимулирующее воздействие. Проблемы противоракетной обороны особенно трудны, но есть еще и другие вопросы, в том числе американские обычные стратегические вооружения и российские тактические ядерные средства. Большинство американских аналитиков и вдохновителей общественного мнения уверены в возможности соглашения о дальнейших сокращениях, которое отвечает интересам обеих стран, однако считают, что достичь его будет трудно и на это потребуется время.
2. Если на замену нового договора СНВ появится очередное соглашение, то последующий шаг потребует участия всех государств, имеющих ядерное оружие. Нет никаких признаков, что хотя бы какие-то из этих государств (возможно, за исключением Соединенного Королевства) проявят интерес. К тому же мир не располагает добротной моделью того, как помыслить о многосторонних переговорах по ядерным проблемам. Согласятся ли такие государства, как Франция и Китай, на пропорциональные сокращения, которые все же оставят Соединенным Штатам и России больше вооружений, чем имеется у них? Если нет, то готовы ли будут Россия с Соединенными Штатами сократить свои арсеналы до китайского уровня, не дожидаясь сокращений со стороны других стран? Как нам оградить себя от перевооружения? А самое главное, как нам придать законную силу будущему договору, обязывающему ликвидировать ядерное оружие? Государствами, которые больше всего способны перевооружиться, являются пять постоянных членов Совета Безопасности. Однако эти государства располагали бы правом вето на принуждение к выполнению требований договора. Это предполагает потребность в создании нового механизма безопасности, который обходил бы вето великих держав. Я очень сильно сомневаюсь в том, что соответствующие государства (в том числе и Соединенные Штаты) с воодушевлением отнесутся к такому новому порядку, если только международная система не преобразуется до такой степени, какую мы едва можем вообразить.
3. А как насчет нераспространения? И здесь тоже важно не переоценивать нашего продвижения вперед. Ужесточение Советом Безопасности санкций на Иран свидетельствует о решимости международного сообщества, но оно не побудило Иран отказаться от неповиновения. Северная Корея, как представляется, поглощена вопросами преемственности руководства страной, по крайней мере, в настоящее время, и выказывает мало признаков какой бы то ни было готовности отказаться от своей ядерной программы. А в Сирии и Мьянме уже появились некоторые намеки на возможность распространения ядерного оружия в будущем. Наши шансы избежать подобного распространения частично зависят от успешности наших действий с Ираном и Северной Кореей. До тех пор, пока эти две трудности не окажутся разрешены, так же преждевременно говорить и о прорыве в битве за ядерное нераспространение.
4. Было бы утешительно прийти к заключению о том, что мы добились прорывов в разоружении и нераспространении ядерного оружия. Только это было бы неправильно. Надежная политика требует надежного анализа, а такой анализ требует, что мы воспринимали мир таким, каков он есть, а не таким, каким нам хотелось бы, чтоб он был. Значимость ядерных вооружений не убывает. Скорее она сосредоточивается в высшем пределе на существующих угрозах государствам, обладающим ядерным оружием, (и, по крайней мере, в случае с Соединенными Штатами – их союзникам и партнерам), а в нижнем пределе на противодействии непрекращающейся угрозе распространения ядерного оружия и недавно признанной угрозе ядерного терроризма. Таким образом, международному сообществу не пристало говорить о несуществующих прорывах. Вместо этого ему следует продолжать неторопливую, неуклонную, трудную работу по преодолению и обратимости распространения ядерного оружия, продолжая одновременно работать над разрешением международных политических затруднений, стоящих на пути дальнейшего продвижения к разоружению.

1. В новой стратегической концепции, как и в предыдущей, нет точного определения, когда именно наступает необходимость применения статьи 5 Вашингтонского договора для обороны альянса. На поддержании «для перестраховки» соответствующего оборонного потенциала на случай войны без применения ядерного оружия настаивали восточноевропейские страны, имея при этом в виду Россию. Это требование, противоречащее цели стратегического партнерства альянса с этой страной, было оспорено.
2. В Совете евроатлантического партнерства должны расширяться консультационная работа и практическое сотрудничество в военной сфере. Средиземноморский диалог должен быть углублен и открыт для прочих стран этого региона. Со странами Залива, которые Стамбульская инициатива сотрудничества рассматривает как своих партнеров, должны быть установлены глубокие партнерские взаимоотношения в области безопасности. Должны также развиваться партнерские отношения с Украиной и Грузией (помимо России только эти две страны, не входящие в НАТО, упоминаются поименно в новой стратегии – в рамках комиссий: НАТО – Украина и НАТО – Грузия), с учетом «евро-атлантической ориентации и желания этих государств» (№35).
3. Намерения участников СРН «вести диалог о сотрудничестве в области противоракетной обороны» совпадают. Они согласились дать совместную оценку угрозы от баллистических ракет и оставаться в диалоге по этому вопросу. Кроме того, СРН намерен возобновить совместную работу в области ПРО на театре военных действий. СРН должен также выработать «всеобъемлющий совместный анализ будущих рамок сотрудничества по противоракетной обороне». Первые результаты этого анализа должны быть представлены на заседании министров обороны стран СРН в июне 2011 г.
4. В глобализированном мире военный альянс имеет будущее только в том случае, если он уделяет внимание также и угрозам невоенного характера, взаимодействует со странами-партнерами по всему миру без географических ограничений и тесно сотрудничает с гражданскими акторами. Новая стратегическая концепция НАТО обозначает пути для этого, но не более того.

1. В вопросе возможного создания совместной системы ПРО российская сторона исходит из того, что эта структура должна быть смонтирована только как «европейская система противоракетной обороны». В частности, об этом прямо говорится в указе президента Дмитрия Медведева о назначении постоянного представителя России при Организации Североатлантического договора своим специальным представителем по вопросам взаимодействия с альянсом в области ПРО. Термин «европейская система противоракетной обороны» употреблен и в распоряжении главы российского государства относительно создания Межведомственной группы при кремлевской Администрации по вопросам взаимодействия с НАТО в противоракетной сфере. Оба документа были подписаны и вступили в силу 18 февраля этого года.
2. Принципиально важно сделать и так, чтобы совместная «ЕвроПРО» не вызвала беспокойства у третьих стран, в частности, у Индии и КНР, имеющих ядерные и противоракетные средства, и с которыми Россия поддерживает тесные военно-политические связи. Крайне актуально добиться того, чтобы создание такой системы вообще не привело к гонке наступательных ядерных и противоракетных вооружений в глобальном масштабе, к какому-то новому «Кубинскому противоракетному кризису». Кооперация в области ПРО должна быть открытой и понятной для всех будущих «противоракетных партнеров», навсегда оставаться только равной и равноправной, а не предусматривать деление на «первостепенных или второстепенных игроков».
3. Планируемая система должна иметь прочные связи взаимного управления и действовать в условиях реального времени, иначе страны НАТО во главе с США будут принимать важные решения стратегического характера на применение противоракетных систем без участия России, что может привести к опасным последствиям для дела мира и глобальной безопасности. Заинтересованные государства должны иметь постоянно действующий канал надежной связи между высшим военно-политическим руководством с целью устранения озабоченностей, которые могут возникать при использовании общих элементов ПРО.
4. Очевидно, что должны быть созданы два постоянно действующих органа оперативного взаимодействия сторон: военно-технический штаб в виде Единого российско-европейского центра обнаружения и контроля за полетом запускаемых баллистических ракет, а также военно-политическая структура, например, Единый российско-европейский центр принятия ответственных военно-политических решений на применение противоракетных средств. Разумеется, все ударно-боевые и информационно-разведывательные средства сторон должны находиться под их полным военным и политическим контролем и применяться по обоюдному согласию.

1. На первом плане среди внешнеполитических приоритетов Ирана стоит обеспечение безопасности, укрепление собственных политических позиций в районе Залива и выход из относительной международной изоляции, возникшей вокруг него в результате международных санкций. Сегодня сложилась ситуация, когда арабский мир нужен Ирану больше, чем сам Иран арабскому миру. Вместе с тем, сохраняется ситуация, когда нежелание Ирана идти на существенные уступки и твердое намерение выстраивать отношения с арабскими соседями на своих условиях усиливают неравномерность и хаотичность ирано-арабских отношений. Эта хаотичность транслируется и на отношения Ирана со своими крупными соседями и единственной сохранившейся сверхдержавой мира.
2. Кризис вокруг Ирана пока сконцентрирован на его ядерной программе, но это единственное, в чем международной сообщество более или менее едино. Пока работа идет через механизмы ООН и «шестерку», и в отсутствие прогресса на переговорах с Ираном следующим логическим шагом будет дальнейшее усиление международных экономических санкций против Ирана. Серьезного давления на Иран путем экономических санкций оказать не удастся, что объясняется, по крайней мере, тримя причинами. Во-первых, ни Россия, ни КНР не поддержат по-настоящему жестких санкций против Ирана (во всяком случае, сразу); во-вторых, Западная Европа не готова сократить потребление иранской нефти и провести пару-тройку холодных зим, альтернативная же политика энергопотребления, которая сделает Европу еще более зависимой от российских поставок, также не очень устраивает Париж и Берлин
3. Представляется вполне вероятным, что решение о принципиальных шагах в отношении Ирана будет отложено нынешней администрацией Белого дома на будущее и будет зависеть не только от ситуации с иранской ядерной программой, ситуацией в Ираке и Афганистане, но и от внутриполитического расклада, который сложится в США. Обама может отказаться от принятия некоего принципиального решения и оставить американской администрации свободу рук в иранском вопросе. Такое положение откроет определенное «окно возможностей» в американо-иранских отношениях, и поставит США и «шестерку» перед принципиальным выбором: либо продолжать силовую политику в отношении Ирана, либо последовать древнему совету «если ты не можешь уничтожить врага, договорись с ним».
4. И в Вашингтоне, и в западноевропейских столицах сегодня укрепляется точка зрения, согласно которой Иран своей ядерной программой преследует вполне определенную политическую цель и на самом деле требует признания себя важнейшей региональной державой Персидского залива. Ядерное оружие в данном контексте используется как инструмент и, возможно, Иран согласится обменять свою ядерную программу (или, скорее, как-то ограничить ее) на признание себя реальным центром силы региона со стороны ведущих мировых держав. Требование Ирана – весьма амбициозно, и принять его Западу, особенно Соединенным Штатам будет очень нелегко, так как такой поворот американской политики потребует коренного пересмотра американской стратегии в регионе и перетасовки практически всей системы союзнических отношений на Большом Ближнем Востоке – прежде всего отношений с Израилем и Саудовской Аравией.

1. Для Запада (ЕС и США) главным приоритетом в данном регионе является максимальное расширение сферы и степени своего влияния. Понятно, что конечной целью таковой стратегии может быть включение стран региона (кроме России, конечно) в состав НАТО и ЕС. Однако это сопряжено с очень большими расходами и рисками (экономическими, социальными, внешне- и внутриполитическими), поэтому Запад ограничивается обещаниями и различными инициативами, проектами, программами подготовительного или промежуточного характера: "Восточное партнерство", "Новые соседи" или "Расширенная Европа" и др. Сами по себе эти инициативы выглядят вполне аполитично и содержат немало позитива, что является к тому же хорошим PR-ходом.
2. Очевидно и вполне понятно стремление России как минимум сохранить и, по возможности, укрепить свое политическое и экономическое влияние в странах СНГ, которые когда-то были частями одной великой страны. На практике это выражается в следующем : защита интересов крупнейшего российского бизнеса, защита военно-стратегических интересов России (военные объекты, сотрудничество в военно-стратегической области и другие формы военного присутствия). Это – понятно и естественно, но как это выглядит с позиций пропаганды и популизма?... Ответ очевиден : как «имперское давление»… Россия не имеет такого же большого количества гуманитарных инициатив, программ, проектов сотрудничества, как это практикуется Западом. В результате имеем тот имидж России, который всем хорошо известен: даже те, кто охотно использует «широту российской души» и обширные российские ресурсы, не менее охотно разглагольствуют о ее «имперском давлении»!
3. Степень малоуправляемого экономического влияния России в регионе традиционно очень высока: внешняя торговля и огромный российский рынок сбыта, трудовые миграции, энергоносители, российский капитал и др. Но средства и возможности управляемого гео-политического влияния довольно ограничены или, точнее, не развиты. (Подробнее см. [3] и[4]) В результате совокупные затраты России на различного рода помощь и поддержку, на так называемые «скрытые субсидии» соседним государствам (включая Беларусь) весьма велики и, по оценкам, значительно превосходят аналогичные затраты Запада на свои «восточные программы». Но политическая и геополитическая эффективность этих безадресных и нецелевых российских затрат… Более того, они нередко воспринимаются как нечто само-собой разумеющееся, как некая «плата за невраждебность», как нечто типа «геополитического рэкета».
4. Геополитика или, точнее, «гео-политтехнология» Евросоюза и США в этом отношении более активна, нацелена на перспективу и на последовательное создание институциональных структур и условий для проведения своего влияния. Посредством этих структур, например, оказывается прямая или косвенная поддержка конкретным лицам, которые проводят такое влияние, формируют общественно мнение: негосударственная и «независимая» прессе, «независимые» эксперты и журналисты, НПО/НГО и лидеры оппозиции.

1. Ускорение роста экономики США, сокращение в стране масштабов безработицы и дефицита федерального бюджета станут для Барака Обамы основными приоритетами второй половины президентского срока. Об этом заявили в эфире телекомпаний CNN и NBC старший политический советник американского президента Дэвид Аксельрод и пресс-секретарь Белого дома Роберт Гиббс. То, что оба представителя администрации в своих высказываниях не упомянули о внешней политике, сразу же отметили все СМИ. Однако, если иметь в виду понижающийся рейтинг Обамы в своей стране и поражение демократов на промежуточных выборах в начале ноября, то такие установки выглядят понятными и логичными. Обама, согласно медиаконцепции Аксельрода, пришёл в Белый дом как президент «перемен к лучшему». Таким и должен оставаться имидж президента.
2. Процесс выстраивания позитивного имиджа США на Ближнем Востоке значительно активизировался еще в последние годы президентства Буша - особенно на фоне событий в Ираке. В него были вовлечены все ведущие ведомства в Вашингтоне. Концептуально видение проблемы не изменилось и при Обаме. Однако если в риторике при Буше её «ядром» был общий для всех враг - международный терроризм, противостояние которому определяло и общность интересов всех стран мира, то при Обаме этот акцент был ослаблен, и на первый план была выведена общность человеческих ценностей.
3. Повышенное внимание администрация Обамы уделяет сети Интернет. При Буше-младшем информстратеги обратились к этому инструменту, исходя главным образом из намерения воздействовать на информационные потоки в глобальной паутине – с учётом того, что все телевещатели имеют онлайновую версию своих каналов, размещая там как текущие новости, так и архивные материалы. На многие популярные сайты, в частности, в регионе Ближнего Востока, американские информационщики «забрасывали» свои тексты, обычно без обозначения источника. Теперь – при Обаме – Интернету придаётся ещё большее значение, и это - не временный имиджевый ход, а осмысленное задействование информационной технологии, которая уже принесла явную выгоду. Сеть даёт не только практически неограниченные возможности «вброса» информации, но и «обратную связь», открывает дополнительные возможности действовать «на опережение».

1. В России, имеющей наибольший в мире потенциал для развития такого рода деятельности, закон "О концессиях" был принят только 21 июля 2005 года. И даже спустя уже почти 6 лет после принятия закона число заключенных, не говоря уже о реализованных, более или менее значимых концессионных договоров можно сосчитать по пальцам. Между тем, по подсчетам экономистов, на основе концессий не только месторождений нефти и газа, но и леса, сельхозугодий, водных бассейнов наша страна способна освоить производственные технологии стоимостью 7-8 трлн. долл.
2. Такая ситуация представляется тем более ненормальной, что Россия имеет достаточно продолжительную историю концессионной практики и накопила в этой области уникальный опыт в условиях различных общественно-политических формаций, чем не может похвастаться большинство стран. Как известно, иностранные концессии играли заметную роль в развитии многих отраслей экономики ещё в царской России. Они использовались в обрабатывающей и добывающей промышленности, сельском хозяйстве, железнодорожном строительстве.
3. Говоря о российской концессионной политике на современном этапе, следует отметить, что, в постсоветские годы вплоть до недавнего времени в России были использованы все формы ГЧП, за исключением концессий. Несмотря на все имеющиеся условия, концессионная политика и сейчас реализуется в минимальной степени, а правительство продолжает опираться в основном на классические экономические отношения, потенциал которых во многом исчерпал себя.
4. Имеется ряд объективных проблем, тормозящих концессионные проекты. Среди них остающиеся нерешенными некоторые организационно-правовые вопросы, а также некоторые проблемы в области порядка финансирования концессионных проектов. Эти проблемы обуславливают высокие риски и неопределенность концессионных проектов для частного капитала. А самое главное – не ощущается стремления активно развивать это направление.

1. Государства во всем мире в той или иной мере пытаются бороться со спекуляциями и лицами их совершающими, однако этот феномен настолько могущественен и живуч, что искоренить это зло не удается нигде и никому. Однако, справедливости ради, следует заметить, что если бы не было вмешательства государств и их усилий как-то упорядочивать и регулировать проявления рыночной стихии, порождающей спекуляцию, то она, наверняка, парализовала бы нормальное течение всей жизни на земле, вызывая одну катастрофу за другой.
2. Рассматривая феномен спекуляции, нельзя не обратить внимания на нравственный аспект действий спекулянтов, кем бы они ни были. Разве можно совместить принципы высокой нравственности с закономерностями воспроизводства Капитала? О каких духовных, человеческих основаниях отношений между людьми может вообще идти речь при системе, которая ежедневно воспроизводит все увеличивающуюся поляризацию общества, порождает такие явления, как массовую безработицу, нищету и пауперизм? Борьба предпринимателей между собой, выступающая в форме конкуренции на рынке капиталов, товаров и услуг настолько ожесточенна, что порождает плохо управляемую экономическую среду, несмотря на то, что от стихии рыночных отношений страдают все субъекты без исключения.
3. Спекулянты устремляют свои капиталы туда, где можно заработать максимум прибыли, туда, где можно уйти от налогообложения и не нести ответственности за решение социальных проблем народов. Достаточно упомянуть до сих пор не урегулированную проблему т.н. «оффшор», где спекулянты, коррупционеры, воротилы преступного бизнеса прячут свои награбленные богатства, несмотря на торжественное обязательство государств, входящих в состав G-20, ее решить раз и навсегда.
4. Ни одно государство капиталистического мира не в состоянии искоренить стремление капитала извлекать максимальную прибыль, извлекаемую под покровительством священной свободы предпринимательства, в частности, используя спекулятивные сделки, подрывающие устои, как национальных экономик, так и всего мирового хозяйства. Спекуляция подобно ржавчине разъедает механизм воспроизводства капитала, становясь, пожалуй, одним из важнейших факторов, порождающих экономические кризисы. Недаром госпожа Ангела Меркель, выступая перед участниками последнего Всемирного форума в Давосе, заявила, что следует сфокусироваться на мероприятиях, позволяющих избежать спекуляций на рынках сырьевых товаров.