1. Практическое отсутствие экономической взаимодополняемости и сближения экономических интересов препятствует активному участию Индии в общеазиатской интеграции. Более того, республика стремится к ограничению внешних связей тех стран, на которые у нее есть существенные рычаги давления. В этих условиях в обозримом будущем Индия, продолжая развивать экономические взаимосвязи, особое значение будет придавать культурно-цивилизационным, военно-политическим и, прежде всего, политическим отношениям. Перспективы азиатского гиганта достаточно хорошие, учитывая, что все больше стран региона также начинают позитивно воспринимать Индию.
2. В целом Восточная Азия становится все более важным политическим и экономическим партнером для Индии. При этом экономические связи республики с государствами региона активно развиваются, но по-прежнему находятся на весьма низком уровне. Так, экономические отношения Индии с Японией носят в большей степени политический характер, чем имеют какую-либо реальную экономическую подоплеку. Во многом это связано с отмечавшейся ориентацией Индии на внутренний рынок, что предопределяет известную экономическую обособленность страны. У азиатского гиганта не сложилась комплиментарная взаимозависимость с соседними государствами.
3. В целом в становлении Большой Восточной Азии ключевую роль призван сыграть Китай. При этом политика США и Японии будет иметь принципиальное значение для трансформации макро-региона. Позиции России на современном этапе являются не очень крепкими (во многом из-за отсутствия осознания приоритетности развития связей с Азией), хотя ее потенциал весьма высок, а Дальневосточный и Восточносибирский экономические регионы уже интегрированы в Азию, экономические связи с которой у них более прочные, чем с европейской частью России. Что касается Индии, то она в перспективе может стать вторым по значению актором в Большой Восточной Азии.

1. Расширение Евросоюза, имевшее место в течение последних четырех лет, придало импульс уже существовавшим ранее тенденциям: к регионализации, к укреплению принципа субсидиарности и к активизации особой политики соседства. Усиление этих тенденций следует воспринимать как реакцию на формирование все более громоздкого и все менее прозрачного объединения.
2. У Европейского союза имеются два финансовых инструмента, используемых для развития регионов стран-членов. Оба применяются в рамках реализации Лиссабонской стратегии, которая была утверждена на саммите глав государств и правительств европейских стран в марте 2000 в столице Португалии. В стратегии выдвигается задача по превращению Евросоюза за десятилетний период, т.е. до 2010 г., в самый конкурентоспособный и самый динамично развивающийся на базе экономики знаний регион мира. Опираясь на эту стратегию, ЕС намерен "в рамках выполнения глобальной задачи по обеспечению устойчивого развития стать для всего мира эталоном экономического, социального и экологического прогресса"
3. Европейский союз является беспрецедентным в истории объединением с населением численностью 500 млн человек, созданным по принципу "единство в многообразии". Несмотря на всю сложность и длительность процедур согласования позиций 27 государствам, среди которых нет таких, которые бы благодаря своим размерам и влиянию занимали доминирующие позиции, все же удается находить совместные решения, нередко на условиях консенсуса. Во внимание принимаются различные интересы отдельных стран. Они, однако, знают, что одно государство не может длительный срок противостоять всем остальным и тем самым наносить ущерб дееспособности Союза. Различные формы регионального сотрудничества показывают, что Европейский Союз не является унитарным сообществом.

1. Казалось бы, о создании какого суверенного курдского государства можно говорить при такой поистине напряженной обстановке в регионе Ближнего и Среднего Востока. Однако «курды намерены добиваться от мирового сообщества статуса субъекта конфедерации во всех четырех странах компактного проживания, претендуя при этом на территорию примерно в 500 тыс. кв. км». Такое, надо полагать, стало бы возможно лишь в условиях общего переформатирования политической карты ареала, изменения конституций и государственного устройства названных выше стран.
2. Очевидно, что «курдский вопрос» мог бы получить более удовлетворительное разрешение путем прекращения социально-политической дискриминации курдов и предоставления им возможностей развивать национальную культуру. Не исключено также обретение ими прав и полномочий на автономию в рамках федеративного, конфедеративного или слабо скрепленного государственного устройства типа мягкой конфедерации.
3. Козырная «курдская карта» в разные исторические периоды умело разыгрывалась многими влиятельными мировыми «игроками»: Великобританией, нацистской Германией, Советским Союзом. В то время как сами представители курдского этноса играли весьма посредственную и в большинстве случаев зависимую и подчиненную роль во многих политических и геополитических процессах на Ближнем и Среднем Востоке.

1. Во время холодной войны стратегическая концепция НАТО представляла собой ограниченный по своей тематике документ, сфокусированный на военных аспектах планирования, организации и развертывания войск. План времен холодной войны отвечал необходимости проведения быстрых военных операций в ответ на агрессию, поскольку предполагаемые сценарии развития конфликтов не оставляли времени для оценки вариантов и пересмотра стратегий. После 1990 года документ превратился в (как его тогда называли) декларацию об основных задачах альянса.
2. Президент Обама хотел бы, чтобы НАТО легче вписывалась в рамки партнерства. В этом случае НАТО должна стремиться более эффективно взаимодействовать с любым партнером (включая государства, международные организации и негосударственные структуры), который может способствовать успеху миротворческих операций в рамках всеобъемлющего подхода, объединяющего военные инструменты с политическими и экономическими ресурсами. Единственное, что может воспрепятствовать реализации этой тенденции, - это усиление опасений, что один или несколько союзников по НАТО могут столкнуться со значительным ростом угрозы их территориальной целостности, политической независимости и безопасности.

1. Происходит развитие блока: он является организацией, обеспечивающей всестороннюю безопасность, которая обязана учитывать спектр угроз государствам, входящим в него. Эти угрозы, включающие в себя и сферу энергетической безопасности, широко признаются в качестве угроз и на международном, и на государственном уровнях как причастными к выработке политики, так и в среде ученых, и, тем не менее, налицо нежелание многих соглашаться с участием НАТО в их рассмотрении.
2. Программа рассмотрения роли НАТО в энергетической безопасности во многом понимается неверно и является предметом умозрительных построений, почти всегда – отрицательных. Слишком часто такая роль чересчур упрощается и понимается как ответная реакция «или-или»: заниматься энергетической безопасностью должен или Европейский Союз, или НАТО. Слишком часто причастность НАТО представляется ответной реакцией в обычной форме – «десант пошел!» И слишком часто подобные умозрительные построения, вызванные неопределенностью действительных намерений блока, подкрепляются выдвинутой, но нереалистичной программой. Да, наличие стратегических горизонтов – это важно, хотя бы для того, чтобы вызвать обсуждение, однако такая программа не должна целиком заслонять собой существо текущей повестки дня. Подобные сигналы весьма важны, притом, что они создают международный контекст, в котором происходит работа блока.
3. При рассмотрении проблем энергетической безопасности блок сталкивается с теми же трудностями, что и другие организации. Определяя свою роль в энергетической безопасности, блок имеет дело с двумя параллельно идущими спорами вокруг определения такого понятия, как «помехи». Для НАТО определение своей роли, следовательно, является ключевым моментом. Понять различные определения слова есть главное для понимания как двух основ рассмотрения вопросов энергетики в НАТО, так и сложностей достижения консенсуса в выборе любой роли для НАТО, это главное для понимания внутреннего конфликта между тем, какую именно из ролей стремится играть блок - более обширную тематическую и конструктивную или более целенаправленную, региональную и потенциально более конфронтационную.

1. В свете развернувшихся в марте-апреле 2008 г. массовых религиозных волнений в Тибетском автономном районе (ТАР) Китая и мгновенного глобального политического отклика на эти события тибетская проблема предстает совершенно в новом формате. Образуемая буддийскими анклавами по всему миру тибетская диаспора отчетливо проявила себя как гигантская транснациональная сеть, в коммуникационном менеджменте политической и геостратегической активности которой задействованы правительства многих стран, буддийские этнические и конвертитские неправительственные гражданские организации (НГО) принимающих государств.
2. В идеологическом и политическом сегменте глобального дискурса о национальных государствах, диаспорах, этнических и религиозных меньшинствах, гражданском обществе и демократии «тибетская проблема» представлена необъективно и однобоко: голословным заявлениям придается статус реальных фактов, результаты научных исследований и экспертные оценки игнорируются. В фокусе коммуникационного менеджмента оказываются лишь те реалии «тибетской проблемы», которые могут быть задействованы для реализации конкретных политических и геополитических решений. Подлинный смысл «тибетской проблемы» открывается лишь с учетом системы координат транснациональной коммуникативной сети тибетского буддизма.
3. Российский разворот «тибетской проблемы» – это перспектива ближайшего будущего, и реализовываться оно будет отнюдь не на дискурсивном уровне глобальной публичности. В буддийских регионах СНГ давно созрели отчетливые предпосылки конфликта внутри этнической религиозной среды, раздираемой жестким противостоянием «традиционалистов» и буддийских организаций, позиционирующих свою идеологическую солидарность с транснациональной сетью тибетского буддизма. Параметры конфликта, необходимые для успешного применения технологий коммуникационного менеджмента, уже заложены. Буддийская солидарность сети устремляет Бурятию, Калмыкию и Туву прочь от национальных проектов российского государства.

1. Осмысление феномена ядерной энергии и управление ядерной сферой – непростые задачи. Открытия в ядерной физике, первая реализация их произошли в кратчайшие сроки. Эти исторические мгновения обозначили переход человечества в новую эру, необходимость новых миропонимания, схем принятия решений и их реализации. Какими должны быть новации в сочетании с долгосрочностью ядерной реальности и ее глобальным значением для цивилизации? Ранее мною отдельно рассмотрены примеры религиозной и cветской составляющих формирования смыслов применительно к ядерному сущему. Возникла мысль о необходимости интегрального взгляда.
2. Социоядерный антропный принцип прагматически ориентирован и интегрирует для со-рефлексии и облагораживания ядерного феномена разум, веру и творчество человека. Чтобы человек и ядерный феномен в его социальной части были взаимно адекватны. Чтобы наиболее полно реализовалась функция ядерной энергии по расширенному сдерживанию негативных тенденций в политике (идеи о применении оружия массового поражения) и экономике (дефицит энергии). Чтобы жить в ядерном мире было возможно – долго, безопасно и комфортно. Ждать быстрой практической отдачи от “внедрения” такого социокультурного базиса не следует
3. Наилучшим местом и средством развития и реализации идеи гуманизации и гуманитаризации ядерной сферы, имея в виду, прежде всего, науку и политику для генерирования и продвижения знаний, может стать Организация Объединенных Наций. В частности, - Университет Объединенных Наций (UNU). Партнером Университета в системе ООН является МАГАТЭ. Состоявшийся в 2005 г. под эгидой UNU форум "Наука и технология в обществе", как историческое объединение наций, констатировал, что для устойчивого будущего необходимо развитие технологий ядерного синтеза.

1. За время предвыборной гонки в Америке (и даже за её пределами) успел сложиться общественный феномен – некий социально-психологический тип «обамаманов». Обамамания охватила тяготеющие к левизне университетские кампусы, кварталы, населённые афроамериканцами и малообеспеченными выходцами со всего остального света, а также Голливудские холмы. Уровень «влюблённости» в сенатора от штата Иллинойс подскочил до невиданных высот и уже до выборов выразился как в банальном повышении бытового спроса на товары с названиями, близкими по звучанию имени кандидата (''Alabama'', ''Maxibama''), так и в ажиотации масс-медиа.
2. Окончательный захват информпространства демократическим штабом накануне выборов ознаменовался выходом в эфир сразу на семи национальных каналах (''CBS'', ''NBS'', ''FoxNews'', ''MSNBC'', ''TVOne'', ''BET'', ''Univision''), в прайм-тайм, рекламного 30-минутного фильма, агитирующего за Обаму. «Скроенный» по всем канонам рекламных роликов, фильм не содержал никакой новой для избирателей информации – в нём вновь разъяснялась позиция кандидата по разным вопросам, обозначались «болевые точки Америки», намерения Обамы по их разрешению, а также – короткие интервью известных политиков и бизнесменов, поддерживающих кандидата.
3. Возможно, что способность Обамы вписаться в эту схему «новой медийности» и обеспечила ему триумф. Одно можно сказать определённо: одной из очевидных заслуг пиар-команды Барака Обамы стала успешно реализованная конструкция блока политической рекламы. Развёртывание схемы массированного воздействия на избирателей оказалось адекватно рассчитанным от стратегии создания первичного имиджа кандидата, основанного на адекватно выделенных ожиданиях и требованиях избирателей, до «делания образа лидера» -- «такого же, как они», но «политически чистого», не связанного с малопопулярной семьёй Бушей. Обама же явился в ореоле представителя простого американского народа, который жаждет перемен. Вопрос теперь в том, окажутся ли способны новый президент и его команда успешно иметь дело с непростой реальностью в политике и экономике? Одно дело виртуальность и медийность, и совсем другое – конкретная реальность.

1. Пятидневный грузино-юго-осетинский конфликт, просачивание информации об облике Российской армии вновь высветили необходимость четкого концептуального оформления политики безопасности и обороны страны в понятном для граждан виде. Не случайно в связи с прошедшими драматическими событиями к этой сфере оказалось обращено и внимание Общественной палаты России, которая призвана агрегировать и артикулировать, довести до властных институтов интересы гражданского общества
2. Для того, чтобы Концепция национальной безопасности и Военная доктрина по-настоящему стали руководством к действию, следует ввести их федеральным законом, обязательным к исполнению. По крайней мере, при разработке доктринальных документов необходимо исключить возможность повторения казуса, подобного происшедшему в 1995 году. Тогда Конституционный Суд пришел к заключению о том, что Основные положения военной доктрины Российской Федерации и текст указа, которым они были утверждены, «не содержат нормативных предписаний». Видимо, нужно сформировать целостную систему доктринальных документов, построенную по иерархическому принципу, когда ключевые положения концептуальных документов конкретизируются и раскрываются в следующих за ними.В определенной корректировке нуждается организация деятельности Минобороны, которое призвано стать по-настоящему связующим звеном между обществом с одной стороны и Вооруженными Силами – с другой и которое де-факто вот уже в течение ряда лет занимает гражданское лицо.
3. Любой социально-политический организм должен развиваться на основе целесообразности, то есть способности приходить к определённому запрограммированному результату. В этой связи в доктринальных документах должен быть чётко сформулирован тот образ–результат, к достижению которого продвигаются Вооружённые Силы страны. Чтобы решить все организационные и содержательные вопросы, предстоит серьезная интеллектуальная работа. Однако имеется главная предпосылка – воля руководства государства обеспечить поступательное развитие страны и достичь нового качественного состояния обороны и Вооруженных Сил. При этом необходимый интеллектуальный потенциал в обществе имеется, вопрос состоит лишь в том, как его мобилизовать.

1. Мы еще не вполне отдали себе отчет в том, что оказались в другой стране. Более того, мы катапультировались в какое-то неизвестное цивилизационное пространство. Весь мир оказался на разломе истории. Человечество столкнулось c самым сильным в своей долгой истории кризисом перепроизводства. Распалась связь времен – люди с трудом представляют собственное будущее. Утрачен баланс между настоящим и грядущим. Именно в таких муках рождается обычно новая цивилизация.
2. Управленцы все еще пытаются обуздать финансовый кризис. А он уже не только экономический, но и цивилизационный. Мрачные прогнозы «социальных критиков» кажутся теперь чересчур оптимистичными. Политики ищут выход из драматической ситуации, но еще не осознали, что «обратной дороги нет». Человечество уже прошло точку невозврата. Преображается уклад жизни, ценностные ориентации, миропонимание. То, что происходит сегодня, нельзя мерить прежними мерками. Глобализация обнаружила свой подлинный облик. Оказалось, что процесс, начавшийся в одной стране, способен парализовать всю экономическую систему мира. Материализовался шок от будущего.
3. Людям непонятна глубина кризиса. Символика катастрофы действует на психику в силу своей эмоциональной экспрессии – «черный понедельник», «черный вторник», «черный лебедь». Ситуация ожидания страшнее самой трагедии. Известно, что многие люди умирают именно от самой перспективы. Недаром экономический удар носит название «черного лебедя». Европейцы были убеждены в том, что лебеди бывают только белыми. Поэтому, когда в Австралии объявился лебедь черный, это стало шоком. Именно неожиданность, нечто помимо желаемого, и является фактором, убивающим людей, традающих ожиданием.