Исследование азербайджанского историка Дж. Гасанлы «Хрущевская «оттепель» и национальный вопрос в Азербайджане (1954-1959)» вскрывает наименее изученный аспект демократических процессов в СССР.

1. Политические события, последовавшие в Советском Союзе после смерти И.Сталина и вошедшие в историю под названием «оттепель» (условно точкой отчета ее считается ХХ съезда КПСС (1956г.), принявший знаменитое постановление «О культе личности и его последствиях»), несмотря на обилие публикаций, продолжают оставаться одним из наименее изученных периодов отечественной истории. Отчасти это объясняется преобладанием публицистического взгляда на данный этап – острейший и противоречивый этап общественного развития СССР.
2. Особый интерес представляет начавший действовать фактор восприятия «оттепели» как шага в сторону демократии национальным самосознанием, так сказать, чисто национальная реакция на процесс десталинизации, результатом чего явилась цепь драматических событий в республиках Закавказья, во многом предвосхитивших пробуждение «национальных духов» три десятилетия спустя.
3. Книга Дж.Гасанлы приглашает к раздумью не только над противоречиями между национальным и интернациональным, драматической схожестью реформ и советских революционных реформаторов. Проблема национального по- новому встанет (если уже не встала!) перед народами Южного Кавказа, как и всего постсоветского пространства, в жестких и своеобычных условиях глобализирующегося мирового сообщества. Как они воспримут этот новый вызов национальной идентичности и фактически национальному суверенитету? Как неизбежную жертву во имя модернизации, плодотворного участия в цивилизационном процессе или как угрозу собственным ценностям – вот в чем вопрос.

Инновационные направления современных международных отношений. Под общей редакцией А.В.Крутских, А.В.Бирюкова. – М.: Изд-во Аспект Пресс, 2010.

1. Особое внимание авторы уделяют рассмотрению понятия инновационной деятельности, что крайне важно для правильного пониманию характера и целей той работы, на которую следует настраиваться для построения «инновационной экономики» (сс. 27-48). К сожалению, прошедшее в конце декабря 2009 г. под председательством Президента РФ Д.Медведева заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики продемонстрировало, что даже у «капитанов» российского бизнеса такого понимания нет.
2. Вышедшая работа имеет практическую значимость не только для учебного процесса, но и, в более широком плане – для ведомств, принимающих решения в сфере взаимодействия России с внешним миром. По всем главам книги не только рассматриваются достижения восходящих стран гигантов, входящих в БРИК, принявших на вооружение модель ускоренного развития, но и подробно анализируется опыт, сделавший эти достижения возможными.
3. Представленное учебное пособие является важной вехой на пути освоения новых тем, отражающих разносторонний процесс инновационного развития в контексте современных международных отношений. Иного и невозможно ожидать от высококвалифицированного состава авторов, представленного в книге. Можно только надеяться, что результаты, сделанного в книге анализа, найдут практическое применение для реализации внутренних и внешнеполитических целей развития России.

1. Новый договор по СНВ, возможно, притормозит на некоторое время процесс распространения ядерного оружия, но, скорее всего, не решит эту проблему в стратегическом плане. Смехотворно рассчитывать на то, что Россия и США всерьез будут стремиться к безъядерному миру. В свете сказанного о ТЯО, сомнительно, что переговоры о ядерном разоружении будут продолжены. Дальнейшие сокращения ядерных вооружений будут осуществляться в лучшем случае путем параллельных односторонних шагов, а возможно и вообще без взаимных согласований, т. е. по мере прежде всего технической и экономической целесообразности, которую каждая из сторон будет определять самостоятельно, без каких бы то ни было консультаций с другой.
2. В политико-дипломатическом плане после ратификации заключенного договора было бы крайне желательно вовлечь американское руководство в более широкий политико-стратегический диалог, чем сокращение ТЯО. В этих целях можно было бы предложить начать совместный поиск путей минимизации рисков, исходящих из объективно существующей ситуации взаимного ядерного сдерживания («выход за пределы сдерживания»).
3. В складывающейся ситуации — как на краткосрочную, так и на более долгосрочную перспективу (по крайней мере, в течение 20–25 лет) — у России не остается иного выбора, кроме как оставаться мощной ядерной державой. Кроме того, следует взвесить целесообразность возобновления работ по средствам, обеспечивающим эффективное противодействие американской ПРО, включая различные способы как ее преодоления, так и сдерживания ее развития. В их числе – настильные траектории, маневрирующие боеголовки, сокращение разгонного участка баллистической траектории ракет и др.
4. Под прикрытием ядерного щита необходимо активизировать модернизацию Вооруженных Сил, адекватных рискам, вызовам и угрозам XXI века. Необходимо ускорить создание научно-технического задела по ключевым направлениям развития средств вооруженной борьбы с привлечением лучших интеллектуальных сил. При этом одной из серьезнейших угроз национальной безопасности является не только сам факт технологического отставания России от наиболее развитых стран, но и перспектива появления технологических неожиданностей, к которым она может оказаться не готова. В связи с этим прогнозирование (в том числе и форсайтинг) должно стать одним из важнейших компонентов государственной политики. Другим элементом такой политики должна стать организация прикладного применения высоких технологий, успешно используемых как в бизнесе, так и в военной сфере.

1. Кризис развивался неравномерно, по несовпадающим сценариям в отдельных регионах мира. В каждом государстве у него свое лицо, свои характерные черты, что объясняется как различием внешних и внутренних условий, так и дифференциацией стран по уровню самодостаточности их экономик, степени зависимости от внешних рынков, особенно в части экспорта товаров и услуг, а также возможностей привлечения иностранных инвестиций. Во время нынешнего кризиса обострились все противоречия глобальной капиталистической системы. Это проявилось в том, что, с одной стороны, разбушевавшейся стихии рынка, выражавшейся в первую очередь в спекулятивных операциях с деривативами, валютой, энергоносителями, продовольствием и сырьем, государства противопоставили всю свою мощь, задействовав бюджетные ресурсы и право осуществлять не только эмиссию денежных средств, но и перераспределять национальный доход, а также контролировать законность финансовых операций
2. Нельзя не отметить усиления напряженности в отношениях государств «золотого миллиарда» и «периферии» глобального капитализма, особенно наглядно обозначившегося в Копенгагене на всемирной конференции по климату при определении квот на выброс в атмосферу парниковых газов. Диспропорция между развитыми и бедными странами продолжает нарастать. Как считают эксперты Всемирного банка, объемы притока частного капитала в страны «периферии» будут в 2010 году снижаться: вместо $1,2 трлн. в 2007 г. они не превысят $517 млрд. долларов.
3. Решив спасать евро и Грецию, союзники потребовали от ее правительства осуществления мер по сокращению государственного долга и бюджетного дефицита. Европейская комиссия пошла на беспрецедентный в истории ЕС шаг — взяла под контроль госбюджет Греции. Страны ЕС поручили также президенту ЕС Херману Ван Ромпею до конца года подготовить проект плана по усилению экономического надзора над государствами, входящими в состав ЕС, а также по созданию механизмов по предотвращению подобных кризисов в будущем. Греческий кризис впервые в истории ЕС заставил поставить вопрос об исключении той или иной страны из еврозоны. Ангела Меркель заявила, что в ЕС должен быть разработан механизм такой процедуры. Видимо, терпение немцев лопнуло, ибо канцлер заявила, что ее страна не может быть вечным донором.
4. Небосклон мировой экономики все еще затянут тучами кризисного урагана. Пройдет несколько лет, чтобы залечить раны, нанесенные рыночной стихией. Однако в ее глубинных пластах уже надуваются новые “пузыри” и зреют старые противоречия. Цикличность, так же как и стихийность присущи природе капиталистической рыночной экономики и нет такого регулятора, который позволил бы обеспечивать ее непрерывный подъем. Так что не за горами новый, семнадцатый по счету, глобальный кризис, который навалится на нас всей своей мощью где-то в районе 2019-2020 гг., а возможно и раньше.

1. России необходимо сохранить в ЦА рычаги влияния на развитие транзитной инфраструктуры, обеспечить доступ к разработке минерально-сырьевой базы для укрепления собственной ресурсной базы и получения дефицитных полезных ископаемых. Российской экономике нужен доступ к избыточной рабочей силе, чему нет альтернативы в условиях нарастания у нас демографической проблемы. Мы также заинтересованы в обеспечении стабильности и предсказуемости сотрудничества в сферах, представляющих для России стратегический интерес (в оборонной, атомной, авиационной, ракетно-космической промышленности), в использовании ЦА в качестве буферной зоны от проникновения к нам нежелательных лиц и товаров.
2. Ключевым направлением российской политики должно стать целенаправленное воздействие на формирование общественных настроений и будущих элит. Требуют радикального улучшения имиджевая работа в ЦА, взаимодействие со странами региона в образовательной и научной сферах. В этой связи к трудовым мигрантам необходимо подходить не только с точки зрения источника необходимой для России рабочей силы, но и с учетом того, что во многом через отношение России к рабочим формируется отношение их этнической родины к нашей стране.
3. Привлекательность России как лидера евразийского пространства возможна лишь на основе роста российского экономического и научно-технического потенциала, повышения национальной конкурентоспособности путем практической реализации взятого курса на развитие обрабатывающей промышленности и активизацию инновационной деятельности, преодоление топливно-сырьевого характера российского экспорта и более полного удовлетворения потребностей партнеров новых технологиях и современном наукоемком оборудовании.
4. Одним из средств в борьбе за влияние могут стать российские инициативы по осуществлению крупных трехсторонних проектов в экономике центральноазиатских государств с участием России, Евросоюза. Они могут касаться областей общей заинтересованности - энергетики, транспорта, создания общей инфраструктуры, охраны окружающей среды в приграничных регионах и др. Реализация совместных проектов позволит смягчить жесткую конкуренцию с ЕС и другими внешними игроками. Для этого инициативы России должны быть нацелены на взаимовыгодное сотрудничество, рассчитанное на длительную перспективу. Это представляется более эффективным способом сдерживания избыточной активности наших европейских партнеров в зоне жизненно важных интересов России.

1. Индокитай ассоциируется в России в значительной степени с экзотикой, с мировой периферией. Однако происходящие тектонические геополитические сдвиги в Евразии вновь выдвигают регион наряду с Китаем и Индией на арену мировой истории. В Индокитае и в Юго-Восточной Азии в целом последние полвека шла ожесточенная борьба за влияние между США, СССР и Китаем. Американские геополитические технологии «демократической петли» Анаконды применялись против Евразии со второй половины двадцатого столетия. Впервые они потерпели поражение в Индокитае. Американская геополитическая доктрина «домино» предполагала, что если Южный Вьетнам станет коммунистическим, то под контроль коммунистов попадут все соседние с ним государства Юго-Восточной Азии.
2. Происходящие тектонические геополитические сдвиги в Евразии вновь выдвигают на главную арену мировой истории наряду с Поднебесной и Индией – Индокитай. В этом существенную роль играет сила духа, фундаментом которого служит конфуцианство, буддизм, индуизм и коммунистическая идеология. Китай после пятисотлетнего перерыва стал мировой торговой державой. В результате геополитической трансформации в Евразии зарождается новый 500-летний геополитический цикл, начался Великий час Южных морей, предвестником которого стали восточноазиатские Драконы. Этим определяется геополитический код Индокитая. Не только на морских просторах, но и в небесном и киберпространстве Китай с азиатскими Драконами делает вызов Западу.
3. Соединенные Штаты исчерпали возможности эксплуатировать и внедрять «демократические ценности» с помощью самых «справедливых бомб и ракет» в Евразии. Битва за Индокитай проиграна. Геополитическое противостояние великих держав в Индокитае унесло жизни 5 млн. местных жителей, с учетом Вьетнамской войны и геноцида в Камбодже. США не удалось превратить Индокитай и в первую очередь Таиланд в плацдарм дестабилизации КНР. У аналитиков распространено мнение, что от глобализации выигрывают, прежде всего, Соединенные Штаты. Но именно благодаря глобализации евразийские народы значительно быстрее узнают об истинной сущности «борьбы» Америке за демократию, которой как фиговым листком прикрываются истинные корыстные намерения США, действующих в интересах отечественных монополий.
4. В связи с происходящими событиями в Евразии, включая Индокитай, и наступающим Великим часом Южных морей преувеличены надежды России на возрождение Великого Шелкового пути. Драгоценное время его возрождения утрачено в бесконечной имитации поступательного развития. После распада Советского Союза, предательства мировой социалистической системы и ликвидации военной базы в Камране Россия навсегда потеряла геополитическое влияние в Индокитае и не смогла его конвертировать в масштабное экономическое присутствие в регионе.

1. До 2000-х гг. уйгурский и тибетский проекты развивались, казалось бы, абсолютно автономно. Однако одна общая смысловая доминанта их все-таки объединяла — ставка Запада на создание политически конфликтных детерриторизированных сообществ, консолидированных по этнорелигиозному признаку. В случае с тибетским этносообществом двадцать лет усилий Запада не пропали даром. Волнения в ТАР марта 2008 г. и воспоследовавший за ними устойчивый отклик международной общественности доказали, что транснациональная сеть тибетского буддизма не только успешно функционирует, но и может быть задействована в решении геополитических задач.
2. Выстраивание уйгурского проекта по принципу транснациональной этнорелигиозной консолидации продолжительное время наталкивалось на ряд непреодолимых барьеров: невозможность выдвижения единого для всех уйгурских анклавов религиозного лидера, невозможность создания правительства в изгнании, невозможность идеологической солидаризации уйгурских и западных НГО в их борьбе за независимый Восточный Туркестан. Обреченность развертки уйгурского проекта по этнорелигиозному принципу стала очевидной для западных спонсоров лишь в конце 1990-х гг. В своем плане по геополитическому использованию «уйгурского вопроса» демократический Запад оказался заложником собственных геополитических успехов: распада СССР и борьбы против глобального терроризма.
3. Анализ текущих публикаций об активности уйгурской диаспоры позволяет констатировать, что новый формат уйгурского проекта предполагает прежде всего реформирование уйгурского движения по аналогии с уже существующей сетью тибетского буддизма. Речь идет о спешной достройке трех компонентов — диаспоры, правительства в изгнании и разнообразных НГО за политическое самоопределение. Как показал опыт тибетского движения, только при условии скоординированной активности этих трех компонентов этно-проект геополитического манипулирования может быть задействован в качестве инструментария.
4. Если политическая конфликтность транснациональной сети тибетского буддизма чревата для РФ серьезными внутриполитическими проблемами и возникновением напряжения в отношениях с Пекином, то новый формат уйгурского проекта несет с собой потенциал внешнеполитической и экономической нестабильности. Этот потенциал следует ревизировать применительно к отношениям внутри ШОС. Взятые под контроль усилиями членов ШОС радикальные вылазки уйгурской диаспоры Казахстана, Узбекистана и Киргизии, способны напомнить о себе с новой силой и в новом ключе в ситуации синхронизации волнений тибетской и уйгурской сетей.

1. Серьезное и устойчивое продвижение к разоружению государств, ныне обладающих ядерными вооружениями, имеет ключевое значение. И не потому, что сила их примера разубедит потенциальных обладателей этих вооружений: рассчитывать на такое было бы до крайности наивно. Дело скорее в том, что без атаки на двойные стандарты, при которой стали бы зримыми приметы конца ядерного апартеида, невозможно будет выработать единодушные или поддержанные большинством решения, какие потребуются на таких международных форумах, как Совет Безопасности ООН, Совет Управляющих МАГАТЭ, Женевская конференция по разоружению, Конференция по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и где бы то ни было еще, что необходимо для поддержания линии против распространения и в пользу ядерной безопасности.
2. Недавно подтвержденная российская военная доктрина не вносит никакого полезного вклада в достижение такой цели, как уменьшение роли ядерных вооружений в государственных стратегиях национальной безопасности. Результатом становится то, что появления политического лидерства нужно ожидать из США, в этом отношении все взгляды устремлены на «Ядерный Обзор». Остается надеяться, что в данном контексте по достоинству будет оценена значимость поданных Японией в последние недели сигналов (в заявлениях как министра иностранных дел Окады, так и премьер-министра Хатоямы), что страна могла бы, по сути, смириться с переходом США на декларативную позицию, что в качестве единственной цели ядерных вооружений, до тех пор, пока таковые существуют, ими рассматривается их способность служить средством сдерживания от ядерных нападений на них самих и их союзников.
3. Мобилизация и поддержание политической воли, необходимой для нашего продвижения – и быстрого – к миру свободному от ядерного оружия, как всегда, войдут в число самых трудных изо всех задач. Тут потребно сочетание лидерства сверху донизу со стороны основных ядерных игроков, прежде всего России и США, равноправного уровня обязательств и давления со стороны единомышленников более широкого международного сообщества (в прошлом такое можно было увидеть на примере Инициативы семи государств и коалиции «Новая повестка дня») и идущего снизу вверх давления со стороны гражданского общества, достаточно эффективно мобилизованного, чтобы заставить правительства почувствовать себя подотчетными и ответственными.

1. Распад СССР и Организации Варшавского Договора был воспринят в определенных кругах как карт-бланш на глобальное доминирование, на принятие односторонних решений о применении силы повсюду в мире по собственному усмотрению, включая превентивные и упреждающие удары в отсутствие вооруженного нападения и без согласия на то Совета Безопасности ООН. Этот курс был закреплен в соответствующих стратегических концепциях. Последние десятилетия США последовательно проводился курс на сохранение и упрочение глобального военного превосходства с опорой на военное присутствие в качестве «постоянного фактора силы» («resident power») в ключевых регионах мира, в первую очередь связанных с добычей и транспортировкой энергоресурсов, а также на передовые военно-космические технологии, включая размещение ПРО, на создание самых мощных в мире ВВС, ВМС и сухопутной армии.
2. Договор об обычных вооруженных силах в Европе является одним из важнейших элементов системы контроля над вооружениями, которая усилиями многих членов мирового сообщества с превеликими, надо сказать, трудами была создана под занавес «холодной войны» и охватывала как стратегические, так и обычные вооружения, но которая сегодня успешно разрушается. Разрушается не столько в силу каких-то объективных причин (хотя и такой фактор присутствует), сколько в результате целенаправленной политики тех сил, которые пытаются выстраивать собственную систему глобальной безопасности, подчиненную интересам сравнительно небольшой группы государств.
3. Нынешние расхождения в позициях участников ДОВСЕ по большому счету в том, что российская сторона, хоть и с довольно большим опозданием, поставила вопрос о том, чтобы юридические нормы ДОВСЕ были приведены в соответствие фактическому состоянию дел, сложившемуся в политической и военной сфере Европы. Наивно было бы полгать, что все процессы, упомянутые выше, не вызовут ответной реакции. В отношении ДОВСЕ такой реакцией явился мораторий России на выполнение обязательств по первоначальному договору. Однако этого вполне можно было бы избежать, если бы западные партнеры России своевременно ратифицировали Соглашение об адаптации ДОВСЕ. Приходится только удивляться близорукости тех, кто посчитал, что с помощью затягивания процесса ратификации можно оказать некое давление на российскую сторону.

1. Государства ЕС координируют свои действия в международных организациях и на международных конференциях. Вопросами координации занимается Высокий представитель. Страны-члены, которые входят в состав Совета безопасности ООН, согласовывают свои действия и информируют остальные государства ЕС. Если Союз определил свою позицию по вопросу, включенному в повестку дня СБ ООН, то участвующие в его работе страны ЕС ходатайствуют о приглашении Высокого представителя, чтобы он изложил позицию Союза (34 ст. ДЕС). Дипломатические и консульские представительства государств-членов сотрудничают с целью обеспечить выполнение решений по линии ОВПБ (35 ст. ДЕС).
2. Европейская политика в области безопасности и обороны, получившая новое наименование – общая политика в области безопасности и обороны (ОПБО), является составной частью ОВПБ. ОПБО обеспечивает Союзу способность к оперативным действиям, опирающуюся на гражданские и военные средства. ОПБО включает в себя поэтапную разработку общей оборонной политики Союза, которая направлена на организацию совместной обороны, как только Европейский совет единогласно принимает решение на этот счет. В подобном случае Европейский совет рекомендует государствам–членам принять решение в этом смысле в соответствии с конституционными нормами каждого из них. ОВПБ не находится в противоречии с общей политикой безопасности и обороны НАТО (1 и 2 п. 42 ст. ДЕС).
3. Лиссабонский договор наделяет Европейский союз некоторыми новыми полномочиями в области политики обороны. В 42 статье (7 п.) предусмотрено, что в случае вооруженной агрессии на территории государства-члена другие члены ЕС "должны оказывать ему помощь и содействие всеми возможными для них средствами. Введенная обязанность в отношении осуществления совместной обороны "сохраняется соответствующей обязательствам, принятым в рамках Организации Североатлантического Договора". Для этих государств НАТО "остается фундаментом коллективной обороны и инструментом для ее осуществления" (7 п. 42 ст. ДЕС).