Кризис основательно встряхнул мировую экономику.
     Добрался, естественно, он и до нас и, судя по всему, весьма стремительно. За три недели, отделявших  упоминание о нем  в послании президента России к Федеральному собранию с острой филиппикой в адрес безответственных действий американской администрации от оглашения программы конкретных антикризисных мер российской власти в выступлении премьера на съезде «Единой России».
     Пока в стране обсуждался вопрос, будет кризис или нет, коснется ли он реального сектора или пройдет мимо,   пока закачивались миллиарды рублей в банковскую систему, «кризис, начавшийся как финансовый, на наших глазах превратился в экономический».
     Вся суть в этих словах премьера - «на наших глазах». Очевидно, что и ждали, и готовились к худшему, но решили действовать осмотрительно, чтобы не вызывать паники. Что ж, хорошо усвоен урок  дефолта 1998 года. Весьма оперативно началась и реализация антикризисной программы – уже  через несколько дней Госдума утвердила налоговые послабления, предложенные лидером партии.
     Многие страны в настоящее время используют налоговые стимулы для поддержания реального сектора экономики, и это  средство было одобрено финансовой G20 на заседании в Бразилии. Но даже апологеты либерального саморегулирующегося рынка сейчас прибегают к мерам, напоминающим больше социалистические, чем либеральные – национализацию, протекционизм, прямое вмешательство государства в экономику. Кое-где слышны призывы о необходимости закрытия границ (пока, правда, только финансовых).
     Ряд развитых государств уже сейчас тратит на борьбу с финансовым кризисом порядка  13 - 15% ВВП. Немало делается и для удержания крупных производств на плаву.

1. Для преодоления концептуального кризиса внешней политики Россия должна разобраться со своей национальной идентичностью. Оставив нелепые потуги наших либералов (а на самом деле – псевдолибералов-наследников большевиков) предстать в мире «белой и пушистой» некой «новой» Россией, которая строит свою государственность якобы лишь около двадцати лет, она должна недвусмысленно и, безусловно, определить себя в качестве наследницы исторической, т.е. тысячелетней России. Понятно, что в этом случае придется взять на себя и все ее грехи, включая грехи СССР. Но тогда Россия остается понятным и узнаваемым субъектом мировой истории.
2. Повышение эффективности внешней политики требует принятия специального закона о механизме разработки, принятия и реализации внешнеполитических решений, который обеспечивал бы четкую координацию деятельности министерств и ведомств в этой области под руководством президента РФ в целях проведения единой линии Российской Федерации в отношениях с другими государствами и международными организациями. Такого рода механизм должен иметь коллегиальный характер, характеризоваться вовлеченностью всех субъектов внешней политики и опираться на аналитику и экспертизу правительственных и неправительственных научно-исследовательских центров, которые надо создавать, и щедро финансировать.
3. Что касается имиджа России за рубежом, то, конечно, следует работать над его улучшением. Но при этом следует помнить: какие бы усилия здесь ни предпринимались, какие бы финансовые средства на эти цели ни выделялись, если внутренняя ситуация в стране не будет улучшаться, все эти пиаровские усилия будут тщетны. Надо понять одну простую вещь – для того, чтобы иметь хороший имидж за рубежом, надо реально быть привлекательной страной, а не казаться ею. Поле исправления имиджа поэтому находится не за рубежом, а внутри страны. Ведь, как говорит одна мудрая русская пословица, «черного кобеля не отмоешь до бела».

1. Достоинство послания Медведева, кстати, как и всех публичных выступлений Владимира Путина на этот счет, состоит в том, что он видит разницу между нормальным человеческим уважением к своей стране, ее достижениям, традициям и мифом об особом русском пути, об особой русской альтернативной цивилизации. Здесь важно понимание того, что нормальный, гуманистический патриотизм не должен вести к проповеди изоляционизма, противопоставлению России Европе, а российских базовых ценностей – европейским.
2. Подобный акцент на ценностях свободной и достойной жизни, несомненно, обоснован не только с идеологической точки зрения, как важная манифестация приверженности руководства страны к европейской культуре и европейским ценностям, но и с практической. Не случайно на первый план выдвигается важнейшая задача закрепления и обустройства наиболее одаренных представителей новой России в своей стране.. Безусловно, новое поколение отдает себе отчет, о чем, кстати, тоже говорил Медведев, что главным условием развития и сохранения демократии все же является наш национальный суверенитет, но оно, молодое поколение, одновременно хочет, чтобы российская жизнь, в конце концов, стала более достойной, разумной и освободилась от множества традиционных российских абсурдов.

1. Подтверждение Россией своей роли на мировой арене, наряду с внушительным экономическим ростом таких двух евразийских гигантов, как Китай и Индия, кажется, окончательно закрепили в международных отношениях конец однополярного мира, основанного на единоличном лидерстве Соединенных Штатов, и послужили созданию минимальных и достаточных условий для образования нового, многополярного планетарного порядка. Наступает новый цикл геополитического развития, реалиями которого станут, по всей видимости, не нации или региональные державы, а крупные континентальные пространства.
2. Угроза возможности слияния общих геополитических интересов крупнейших евразийских держав (России, Китая и Индии) и континенталистских устремлений некоторых южноамериканских государств (4) вновь вызвали тревогу госдепартамента США и определенных североатлантических аналитических центров, которые занимаются выявлением кризисных зон и разработкой геополитических стратегий, отвечающих глобальным приоритетам Вашингтона и Пентагона. Внимание их приковано к континентальным регионам Евразии и странам Латинской Америки, терзаемым давними, не решенными по сей день внутренними противоречиями.

1. Предвыборная президентская кампания в США практически обошла стороной острые вопросы американо-российских отношений. В значительной степени это было связано с тем, что на первый план вышла проблема выживания в тисках внезапно вспыхнувшего глобального экономического кризиса. Даже эмоции по поводу кавказкой войны, подогревавшиеся несколько односторонней интерпретацией в средствах массовой информации, мало отразились на ходе политических дебатов между претендентами.
2. История расширения НАТО заслуживает более внимательного изучения и в России, правящая элита которой в тот исторический момент была полностью поглощена поисками мистических «денег партии» и проведением массовой «игры в « Монополию»» с раздачей ваучеров миллионам своих граждан, призванной засвидетельствовать якобы демократический характер последовавшей приватизации. В США же имела место серьезная попытка организовать национальную дискуссию, чтобы остановить скоропалительные шаги по трансформации НАТО.
3. В любом случае, кто бы ни оказался в Белом Доме, огромную роль в переосмысливании уроков периода после холодной войны и в установлении отношений с новой администрацией в США, столь важном в момент небывалого глобального экономического кризиса, будет играть и тот багаж с которым придёт и руководство России. И во внешней и во внутренней политике (в которой борьбе с коррупцией, увы, не в состоянии помочь никакие даже вместе взятые деньги Сороса и Уоррена Баффета).

1. С началом перекройки границ в Европе, а с ней и с отказом от принципа нерушимости границ и территориальной целостности государств, участники Хельсинского Соглашения отошли от других важнейших принципов, таких, как невмешательство во внутренние дела, мирное разрешение споров, неприменение силы. Ярким примером стал кровавый распад Югославии, завершившийся ее фактическим расчленением. Страны Запада–члены НАТО приняли в нем активное участие, и с признанием ими независимости Косово этот процесс дошел до своего логического завершения.
2. Общеизвестны антагонистические отношения России и балтийских государств. Различаются позиции по дальнейшему развитию региона у Польши, Германии, у скандинавских стран. Но все же они не столь антагоничны, чтобы застопорить движение к согласию. Прорыв может и должен состояться тогда, когда Россия возьмет на себя роль коммуникатора этого процесса. Коммуникатора, который понимает свою роль не только как посредник, хорошо понимающий и учитывающий интересы сторон. Он должен также активно вести поиск новых идей, минимизировать возникающие угрозы, быть «прорабом мнений», постоянно создающим все новые возможности для диалога
3. Коммуникаторские функции России сейчас востребованы на всем протяжении российских границ от Атлантического и до Тихого океанов – на Кавказе, в Центральной Азии, на Дальнем Востоке. И тогда поиск компромисса и достижение договореностей на региональном уровне, как постепенно складывающаяся мозаика, вполне может привести к созданию новой системы безопасности на глобальном уровне. Системы безопасности, отражающей современные реалии и максимально верно учитывающей интересы подавляющего большинства государств на мировой арене.

1. Стратегическая цель внешней политики Индии - превращение в державу мирового уровня - определилась еще более полувека назад, сразу после завоевания страной независимости. Крах биполярного устройства мира, развал Советского Союза и фактический распад Движения неприсоединения привели к тому, что Индия потеряла возможность играть на промежуточном положении между Западом и Востоком и использовать противоречия между двумя системами, что в прошлом приносило ей существенную выгоду. Произошла определенная переориентация внешнеполитической стратегии Индии, но она касалась, в первую очередь, механизмов и способов достижения макроцелей, а не самих стратегических задач.
2. Основную роль в системе международных отношений в Южной Азии играют индийско-пакистанские отношения - и из-за наибольшего политического, экономического и военного веса двух стран, и из-за их практически постоянного противостояния. Наличие разных национальных интересов, политических систем и политических культур, религиозная гетерогенность дополняются геостратегическим фактором. Пакистан находится на стыке с мусульманским регионом, откуда он способен получать дополнительные экономические и военные возможности усиления своих позиций против Индии. С самого начала пакистанские власти рассматривают Индию как своего основного стратегического противника. Даже после войны 1971 г. Пакистан остается единственным потенциальным соперником Индии в Южной Азии.
3. Для преодоления недоверия между государствами и народами региона, укрепления региональной безопасности важную роль могла бы сыграть Ассоциация регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК). Официально она была создана в декабре 1985 г. в Дакке. Было решено, что организация будет заниматься исключительно вопросами экономического, технического и культурного сотрудничества. Была достигнута также договоренность, что все официальные обсуждения двусторонних и спорных вопросов на совместных форумах запрещаются, решения будут считаться принятыми лишь при условии согласия всех сторон. Наиболее весомым вкладом СААРК в дело нормализации ситуации в регионе стало создание механизма для проведения неформальных встреч и дискуссий лидеров стран.

1. Ситуация, связанная с возможным превращением Ирана в ядерную державу, приобретает характер международного кризиса. При осуществлении наихудшего сценария она может вызвать крупномасштабный конфликт. Одним из главных акторов при этом, наряду с самим Ираном, являются Соединенные Штаты. Цель настоящей статьи - проанализировать ирано-американские отношения, включая следующие аспекты: интересы американской администрации в контексте предотвращения ядерного вооружения Ирана; вероятные цели и задачи иранского руководства; шансы на дипломатическое урегулирование конфликта; возможность эскалации конфликта вплоть до силовых действий.
2. Фактически отношения между США и Ираном были враждебными, уже начиная с победы " исламской революции " и " дела заложников ". И хотя после обескровившей Иран войны с Ираком и явного затухания исламистской экспансии Тегерана американская администрация успокоилась, само существование воинственного, радикального антизападного режима в Иране продолжало восприниматься как потенциальная угроза тому порядку, который Соединенные Штаты считают в наибольшей степени отвечающим их интересам в регионе Ближнего Востока. Когда в конце 90 - х. гг. в иранском обществе стали нарастать протестные настроения и президентом был избран Хатами, в США это сочли благоприятным признаком начала размывания клерикальной диктатуры.
3. Существуют три сценария развития событий: либо США совместно с Европой, а если получится, то и с другими членами мирового сообщества, приложат все усилия для того, чтобы путем дипломатического давления заставить Иран отказаться от работ по обогащению урана и прекратить попытки обзавестись ядерным оружием; либо, если это не получится, попытаются организовать изоляцию, блокаду Ирана с тем, чтобы наказать его экономическими санкциями и заставить все же уступить; либо признают провал всех попыток воздействовать на Иран и смирятся с мыслью о том, что он станет еще одной ядерной державой.

1. Непропорционально большое влияние на власть военных обусловлено еще и слабостью самих ближневосточных политиков, которая во многом детерминировалась особым статусом военных, утвердившимся в национальном сознании и исторической памяти народа. Политический класс смотрел на многие процессы в стране глазами военных, опасаясь бросить вызов армии. Политическое пространство, где гражданские власти могли бы действовать политическими средствами, оставалось весьма ограниченным, а действия политиков (с оглядкой на военных) зачастую оказывались неэффективными, вызывали недоверие населения и низкий уровень народной поддержки. И, напротив, на этом фоне доверие к военным было в обществе высоким.
2. В подавляющем большинстве арабских стран гражданское общество только начинает складываться. Между формирующимся гражданским обществом и военными сохраняется немало противоречий. Первое выступает за глубокое реформирование армии, которая сохраняет все признаки вооруженных сил авторитарной системы, а власти стремятся сохранить статус-кво, опасаясь нарушить баланс сил и интересов. Даже в такой светской и демократической стране как Турция, правящая элита, особенно ее военное крыло, отрицательно реагируют на эти предложения. Военные стремятся всячески сохранить свое особое положение в обществе, ссылаясь на внешнюю угрозу, опасность радикального исламизма и этнического сепаратизма.
3. Если арабские страны Ближнего Востока выберут демократический путь развития, то гражданское общество постепенно станет играть решающую роль в формировании власти и политики, осуществлении контроля над основными сферами жизни и деятельности государства, в том числе и над армией. Однако в условиях неразвитости демократических институтов в арабских государствах Ближнего Востока и практически полным отсутствием в них подлинно гражданского общества, сегодня можно говорить не столько о гражданском контроле над армией, сколько о контроле со стороны политической власти, в состав которой, наряду с гражданскими политиками, входят также и представители военных кругов.

1. Ни одна из поставленных администрацией Буша-младшего стратегических задач по переформатированию «Большого Ближнего Востока» в глобальных интересах Запада не реализовалась. Американские позиции здесь не только не укрепились, но существенно ослабли. Соединенные Штаты не получили контроль над энергоресурсами региона. Огромное силовое превосходство Запада не привело к геополитическим и геоэкономическим выигрышам. В Ираке Вашингтон, по мнению самих же американских экспертов, оказался в «катастрофической ситуации». В Афганистане, несмотря на эскалацию численности вооруженных сил НАТО, влияние талибов постоянно возрастает.
2. Наступление Запада ускорило превращение ислама в основную составляющую внутриполитической жизни практически во всех мусульманских странах. С одной стороны, экономика этих стран остается компонентом глобального экономического механизма Запада. Соответственно значительная часть правящих элит уже интегрировалась, в качестве младшего партнера, в мировой правящий класс. С другой, практически во всех мусульманских странах существенно усиливается ислам и как идеологический мобилизационный фактор, и как стиль повседневной жизни, и как ведущая политическая линия, и как форма внешнеполитической консолидации. Политический ислам стал главным идеологическим фактором, влияющим на значительную часть элитных группировок и общественное сознание в большинстве мусульманских стран.
3. Демонстрацией укрепления Исламского мира стало появление принципиально новой плеяды руководителей, которые представляют собой пример «исламских технократов» или «технократов-фундаменталистов». Они влиятельны не только в своих странах. Эти лидеры популярны во многих уголках Исламского мира, к их мнению все более внимательно прислушиваются элиты десятков мусульманских стран. К числу таких «исламских технократов», прежде всего, относятся Реджеп Эрдоган и Абдулла Гуль (Турция), Махмуд Ахмадинежад и Али Лариджани (Иран), Халед Мишааль (ХАМАС), Анвар Ибрагим (Малайзия), Хасан Насрулла (Хизбалла), Башар Асад (Сирия) и некоторые другие.