Беседа публициста Геннадия Бочарова
и сенатора, председателя Комиссии Совета Федерации
по культуре Виктора Лопатникова

Некоторое время назад я встретился с Виктором Лопатниковым, с которым был давно знаком. Речь, естественно, зашла о том, что у кого, образно говоря, болит. У Лопатникова болела культура, которой он профессионально занимается уже немало лет, у меня — неизбывный интерес к этой сфере как неиссякаемому источнику животрепещущих проблем. В разговоре, среди прочего, он рассказал о запомнившемся ему предсказании генерального консула Японии г-на Суэдзавы о последствиях начавшейся в те годы перестройки. Незадолго до отъезда из страны Лопатников спросил у него, что он думает о переменах, которые происходили в нашей стране. Дипломат был откровенен: «Мне жаль вас. Вы станете такими же, как все. Утратите свою самобытность». Но ведь мы, возразил Лопатников, становимся на путь, каким идет все западное общество. Вы призывали нас к этому долгие десятилетия. «Это так, — сказал г-н Суэдзава. — Но будьте готовы к неизбежным жертвам. Вы даже не заметите, как утратите самые ценные из тех черт, которые присущи только вам».
— И вскоре, Геннадий, это стало происходить. А теперь уже можно сказать — произошло,— сказал Лопатников.
— А вот об этом давайте подробнее. Я думаю, ни один разумный человек не пожалел бы об утрате таких наших черт, как пьянство или холуйство. Как чиновничье кумовство или мздоимство. Как терпимость к беспорядку или извечному пренебрежению к законам.
— Но если бы речь шла только об этом, — возразил Лопатников.— Речь идет обо всем том, что мы понимаем под словом культура. То есть о культуре как образе жизни народа, страны, социума.
— Что же такое должно было произойти за такой относительно короткий срок, чтобы огромная страна стала другой, враз утратив свою культурную самобытность?— удивился я.
— Самосознание, национальная культура всегда оказывались жертвой социальных потрясений. Они затрагивали все слои общества — от высших до низших. Так было всегда и так всегда будет. Россия знает слишком много драматических переломных этапов. Они не могли не влиять на национальное самосознание людей. На их мировоззрение. Петровские реформы, уничтожившие «старомосковский» «дремотно-азиатский» уклад жизни, привели к трансформации традиций, быта, нравов россиян. Общественное мнение постоянно подвергалось воздействию полярных взглядов. В самом деле, при Петре I — одно мировоззрение, при Николае I — другое, при советской власти — третье. Какому народу еще выпали подобные исторические испытания? Кто сегодня может ответить на вопрос о нынешнем мировоззрении россиян? Думаю, что внятно — никто. Потому что оно представляет собою невероятную смесь позиций, взглядов, настроений и устремлений. Что, в общем-то, и неудивительно. Удивительнее то, что это определяющее в значительной мере своеобразие духовного мира наших людей, их образа жизни мало учитывается общественной практикой.
— Согласен, Виктор Алексеевич. Необходимость культурной самобытности не должна обесцениваться общественным и государственным безразличием.
— А предпосылки уже налицо. В бюджете на 2012 год — ни строки о культуре, только «подстрочник». Государство не готово к удовлетворению запросов современного культурного процесса. В связи с этим вспоминаю академика Дмитрия Сергеевича Лихачева — он тоже предвидел, с чем столкнется российская культура. В конце своей жизни он составил проект под названием «Декларация прав культуры». Проект был опубликован в сентябре 1995 года. Через два года проект поддержал Учредительный съезд российской интеллигенции в Москве. А следующий шаг — полка. Что мы имеем сегодня? Устаревший закон «О культуре» 1992 года. Несколько лет говорили о необходимости его обновления. И новый проект появился. Разработанный с учетом современных реалий, он был представлен в Общественную палату. Из палаты он вышел с ярлыком: «документ-благопожелание»…
— В чем же главный тормоз? — спросил я.
— В том, что по-прежнему не определены источники жизнеобеспечения сферы культуры,— ответил он. — И без этого он и не продвинется дальше декларации, как и все предшествующие.
— А как же насчет благотворительности, которая за рубежом серьезно поддерживает культуру как образ жизни? У нас, как известно, немало сверхбогатых людей. А точнее — 500 топ-сограждан, владеющих миллиардами. Как никак, первое место в мире по их числу!
— Цифра, которую вы озвучили, говорит только об одном: значительная доля национального достояния государству уже не принадлежит. Так что нравственная атмосфера в деловом мире изменится, видимо, не скоро. Ведь по большому счету благому делу уже серьезно сегодня не препятствует ничто. Особенно миллиардерам. Кроме нравственной глухоты.
— Болезнь?
— Болезнь, и очень запущенная,— согласился Лопатников.
— Уже многие годы наши интеллектуалы говорят о создании благоприятных условий для меценатства. Что-нибудь сдвинулось с мертвой точки? Или это тоже лишь умозрительная необходимость?
— Когда-то казалось, что да, сдвинулось. На десятом пленарном заседании Межпарламентской ассамблеи СНГ в декабре 1997 года был принят модельный закон «О меценатстве и благотворительной деятельности». Но в октябре 2010 года российский Форум меценатов констатировал: точка как была мертвой, так и осталась. В действующих все это время законах этой позиции как не было, так и нет. А сравнительно новый законопроект, внесенный в Государственную Думу, отложен на неопределенный срок…
— И все же, что можно сказать о государственной поддержке культуры в современной России? Есть ли хотя бы видимость системы, по которой такая поддержка, пусть и минимальная, осуществляется?
— Определенно нет. В сущности, любые «вливания» происходят без ясного представления о том, кто в них нуждается в первую очередь, а кто — в десятую. Распределение средств не мотивировано знанием реальности. А нередко и здравым смыслом. Источники, из которых должно было бы складываться хотя бы относительное благополучие культуры, замутнены. Средства расходуются нерационально. Часто — бесконтрольно. Олигархи «от культуры» склоняют государственные институты в пользу выгодных им проектов. Бизнес-сообщество обслуживает корпоративные амбиции. Ресурсы, поступающие от учредителей, размазываются по неисчислимым союзам и ассоциациям. Там же, где еще сохраняются родники подлинно народной культуры, уровень оплаты труда работников, как и само состояние объектов культуры, находится в удручающем состоянии. Некоторые чиновники во властных структурах источником финансирования культуры хотели бы видеть платные услуги. По их мнению, это бы позволяло учреждениям культуры самим ощутимо пополнять свой бюджет. Вероятно, могло бы. Но далеко не всем и не сейчас. Подобные проекты, в части имеющей отношение к реальной культурной деятельности, вероятно, навеяны впечатлениями от коммерческих успехов шоу-бизнеса. От вульгарно-ослепительного образа жизни его звезд. От упоения воцарением прежде запрещенного. Ничем другим это не объяснишь.
— Что же вы предлагаете?
— Создание крупных частно-государственных фондов. На федеральном, региональном и муниципальном уровнях. Это поможет избавиться от непрозрачного расходования и без того скудных средств. Поможет аккумулировать денежные ресурсы, направлять их на целесообразное использование. Эту роль могли бы взять на себя попечительские советы из независимых экспертов.
— Это идея? Предложение? Или осторожное пожелание?
— Это необходимость. Госбюджету все труднее восполнять нужды культуры. Но нельзя и дальше не понимать, какое значение имеет культура для великой страны.
— Но это должно востребовать появление иного министерства культуры. Иных чиновников, иных менеджеров. Новых методов работы «культурного» сектора президентской администрации. И вообще принципиально иных инициатив и энергии.
— И, прежде всего, — заключил Лопатников,— упорядоченного и разумного подхода к проблеме, единственно определяющего основы существования и развития цивилизованного государства. Глубоко убежден, что именно такой подход должен возобладать в политическом руководстве страны. А главное, считаю, что мы, я имею в виду граждан страны, должны спросить у себя: а что мы можем сами, каждый из нас? В своей совокупности народ не только основной потребитель, образно говоря, продуктов культуры, не только ее хранитель, но и многовековой ее создатель.
Очередной разговор. Очередные слова. Очередное раздражение и озабоченность.
Но говорить об этом человеку, который занимается этой проблемой предметно, было бы не очень тактично. В лучшем случае получилась бы новая оживленная беседа с тем же, увы, исходом.