На первый взгляд, теракт 22 июля этого года в Норвегии кажется достаточно «новым» и многим как бы неожиданным, во всяком случае — современным европейским политикам. С публичным неприятием и осуждением действий террориста, как обычно, выступили практически все государственные, политические и общественные деятели. Однако спецслужбы оперативно, по горячим следам, не смогли найти «исламский след».
В этой статье поищем слабые, незащищенные места в системе общественной безопасности Норвегии. Попробуем понять: что нового в норвежском теракте? Нужно ли российским спецслужбам и науке чему-то научиться по итогам норвежского теракта?

Что произошло в Норвегии?

Буквально сразу после теракта норвежская нация — так было заявлено официально — осознала, что столкнулась с новым социальным явлением. Никто не ожидал, что в стране с одним из самых высоких в мире уровнем жизни такое возможно. Праворадикальные группировки были, но долгое время считались беспроблемными, мусульман в Норвегии немного.
От рук крайне националистически и антиисламски настроенного гражданина этой страны погибли 77 человек (многие из них дети) и еще несколько десятков были ранены. Убийца — 32-летний норвежский предприниматель А. Брейвик действовал прагматично и крайне жестко: вначале произвел взрыв в районе правительственных зданий в Осло, а потом расстрелял подростков на небольшом острове Утойя. Раненых добивал. Оказалось: он просчитал, что смертная казнь ему не грозит. На арендованной в 40 километрах от Осло ферме А. Брейвик практически создал целую фабрику по производству взрывчатки из закупленных шести тонн азотных удобрений. По сообщениям СМИ полиция также обнаружила на ферме мощную бомбу — одно из «произведений» террориста — весом до полутора тонн (к счастью, она не была использована по назначению).
Были в этом трагическом инциденте и свои герои, которым удалось спасти несколько десятков человек от пуль преступника. Среди них — чеченские подростки и женская пара. Действительно, Т. Хансен и Х. Дален на лодке вылавливали тонувших подростков, многие из которых были ранены, и отвозили на противоположный берег озера. Террорист заметил женщин и сделал несколько выстрелов, повредив лодку. Но женщины провели четыре спасательных рейда и спасли 40 человек.
Возможно, что переосмысление подобных фактов в дальнейшем позволит всему мировому сообществу прийти к пониманию того, что в противодействии криминалу и террористам могут и должны принимать участие ВСЕ слои населения.

Идентификация «новой-старой» ситуации

А. Брейвик на первом же допросе стал претендовать на некоторую идеологическую цельность. В своем манифесте «2083: Европейская декларация независимости» он негативно оценил «исламизацию Европы» и актуализировал «Движение сопротивления», возлагая вину на мультикультурализм и «культурный марксизм». В манифесте описывается бесперспективность «вооруженной борьбы», однако другого способа развития современной нации он не видит.
Зафиксируем первый авторский вывод: являясь методом и средством политической борьбы, терроризм идеологически может основываться на национальных лозунгах. Количество посетителей сайта убийцы после теракта многократно выросло не случайно. Кстати, в России количество националистических и так называемых консервативных сайтов огромно, и большинство их посетителей довольно агрессивны к проявлениям иных точек зрения.
СМИ подчеркивают, что у норвежского преступника есть единомышленники внутри своей страны и вне ее тоже. И это далеко не случайность. Напомним о результатах проводившегося в 2004 году в нескольких московских мечетях опроса, призванного выявить популярность официальных мусульманских лидеров. Большинство московских прихожан в первую тройку включали в тот момент Ш. Басаева и У. бен Ладена. Объяснялось это прозаично: люди любят героев и нуждаются в них, а эти две личности многим мусульманам казались героями, так как боролись с «мировым империализмом» и иными «видами зла». Также вспомним реакцию исламского мира на теракты 11 сентября 2001 года в США — стране, считавшейся врагом этого мира. И в России в 2001 году было немало людей, полагавших, что «США так и надо», что это «кара небесная» и т.п.
Наш второй вывод: механизмы негативной мобилизации на основе дихотомии «враг — герой» весьма живучи. Как пишет социолог Лев Гудков, даже легитимная власть никогда не является таковой на 100%, а часть граждан живет в рамках древних архетипов. Какая-то часть граждан постоянно нуждается во врагах и активных борцах с ними, поэтому у А. Брейвика есть сочувствующие, рассматривающие его действия не только как уголовное преступление.
Недавно многим политикам, гражданам и даже экспертам казалось, что навсегда ушли времена немецких «Фракции Красной Армии» и «Движения 2 июня», итальянских «Красных бригад» и «Подпольной антикоммунистической армии», французской «Секретной вооруженной организации», греческой «Организации национального возрождения» и др. Европейцев и россиян несколько десятилетий энергично приучали к мысли, что угроза терроризма исходит от экстремистски настроенной части мусульман. На наш взгляд, приучили напрасно.
Третий авторский вывод заключается в признании факта возрождения в Европе так называемого своего, внутреннего терроризма. Неважно, ультралевый и/или ультраправый европейский терроризм. У него есть внутренние причины и внутренние условия. Борьба в будущем только с внешним терроризмом к успеху, полагаем, не приведет.
Мировые СМИ отмечают, что вслед за американцами в 2001-м, испанцами в 2004-м и британцами в 2005 году норвежцы осваиваются в новой реальности. Известно, что американцы пошли по пути укрепления спецслужб и усиления технических средств идентификации внешних террористов. Наверно, все это делать придется и в Норвегии, но магистральный вектор все же иной. Для Норвегии пришло время понимания хрупкости существующей национальной системы безопасности. Скорее всего, традиционным надеждам норвежских граждан на то, что государственные институты безопасности вкупе со спецслужбами справятся с внутренним терроризмом, не суждено сбыться.
Поэтому четвертый вывод заключается в признании перспективности и полезности для любого открытого общества общественно-государственной системы безопасности. Основу этой системы, полагаем, могут и должны составлять институты, т.е. формально зачастую не оформленные социальные практики, а не органы и/или учреждения.
Чтобы этого достичь, нужна серьезная либерализация сферы безопасности, что предполагает активизацию населения страны и общественных институтов в построении безопасной среды обитания. «Граждане только тогда станут активными участниками сферы безопасности, — пишет исследователь С.Н. Соколова, — если они будут видеть в этом собственный интерес. Тогда граждане и их объединения смогут реально сотрудничать с государством в сфере безопасности, и, может быть, его контролировать».
Институционализация сферы безопасности, на наш взгляд, должна быть постоянно в центре внимания любого открытого общества и государства, а не только деятельность силовых структур/спецслужб. В свое время верно заметил нобелевский лауреат по экономике Дж. Бьюкенен: «…Если бы люди прекратили поиск строящих козни недругов, а вместо этого обратили бы внимание на институты, укомплектованные самыми обычными людьми, открылись бы широкие перспективы».
Пятый авторский вывод — пора изменить взгляд на социально-экономические причины как основные детерминанты терроризма. Упрощенно это выражалось в причинно-следственной связке: там, где люди живут хорошо, причин для терроризма нет. При этом эффективная социальная политика якобы может сама по себе, что называется на «автомате», предотвращать и минимизировать террористическую угрозу. Но сегодня все больше ученых, экспертов, политиков и общественных деятелей понимают: социальная стабильность не гарантирует защиты от всплеска террора и насилия.
Приведем отечественный пример. Общеизвестно, что в настоящее время республики Северо-Кавказского федерального округа весьма щедро финансируются из госбюджета России. Планируется, что объем целевых расходов властей на их развитие до 2025 года составит более 3,8 трлн руб. — эта сумма зафиксирована в подготовленной Министерством регионального развития программе развития округа. Фактически, расходы на эту госпрограмму запланированы в десять раз больше, чем сейчас предусмотрено действующими региональными целевыми программами. Но деньги не решают проблем взаимоотношений между кланами, между властью и населением в регионе. Поэтому мы считаем, что, несмотря на обильное финансирование Северо-Кавказского региона, причины и условия для терроризма остаются.
Наш шестой вывод: скорее всего, организаторы последующих терактов будут все активнее использовать Интернет, социальные сети и мобильную связь. Современные информационные технологии и правовые механизмы в развитых демократических государствах позволяют малочисленной группе людей овладеть всеми необходимыми ресурсами для проведения широкомасштабного теракта. Так, А. Брейвик на законных основаниях приобрел огнестрельное оружие, имел достаточные финансовые средства для приобретения взрывчатки, отслеживал информацию о действиях политических деятелей Норвегии, а также о системе безопасности на острове Утойя и т.д.
Постепенно террористы, использующие новые информационные технологии, начинают все больше походить на организаторов «цветных революций». Не случайно вооруженная оппозиция в Судане и Египте, участники событий декабря 2010 года на Манежной площади в Москве активно использовали социальные сети. Подобные изменения ученые-криминологи называют мимикрией преступности, под которой они понимают, прежде всего, слияние преступных деяний с социальным, культурным и духовным фоном общества. А с точки зрения политологии, террористы все активнее включаются в различные социальные процессы, применяя при этом все имеющиеся в их распоряжении современные политические и информационные технологии.
Наш седьмой вывод: терроризм в настоящее время уже не только преступный вид деятельности, и даже не только негативное социальное явление, но и современная политическая технология. Понимание терроризма как «продвинутой» политической технологии позволяет по-новому взглянуть на существующие механизмы противодействия террористической угрозе, базовую основу которых составляет специальная (политический сыск), правоохранительная и судебная системы.
Особая острота проблемы заключается в том, что органы правопорядка предназначены для борьбы с «обычной» преступностью, а не для противодействия различным политическим технологиям. Так, существующие в Норвегии система права и эффективный социальный порядок не смогли ни предотвратить, ни даже минимизировать ужасный по последствиям теракт А. Брейвика. Попытки же разрешить проблему революционного движения в России XIX — начала XX века методами политического сыска, как известно, разрушили ее в 1917 году. Поэтому не нами придумана необходимость выработки иных подходов к формированию безопасной среды человека.

Изменения неизбежны?

Предложим несколько мер по предотвращению подобных угроз в будущем.
Первая мера — формирование общественных институтов безопасности. Любому обществу нужны новые институты безопасности, направленные на защиту отдельных граждан, социальных групп и общества в целом от насилия и террора. Речь, прежде всего, идет о формировании институтов общественного противодействия терроризму. «Для России, как и многих других стран постиндустриального мира, созрела необходимость институционализации организованного снизу общегражданского противодействия терроризму, — пишет гендиректор Общенационального неправительственного центра по предотвращению терроризма В.В. Луков.
Попытки государственной власти самой сформировать такие институты будут обречены на провал. Такой вывод подтверждается американским философом Ф. Фукуямой, считающим, что государство может создавать только новые органы и учреждения, но не институты. Сеть институтов безопасности появится тогда, когда власть будет создавать условия для этого процесса, а у общества появится потребность в подобных институтах и запрос на них. И тогда, со временем эти институты будут образованы общественностью и гражданами в нашей стране.
«Если органы более или менее эффективны при стабильном политическом строе (чаще всего закрытого характера), — пишет Ф. Фукуяма, — то с наступлением любых изменений в политической системе (например, в связи с либерализацией, модернизацией и т.д.) фактически сразу обнаруживается нехватка соответствующей структуры институтов». Поэтому нашей власти и обществу пора понять, что патернализм в сфере безопасности и надежды только на силовые структуры и спецслужбы не создадут безопасную среду в России.
Формирование общественно-государственной системы безопасности предполагает решение широкого круга задач, требующих согласованных усилий граждан, социальных групп и власти. Решение этих задач целесообразно проводить на основе «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» и «Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации». В этих документах уже намечены контуры работы по консолидации усилий и ресурсов отечественной власти, институтов гражданского общества в сфере безопасности. То есть власти следует обеспечить как предоставление качественных услуг безопасности обществу и гражданам, так и конкуренцию между государственными и негосударственными структурами в этой сфере.
Необходимо вовлекать в сферу безопасности институты гражданского общества.
Во-первых, увеличивать число организаций и учреждений в сфере безопасности за счет негосударственных структур, образуя единую систему общественно-государственной безопасности. Аутсорсинг реализуют у себя сегодня многие российские силовые структуры, но мы считаем, что со временем в нашей стране объективно появятся частные военные компании, а также негосударственные компании, оказывающие самые различные услуги в сфере безопасности. Не случайно Р. Уэсселер и Дж. Фридман полагают, что в этом заключается магистральный путь развития сферы безопасности.
Во-вторых, внедрить практику, когда подготовка проектов и заключение правовых договоров в области безопасности и обороны проводится только с участием представителей общественных организаций, функционирующих в сфере безопасности. Например, высшее руководство нашей страны уже приходит к пониманию необходимости привлечения общественности к политико-правовому регулированию деятельности силовых структур. Так, по предложению президента России Д.А. Медведева в августе 2010 года в Интернете был размещен проект Федерального закона «О полиции» для широкого обсуждения. Кроме этого, глава государства в феврале 2011 года предложил общественным деятелям представить свою антикоррупционную экспертизу закона «О полиции» и вместе с ними заполнить существующие в нем пробелы.
В-третьих, государственной власти целесообразно согласовывать основные принципы политики с институтами гражданского общества. Как пишет исследователь Н.Ю. Данилова, «функция гражданского общества заключается в распространении, оценке информации о политике безопасности и обороны, формировании общественного мнения, подготовке экспертных материалов, анализе механизма принятия решений в этой сфере, проведении мониторинга ситуации в вооруженных силах, защите прав военнослужащих, оказании гуманитарной помощи, разработке стратегий миротворчества, разрешении конфликтов и многом другом».
В-четвертых, имеет смысл включать в состав российской делегации для участия в саммитах и совещаниях в сфере обороны и безопасности представителей общественных структур, правозащитных организаций и бизнеса. По факту руководство нашего государства уже обращается к помощи независимых экспертов для решения проблем международной безопасности. «То, что сегодня этими вопросами занимаются не только государственные служащие, и не только те, кто хорошо знает международные отношения, имеет большой опыт, думаю, что это очень неплохо», — заявил Д.А. Медведев в марте 2009 года на встрече с членами независимой консультативной комиссии по изучению политики США в отношении России.
В-пятых, целесообразно фактически заново формировать систему политического контроля и общественной экспертизы над деятельностью силовых ведомств и спецслужб. Мы согласны с исследователем А.В. Лаврентьевым, полагающим, что «полемика по проблематике контроля над силовыми структурами отошла на второй план, а проблема остается в целом нерешенной».
Основными общественными структурами, выражающими интересы граждан в сфере безопасности, скорее всего, станут комиссии Общественной палаты — по общественному контролю за деятельностью и реформированием правоохранительных органов и судебно-правовой системы, по развитию волонтерства и благотворительности, по межнациональным отношениям и свободе совести, по вопросам развития гражданского общества. Также существует необходимость повышать социальную роль Общественных советов при силовых министерствах. Они пока являются совещательными органами при руководителях федеральных органов исполнительной власти, а их решения носят рекомендательный и даже, скорее, пиаровский для силовых структур характер. В свою очередь, условиями для активизации деятельности населения в сфере безопасности является создание ценностной системы и повышение потребностей у граждан России в формировании институтов безопасности «снизу».
Однако даже точного выполнения этих условий сегодня также недостаточно. Существует настоятельная необходимость в создании, становлении и развитии системы социальных связей внутри общества в сфере безопасности, в открытости деятельности самой власти и институтов безопасности. Только наличие всех указанных условий может детерминировать формирование институциональной безопасности нового типа на условиях партнерства власти и гражданского общества.
Вторая мера — качественное изменение характера и содержания воздействия на сферу безопасности. В этой сфере назрел переход от системы госуправ-ления к госрегулированию. Пора в нашей стране не только предусмотреть и осуществлять прямое административное воздействие со стороны исполнительной власти на сферу безопасности, но и всемерно развивать политическое воздействие в виде госрегулирования со стороны политэлиты с участием законодательной и судебной ветвей власти. На наш взгляд, потому, что современное государственное управление в сфере безопасности не предполагает эффективное сотрудничество с негосударственными структурами, действующими в этой сфере: ЧОПами, частными детективными агентствами, сообществами спасателей, казачьими подразделениями и т.д.
Неправильно противопоставлять систему негосударственных органов системе национальной или комплексной безопасности, они друг друга дополняют. В то же время негосударственная система обладает рядом особенностей, отличающих ее от предприятий, органов и структур, входящих в систему государственной безопасности: отсутствие иерархических управленческих звеньев и жесткой управленческой структуры; деятельность ее элементов координируется общественной по характеру формирования организацией (союзом, ассоциацией); постоянные связи между элементами отсутствуют и возникают по мере необходимости. То есть система негосударственных органов в сфере безопасности представляется нам более гибкой и во многом сетевой.
Поэтому в условиях системы государственного управления практически невозможно согласовать интересы каждого гражданина, различных больших социальных групп, общества в целом и государства. В связи с этим необходимо осуществить переход к приоритетному политическому воздействию со стороны элиты на сферу национальной безопасности, на практике перейти к системе ее регулирования, когда государство будет играть основную, но координирующую роль.
Необходимость госрегулирования в сфере безопасности обусловлена еще одним отличием государственной и негосударственной систем. Это отличие состоит в том, что госсистема безопасности отражает и защищает, в первую очередь, интересы власти, а негосударственная система — ближе к выражению и защите интересов гражданского общества и граждан. Это связано с тем, что негосударственная система безопасности складывалась исключительно по инициативе граждан для защиты их частных интересов.
Введение системы госрегулирования в сфере безопасности, формирование институтов безопасности в обществе позволяют переосмыслить такие термины, как «национальная безопасность» и «комплексная безопасность». Может быть, теоретически удастся их «примирить» введением в политическую науку понятия «институциональная безопасность». Институциональный метод исследования безопасности поможет расширить наши представления об этой сфере и мерах по повышения ее эффективности.
Третья мера — переход от антитеррористической борьбы к формированию политики противодействия терроризму. К сожалению, пока руководством ведущих государств больше внимания уделяется силовой составляющей этой политики. Скорее всего, это происходит в силу того, что международное сообщество настроено в основном вести войну/борьбу с терроризмом. Фактически не до конца осознана необходимость перехода от этой войны к осуществлению продуманной и целенаправленной системы широкого спектра мер, в первую очередь политических на международном уровне. Поэтому ключевым отличием международной антитеррористической политики от борьбы с международным терроризмом является ориентация на приоритетность политических мер в эффективном сочетании с социальными. Военные же и другие силовые средства в рамках политики противодействия международной антитеррористической угрозе должны рассматриваться как крайние и дополнительные к несиловым.
Власти и общественным институтам пора активнее формировать общеевропейскую (включая Россию, Украину, Белоруссию, Молдову, Приднестровье, закавказские признанные и непризнанные государства) антитеррористическую политику. В отличие от борьбы с терроризмом (которая направлена на субъектов терроризма), политика всегда направлена на формирование у населения антитеррористического сознания, устранение причин и условий возник-новения террористической угрозы. Для формирования и разработки такой политики следует привлечь научную и экспертную европейскую общественность, включая российских ученых. Не случайно, в Указе Президента России от 7 июля 2011 года № 899 из восьми приоритетных направлений развития науки, технологии и техники первым определено «Безопасность и противодействие терроризму».
Четвертая мера — введение реального парламентского и общественного контроля за деятельностью силовых ведомств и спецслужб. Во главе такого контроля должны быть депутаты Госдумы — представители комитетов по обороне и безопасности и члены комиссии Общественной палаты по общественному контролю за деятельностью и реформированием правоохранительных органов и судебно-правовой системы. Основной их функцией должно стать противодействие неподконтрольному расходованию национальных ресурсов и нарушениям законодательства со стороны сотрудников силовых ведомств и спецслужб.
Гарантии предотвращения злоупотребления властью в демократическом обществе никогда не могут стать действенными, если сами руководители с помощью граждан и СМИ не будут заинтересованы в поддержке систематического контроля за исполнительными органами, предупреждающего общество о посягательствах на законность и правопорядок со стороны самой власти. Поэтому взаимодействие высших органов госвласти, ответственных должностных лиц, общественных организаций и СМИ необходимо для освещения механизмов госуправления, остающихся закрытыми для контроля.
Пятая мера — формирование положительного имиджа российской антитеррористической политики. Эта мера требует повышения роли и уточнения места ряда общественных объединений и российских СМИ в противодействии терроризму.
Шестая мера — быть бдительными в связи с возможным перерастанием теракта в больший (по объему и последствиям) конфликт. Наверное, не все уже помнят, что убийство в июне 1914 года эрц-герцога Ф. Фердинанда и его жены герцогини С. Гогенберг в Сараево членом сербской террористической организации «Млада Босна» также поначалу выглядело заурядным фактом национальной криминальной хроники. Но именно этот теракт стал поводом к началу Первой мировой войны.

Некоторые выводы

Таким образом, ничего нового в политическую теорию, в политическую и специальную деятельность норвежский теракт не внесет. Основные выдвигаемые нами идеи достаточно просты: власть должна доверять своим гражданам, рассматривать их в качестве контрагентов и на этом основании создавать единую систему общественно-государственной безопасности. В демократическом обществе спецслужбы должны быть подконтрольны власти и организованным гражданам. Для организации этого контроля неизбежна дальнейшая либерализация сферы безопасности. Иного пути просто нет.
Сегодня бороться с терроризмом нужно, но победить его фактически невозможно. Как политическое явление, технология и метод политической борьбы он в ближайшем будущем будет весьма и весьма активно использоваться. Теракт А. Брейвика сплотил норвежскую нацию. Но вряд ли так будет всегда.
Необходимы дальнейшие научные исследования качества формирования безопасной среды путем сближения дефиниций национальной и комплексной безопасности. Возможно, что платформой такого сближения станет разработка теории институциональной безопасности, в основе которой — формирование «правил игры» в интересах каждого гражданина, любой социальной группы, общества в целом.