СПРАВЕДЛИВОСТЬ: СОВРЕМЕННЫЕ РОССИЙСКИЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
НОМЕР ЖУРНАЛА: 46 (4) 2011г.
РУБРИКА: Актуальная проблема
АВТОРЫ: Канарш Григорий
Проблема справедливости — ключевая для современной социальной философии и этики. На Западе уже на протяжении четырех десятилетий (с начала 1970-х годов) существует развернутый дискурс справедливости, в котором принимают участие десятки первоклассных исследователей, — до такой степени, что в данном социально-этическом контексте обсуждаются практически все злободневные вопросы жизни общества. От проблем образования и здравоохранения (к которым в последние годы добавились проблемы защиты культурных прав, глобальной социальной справедливости и экологической безопасности) до вопросов защиты прав животных (англ. — animals rights).
Справедливость (точнее, совокупность многообразных, постоянно спорящих друг с другом, теорий справедливости) давно стала для Запада (прежде всего, Соединенных Штатов Америки) той призмой, через которую рассматривают и дают соответствующую оценку сложной общественно-политической реальности.
Важно отметить и то, что справедливость для тех же американцев — не просто отвлеченное моральное требование, которое академические ученые предъ-являют «несовершенному» миру: теория здесь подкрепляется практикой, самыми энергичными действиями (в форме разного рода общественных акций, международных научных форумов, законодательной деятельности), чему, безусловно, способствует развитое гражданское общество, т. е. сеть неправительственных гражданских ассоциаций, цель деятельности которых — в реализации и защите разнообразных прав и интересов граждан.
В России, конечно же, все не так. Как заметил в одном из своих интервью начала 2000-х годов академик А. А. Гусейнов, «наша беда в том, что мы нравственное негодование не дополняем точными, умными, рассчитанными действиями. Мы слишком уповаем на мораль, на благие намерения» (курсив мой. — Г. К.). С тех пор, кажется, мало что изменилось. В России по-прежнему нет развитого гражданского общества (в западном, точнее, американском, смысле этого слова), нет идущей снизу социальной активности, которая могла бы «перевести» моральное негодование масс по поводу существующей несправедливости в реальные, а главное, действенные формы (прежде всего, институциональные).
Россия, в отличие от Америки, по-прежнему остается страной, где все (или почти все) решает власть, государственная бюрократия, которую «обыкновенные» люди могут ненавидеть, ругать, но которой они практически ничего не могут противопоставить и, более того, за которую регулярно готовы (несмотря на все моральные обличения) голосовать на выборах.
В чем секрет подобного поведения русских (россиян), почему не получается сделать все так, как в Америке (и чего, безусловно, особенно хотелось бы либеральной части российской интеллигенции)? Главное здесь позволяет понять естественно-научная характерология, а точнее — изучение национально-характерологических особенностей.
Нам уже не раз приходилось объяснять в печатных работах эти особенности поведения российских людей в общественной жизни и в политике (и на эту тему существует ряд работ отечественных исследователей — социальных философов, политических и этно-психологов), и наиболее важное здесь состоит в невыраженности в массе людей характерологического прагматизма — особенной, концептуальной практичности, которая сама происходит из определенного душевного склада (характера) и предрасполагает к определенного рода поведению, энергичным практическим действиям. При этом важно подчеркнуть, что прагматизм (и не случайно известный отечественный культуролог Георгий Гачев назвал материальный мир Соединенных Штатов Америки «Космосом прагмы») есть не просто практичность в обычном, житейском смысле: практичных, смекалистых людей немало и в России.
Характерологическая особенность прагматизма в том, что это практичность концептуального, теоретического свойства (т. е. основана на определенной, хотя бы и «миниатюрной», концепции, возникающей как бы сама собой, благодаря естественным, природным особенностям души человека), что, в общем, является довольно типичным для Америки, но мало характерным для России.
И все же, несмотря на слабость известных национально-характерологических предпосылок для развития рациональной дискуссии о справедливости, небезынтересно проанализировать ряд философско-политических концепций современных отечественных авторов, которые содержат в себе тот или иной вариант концептуализации данного этического понятия (справедливости). Эти идеи озвучиваются сегодня их авторами и приверженцами в печати и с телеэкранов, предлагаются в виде философских и законодательных проектов отечественным политикам, а потому не могут быть просто проигнорированы исследовательским сообществом.
Ниже мы последовательно рассмотрим пять таких проектов, созданных преимущественно в 2000-е годы, одновременно пытаясь вычленить то ценное (или, напротив, обратить внимание на опасность предлагаемых решений для общества), что они несут в себе.
Консервативный проект: «Русская доктрина»
Формирование правых идеологий (консерватизма и национализма) в России в их нынешних вариантах (подобно тому, как это нередко случалось в истории России) явилось политическим «ответом» на реформаторскую активность периода 1990-х годов. Этот период современной российской истории обстоятельно изучен в литературе, поэтому нет смысла подробно останавливаться на нем. Напомним лишь, что попытка использовать в качестве идеологического базиса проводимых реформ концепцию экономического либерализма, развиваемую на Западе в трудах М. Фридмана и Ф. Хайека, закончилась неудачей. Потребностью сформулировать адекватную стратегию политического развития в условиях общества, стоящего в буквальном смысле перед угрозой распада, и объясняется попытка реанимации правой идеи.
Среди целого ряда проектов, которые по ряду признаков можно отнести к консервативным, наибольший интерес, на наш взгляд, представляет проект под характерным названием «Русская доктрина», разработанный коллективом российских философов и экспертов. Его авторы, как следует из текста документа, поставили перед собой весьма амбициозную задачу: «…констатировав нахождение России как общества и государства в глубочайшем кризисе, авторы в отличие от подавляющего большинства своих коллег простой констатацией не ограничились и попытались создать в более или менее цельном виде проект возможного переустройства всех сфер жизни в России» (курсив мой. — Г.К.).
Центральную идею «Русской доктрины» образует представление о так называемой «триаде государственного строительства», которая включает в себя три базовых элемента — демократию, автократию (монархию) и аристократию. Это не новая идея, она в достаточно развитом виде присутствует уже у античных авторов, в частности, Аристотеля. Идея «смешанного правления» конкретизируется в трех основных принципах политического устройства: 1) демократии; 2) компетенции общественных групп; 3) монархическом принципе единоначалия.
Авторы «Русской доктрины» уделяют особое внимание демократии как форме правления, выступая, впрочем, с резкой критикой того понимания демократии, которое сложилось на сегодняшний момент в российской политике.
Принцип «компетентности общественных групп» в отличие от демократического принципа, обращенного непосредственно к «народной массе», оформляет аристократическое начало в государстве. Этот этаж государственного строительства, по замыслу авторов «Русской доктрины», должен выстраиваться «при помощи ряда неизбираемых компетентных советов, охватывающих различные стороны национальной жизни». И, наконец, принцип автократии. По мнению идеологов проекта, глава государства (президент или монарх) должен обладать всей полнотой государственной власти, соединяя в своих руках три ее ветви — законодательную, исполнительную и судебную. Подобная сверхконцентрация отвечает, с одной стороны, положению главы государства как безусловного национального лидера, а с другой — многовековым традициям русской общественно-политической системы.
Каковы перспективы этого проекта? Думается, что, несмотря на некоторую утопичность, данный проект фиксирует определенную тенденцию в современной российской действительности. Нельзя не заметить, что некоторые отдельные стороны консервативной доктрины уже получили воплощение в жизни российского общества. Прежде всего, это касается восстановления «вертикали власти», т. е. государственной бюрократической системы с «партией власти» во главе, и авторитарного принципа управления. Современную Россию можно характеризовать — впрочем, достаточно условно — как общество с авторитарно-либеральным политическим режимом, что вполне соответствует идеям современного консерватизма. В той же мере это относится и к усилению роли Православной церкви, ее более тесному сотрудничеству со светской властью.
В целом усиление консервативных начал в российской политике выглядит закономерным после десятилетия «анархического порядка» (В.Г. Федотова) 1990-х годов.
Этнократический проект: Русское национальное государство
Одним из наиболее серьезных факторов, влияющих на положение дел в российской политике, явилась значительная актуализация национального вопроса. Несмотря на то, что тема социально-экономического расслоения по-прежнему остается на первом плане, проблема межнациональных отношений все больше начинает занимать умы российских граждан. Заметим: актуализация проблемы межнациональных и межэтнических отношений характерна сейчас не только для России — это ключевой вопрос современной политики. Но российская специфика проявляется в том, что в нашей стране в отличие от других стран, где требования справедливости чаще всего звучат из уст меньшинств, речь идет о поиске справедливости в отношении этнокультурного большинства (русских).
Это — одна из причин того, почему в последние годы в российской политике произошла активизация националистических (и ультранационалистических) сил. Более того, русский национализм, будучи на начальном этапе своего развития маргинальным явлением, сейчас начинает приобретать все большую респектабельность. Результаты этой эволюции можно показать на примере политической и интеллектуальной активности одного из лидеров российских правых — А.Н. Севастьянова.
В ряде своих статей и книг А.Н. Севастьянов изложил основы того, что он понимает под современным русским национализмом. В статье «Национализм и этнополитика» указанный автор пишет: «Моя задача… перевести национализм с языка инстинкта на язык идей (курсив мой. — Г.К.), приблизить его таким образом к интеллигентной аудитории. …Чтобы массами, уже подвластными инстинкту, овладела на сей раз идея. И чтобы эта идея — национализм — превратилась тем самым в материальную силу».
Обращаясь к анализу внутриполитической ситуации, А.Н. Севастьянов указывает, что проблемы, с которыми столкнулась современная Россия, можно подразделить на два типа: социально-экономические и этнополитические. Если проблемы первого типа являются предметом повышенного внимания и активно обсуждаются, то проблемы второго рода либо не принимаются во внимание, либо замалчиваются. К числу последних лидер Национально-державной партии России относит, в частности, проблему признания России как мононационального государства и русского народа как государствообразующего, признание прав русского народа на национально-пропорциональное представительство, его право на историческое воссоединение и ряд других.
Основываясь на подобном видении политической ситуации, формулируются принципы национальной справедливости.
Первый (условно принцип комплиментарности) заключает в себе требование относиться к другим нациям (народностям) так, как они сами относятся к русским. При этом выделяются народы комплиментарные и некомплиментарные в зависимости от того, как исторически складывались их отношения с русским народом (например, чуваши относятся к комплиментарным, а чеченцы — к некомплиментарным). Исходя из этого базового разделения, должна выстраиваться политика русской нации по отношению к «чужим».
Второй принцип (условно принцип иерархичности) содержит утверждение о необходимости установления определенной иерархии в межнациональных отношениях. При этом выделяются три категории народов: 1) государствообразующий народ (русские); 2) коренные народы, у которых нет собственной государственности вне России (например, татары или мордва); 3) национальные меньшинства, которые обладают такой государственностью (например, армяне или грузины).
Подобная дифференциация диктует и неравнозначное отношение к представителям различных народов. «По-человечески понятно, — считает лидер НДПР, — что отношение к данным категориям не может и не должно быть равноценным». Всячески подчеркивая свою приверженность принципу уважения к представителям других коренных народов, А.Н. Севастьянов говорит о необходимости создания привилегированных условий для русских. По его мнению, это отнюдь не противоречит интересам других этносов, населяющих Россию, поскольку благополучие «государствообразующего» народа автоматически должно привести к общему процветанию. Что касается имиджа этнократического государства на международной арене, то здесь лидер ультраправых ссылается на опыт других стран (как ближнего, так и дальнего зарубежья, например Израиля), которые, основывая свою политику на принципах этнократии, тем не менее выглядят вполне цивилизованными в глазах международного сообщества.
Притом, что идеи ультраправых находят значительную поддержку в обществе, в том числе среди представителей его интеллектуальной элиты, думаем все же, что реализация этнократического проекта была бы большой опасностью для России. Известно, что традиционно русские выстраивали свои отношения с другими народами по принципу интеграции в единое геополитическое пространство. «Русская идея», впервые сформулированная во второй половине XIX века Вл. Соловьевым и Достоевским, предполагала совершенно иное — прямо противоположное этнократии и узко понятому национализму — понимание характера межэтнических отношений. Более того, современные исследования в области характерологической креатологии фиксируют наличие у русской идеи определенных характерологических оснований — дефензивности, психастеноподобности, глубинно присущей русскому народу и русской культуре, и обусловливающих в конечном счете способность русских (россиян) глубоко проникаться чувствами и переживаниями других народов и наций.
Поэтому сегодняшний всплеск ксенофобских настроений в России (как и провоцирующий их рост агрессии со стороны представителей нерусских этнических диаспор) требует как энергичных действий со стороны власти, так и политики просвещения, которая транслировала бы ценности и смыслы, выстраданные отечественной философией и культурой еще в XIX столетии.
Социал-демократический проект: культурологическая концепция социализма
Наряду с консерваторами и националистами, в последнее время все более настойчиво заявляют о себе силы, называющие себя левыми и социал-демократическими. О политическом успехе левой идеи свидетельствует появление на российской политической сцене партии «Справедливая Россия», возглавляемой ныне бывшим спикером верхней палаты российского парламента С.М. Мироновым. Однако, представляя собой попытку концептуализации социал-демократической идеи, взгляды, излагаемые лидером «Справедливой России», пока не содержат развернутой позиции в отношении основ справедливого общества. Будучи сегодня востребованной на политическом уровне, такая концепция до сих пор разрабатывалась в сфере академической науки, главным образом в работах известного российского философа культуры и политического философа В.М. Межуева.
Обращаясь к анализу левой идеи и ее перспектив, В.М. Межуев пытается показать, что главная задача европейской социал-демократии отнюдь не сводится к требованию реализации социально-экономических прав — эта задача видится российскому философу прежде всего в реализации права каждого на культуру. Новизна подхода, предложенного В.М. Межуевым, заключается в том, что собственность и провозглашаемое социал-демократами равное право на нее трактуются как целиком относящиеся к сфере культуры, а не экономики. «В широком смысле общественную собственность следует понимать как собственность на культуру в целом. Она включает в себя все, что служит условием производства не материального богатства в его чисто вещной или денежной форме, а самого человека, как «основного капитала».
В перспективе культурологического социализма особую трактовку получает и другое ключевое понятие — индивидуальной свободы. Равное право на культурный капитал предполагает наличие другого важнейшего социального ресурса — свободного времени. «Это время, которое человек тратит на образование и самообразование, на получение новой информации, на развитие своих способностей, то есть на все то, что и конституирует собой производство человека не как физического, а как общественного существа». При этом свободное время в культурологическом понимании отнюдь не сводится к праздному времяпрепровождению: «Общественная собственность есть, следовательно, условие человеческого существования не в «рабочее», а в «свободное время», которое неправильно сводить к времени только досуга и отдыха. Свободное время — это время «всеобщего труда»… время жизни в культуре, точнее, по законам культуры».
В самом общем виде проект социальной политики российской социал-демократии сводится к следующим базовым положениям: а) защита природного и культурного достояния от экономической и рыночной экспансии; б) увеличение экономического благосостояния и защита основных социальных прав, и в первую очередь права на образование; в) преимущественная защита интересов работников умственного труда как наиболее прогрессивной силы постиндустриального общества; г) особое внимание к публичной сфере общественной жизни, реализация идеи прямой (непосредственной) демократии в политике; д) приоритет культуры перед всеми остальными сферами общественно-политического бытия, усиление борьбы с культурной деградацией общества. В конечном счете главной целью этой политики остается построение бесклассового общества, как общества не экономики, а культуры.
Такая позиция также не лишена элементов утопизма: призыв к построению бесклассового общества по ту сторону экономики в условиях глубокого социального расслоения и тотальной коммерциализации всех сторон общественной жизни сталкивается со значительными трудностями. Еще одно возражение попыткам реализации социалистической модели может заключаться в том, что современная социал-демократия, пережив серьезный кризис своих ценностных оснований, стала гораздо ближе к либерализму, чем к классическому социализму. И тем не менее, как свидетельствуют социологические опросы, левая идея (идея социальной справедливости) остается весьма близкой значительной части российского населения. И как таковая серьезно влияет на электоральные предпочтения избирателей. Думается, что сила социал-демократического проекта — в его несомненной близости ценностям российского менталитета, а также в гуманистическом пафосе и осуществляемой им критической функции по отношению к господствующему социально-экономическому укладу. В этом качестве социал-демократическая мысль, несомненно, будет оказывать серьезное влияние на положение дел в российской политике.
Центристский проект: рациональный общественный договор и модель «хорошего общества»
Заметным явлением в социально-философской мысли России последних лет стала разработка концепции, получившей название «хорошее общество». Теоретический источник представлений о «хорошем обществе», как указывает идейный вдохновитель проекта и его основной автор В.Г. Федотова, — концепции, появившиеся на Западе в 1970-х годах как альтернатива одновременно и капитализму, и социализму. Являясь по своему первоначальному замыслу чисто эмпирическим, внеидеологическим проектом, цель которого — создать условия, при которых людям бы жилось хорошо, в работах российского философа данный проект нашел свою проработку в нормативном и теоретическом плане.
Применительно к российской специфике наибольший практический интерес представляет модель рационального общественного договора, разработанная ученым с опорой на концепцию «справедливости как честности» американского философа Д. Роулза.
Позаимствовав у гарвардского профессора центральную для его этической теории идею взаимности («в концепции справедливости как честности индивиды соглашаются на то, чтобы разделить судьбу друг друга»), В.Г. Федотова пытается творчески переосмыслить основы концепции «справедливости как честности» применительно к современным российским условиям. «Никакой начальный социальный статус не гарантирует человека современного (западного) общества от риска снижения этого статуса, в том числе до самого низкого уровня из-за потери доходов, работы или здоровья. Поэтому каждый человек может мысленно поставить себя в нижайшую социальную позицию. Исходя из этого, находясь в неведении относительно своего будущего, каждый может быть согласен на то, чтобы сделать минимальный уровень жизни выше, максимизировать социальный и материальный минимум…» (курсив мой. — Г.К.). Значит, «справедливость — это не требование равенства, а это требование, чтобы люди разделяли судьбу друг друга».
Отмечая, что данная модель требует определенных предпосылок для своей реализации, в том числе социально-антропологического характера, В.Г. Федотова пытается построить модель рационального общественного договора на основе традиции. Российская традиция несет в себе две базовые ценности — стремление к правде («чувство справедливости») и высокое доверие к государству («этатизм»). При соединении этих двух составляющих, когда государство при помощи закона будет реализовывать в обществе моральную идею, а общество, на основе присущего ему «чувства справедливости», поддерживать государство, можно добиться необходимого консенсуса. «Максимизация минимума может стать в России делом государства. …Представление о собственном благе, не данное в опыте традиционного общества каждому индивиду или не совпадающее с представлением о благе людей современных обществ, может внедряться не силой, а законом... Через закон власть может обеспечить справедливость — «не требование равенства, а чтобы люди разделяли судьбу друг друга».
В более поздних работах профессор Федотова несколько скорректировала свою позицию. Во-первых, ею была изменена формулировка самого базового этического принципа: если до этого он имел выраженный социальный смысл (т. е. предполагал определенное действие — максимизацию социального ми-нимума), то в настоящее время данный принцип интерпретируется как сугубо этический, выражая лишь необходимость определенной нравственной интенции, но никак не действия. Во-вторых, В.Г. Федотова уже не обращается к идее этатизма, но активно исследует проблематику социального государства, определенно противопоставляя его идеологии «сильного государства». Последнее, по ее мнению, «скорее можно понять как государство, готовое к силовому варианту догоняющей модернизации и к проведению шоковой терапии». В-третьих, на нынешнем этапе своего научного творчества В.Г. Федотова занимается в большей степени теоретическими разработками, с тем, чтобы дать обоснование проекту, направленному на соединение свободы и блага, свободы и справедливости.
В целом «хорошее общество» — достаточно прагматический проект, учитывающий своеобразие российской ситуации и предлагающий взвешенное решение сложных социальных проблем на основе здравого смысла. Вероятно, такой, ценностный, прагматизм мог бы немало способствовать нормализации ситуации в российском обществе (способствовать консолидации элит, лучшему пониманию национальной специфики, отказу от крайностей в восприятии России и Запада политиками и творческой интеллигенцией, нахождению своего российского «третьего пути» и т. д.). Думаем, что «хорошее общество» в его отечественном варианте — это правильный путь к формированию национальной версии либерализма, не отторгающего собственную культурную специфику, но, напротив, стремящегося учитывать культурное и историческое своеобразие России на путях построения современного общества.
Коммунитаристский проект:
модель «подвижной» иерархии и идеал братства
Коммунитаристские концепции социальной жизни впервые появились и получили широкое распространение на Западе в 1980-е годы прошлого века. Для России, из которой коммунитаристские идеалы и практики, казалось, окончательно ушли вместе с крушением советского проекта, возвращение коммунитаризма представляется по-своему уникальным явлением. В этом смысле проект, предложенный философом из Нижегородского университета А.Н. Фатенковым, на наш взгляд, не только восполняет существенный пробел в новейшей истории отечественной социально-философской мысли, но и в какой-то мере восстанавливает прерванную социальными потрясениями некогда мощную в России интеллектуальную традицию.
«Братская общность» — проект, основанный на сочетании двух аксиологических моментов: 1) справедливая («подвижная») общественная иерархия; 2) братская взаимопомощь в сообществе (солидарность). «Русский мир — пишет А. Н. Фатенков, — испокон веков позиционирует себя «по ту сторону правого и левого» и вдали от калькулируемых либеральных выгод. …Проект справедливого устроения русского бытия, как представляется, тяготеет к идее подвижной иерархии (курсив А.Н. Фатенкова. — Г.К.). По крайней мере, она ему не чужда, хотя зачастую покрыта плотной ретушью мифотворчества».
Исходя из такого понимания основ общественного устройства, в проекте формулируются принципы социальной справедливости: «Итак, справедливое общество на русский лад — это общество: 1) экономически равных людей, то есть равно вышедших из-под гнета труда как необходимости; 2) подвижно-иерархическое в областях собственно социальной, хозяйственной (отличающейся от экономической примерно так же, как культура отличается от цивилизации) и политической; 3) наконец, это общество совестливой иерархии в сфере собственно культурной (духовной)».
Первый принцип имеет отчетливо эгалитарный характер, являясь, по сути, заимствованием из марксистской традиции. Второй принцип оказывается близок протестантской этике с ее идеей трудовой аскезы. И, наконец, во втором и третьем принципах весьма сильны элементы элитизма — культурного и политического, традиционно отдающего приоритет в социальной жизни меньшинству перед большинством (массой). Эта линия аргументации, наиболее выразительно представленная нижегородским мыслителем в проекте «экзистенциальной автократии», со всей очевидностью восходит к Платону. Таким образом, уже в первом приближении становится ясным, что предлагаемая концепция является эклектической и на деле сочетает в себе как элементы традиционной «иерархической» справедливости, так и справедливости «эгалитарной» (апеллируя при этом к разным интеллектуальным традициям).
Безусловно, коммунитаристский проект обладает высокой нравственной ценностью и немалой эстетической привлекательностью. Нравственной — потому что несет в себе высокий гуманистический смысл, помещая в центр социальной жизни интересы живой, конкретной личности, защищая ее особость и своеобразие перед лицом нивелирующего различия эгалитаризма. Эстетической — поскольку предлагает стройную, целостную, гармоничную модель человеческих взаимоотношений в сообществе. Еще одним несомненным преимуществом данного проекта является его онтологическая укорененность, обращенность к духовным основам человеческого существования (экзистенции).
Данный проект, несомненно, близок наиболее «продвинутым» современным коммунитаристским идеям (например, идеям американских авторов А. Этциони, А. Макинтайра, М. Уолцера) и как таковой, безусловно, заслуживает внимания и обсуждения.
* * *
Таким образом, каждый из рассмотренных выше проектов фиксирует на теоретическом уровне ту или иную реальную тенденцию в жизни российского общества. Консерватизм соответствует усилению авторитарных начал в политике и государственном управлении; этнократия апеллирует к росту русского этнического национализма; социал-демократия опирается на востребованность в обществе «левой идеи»; центристская позиция ищет возможностей нормализации в рамках текущей ситуации, опираясь на ценности; коммунитаризм обращается к общинным традициям русской жизни, которые имеют право быть восстановленными в условиях плюралистического общества.
Думается, что все предложенные проекты, за исключением этнократии, несущей в себе, скорее, импульс к разрушению многонационального и многоконфессионального российского государства, заслуживают большей представленности в публичном дискурсе для того, чтобы стать предметом серьезного обсуждения и дискуссии.
Цена: 0 руб.
|
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.