Фундаментальные основы современного социально-экономического реформирования России исследуются в значительно меньшей степени, нежели проблемы текущей практики. Но без такого рода исследований трудно и, более того, вряд ли возможно формировать целостную концепцию стратегического развития, реформирования и модернизации общества, траекторию и средства ее эффективной реализации.

Этап модернизации требует дополнительного теоретико-методологического осмыс-ления новых тенденций и особенностей общественного развития в России. В данной статье выделяются два взаимосвязанных аспекта: теоретико-методологический и прикладной. В первом речь идет о смене парадигмы современного общественного развития, его источников и факторов. Во втором — о модели будущего развития России, механизмах и проблемах ее реализации. При этом модернизация понимается не как узкоспециализированное, отраслевое, а как системное явление, то есть обновление всех составляющих общественного развития: экономической, политической, социальной, экологической и др.
Управлять общественным развитием (и модернизацией как этапом этого развития) — значит осуществлять сознательный перевод социально-экономической и общественной в целом системы в новое, более высокое качественное состояние. Это предполагает знание того, что мы хотим получить в результате такого перевода, в результате модернизации. Какую Россию мы хотим получить при переводе ее из состояния образца 2010 года в состояние 2020, 2030 и далее годов? Знаем ли мы это? Имеем ли видение будущего российского общества, его социально-экономического строя?
Вразумительного ответа на эти фундаментальные вопросы пока нет ни у науки, ни, тем более, у практики. А без ясной генеральной стратегической цели можно оказаться в положении, иронично охарактеризованном М.Твеном: «Человек, который не знает куда идти, очень часто удивляется, попав не туда».
Конечно, выработка такого видения и соответствующих целей — задача архисложная. Ее решение требует глубоких междисциплинарных исследований, в комплексе которых одно из базовых мест занимает политэкономия. На чем же, в контексте обсуждаемой проблемы, концентрируется внимание современной политэкономии. Прежде всего, на фундаментальном изломе догматов классической политэкономии об источниках и движущих силах общественного развития.
В качестве таковых долгие годы считалась триада: производительные силы — производственные отношения — отношения надстройки. За последние десятилетия ситуация в мировом общественном производстве кардинально изменилась, поэтому существенно трансформировались как каждая из составляющих этой триады, так и вся ее целостность. Суть этих изменений достаточно известна, поэтому детально останавливаться на них особого смысла нет. Важнее отметить другое.
В развитых (и не только) странах актуализируется понимание того, что базовым основанием общественного развития становится Человек в его взаимодействии с Природой. Именно человек, его Сознание, Воля и Действия, преобразуя исходное вещество природы, создают материальные производительные силы, формируют адекватные социальные (в том числе производственные) отношения, создают государственные и негосударственные институты, нормы права и морали. Иначе говоря, в современной структуре базисных факторов общественного развития Человек первичен, а производительные силы, производственные отношения и отношения надстройки — суть следственны, вторичны, порождены человеком.
Это означает, что в балансе объективных и субъективных факторов общественного развития и управления субъективные факторы начинают занимать ведущую и все возрастающую роль. Отсюда и метаморфоза формулы классической политэкономии «политика есть концентрированное выражение экономики» в формулу «политика определяет развитие экономики», что подтверждается практикой и мирового, и российского развития и имеет важное, фактически ключевое, значение для управления модернизацией. Следует также отметить, что человек, гармонично взаимодействующий с природой, становится не только основным субъектом, но и остается главным объектом, целью и условием общественного развития и модернизации.
Все вышесказанное обусловливает необходимость решения нетривиальной научной и практической задачи — обеспечить в массовом и, прежде всего, в профессиональном сознании фундаментальный поворот к реальному пониманию новой роли Человека в процессах общественного развития. Ибо современный человек — это не фрагмент, не утилитарная деталь громадного общественного механизма. Он, как главная движущая сила этого механизма, выступает одновременно как личность и как созидатель производительных сил и социальных отношений.
Что означают эти теоретические предпосылки для практики государственного управления модернизацией России? Прежде всего, необходимо понять и воспринять саму идею приоритетности развития человека на всех уровнях управления и, главным образом, на уровне управляющих элит (даже при том, что качество последних отнюдь не адекватно уровню современных потребностей развития и управления). На основании такого понимания и восприятия усилится мотивация к реальному пересмотру параметров структуры общественного воспроизводства в сторону Человека. То есть повысится вероятность увеличения вложений в образование, науку, здравоохранение, общую и физическую культуру, социальную инфраструктуру, доходы населения. Ресурсная база и возможности для увеличения таких вложений у России есть. В их основе — более полное использование и рациональное перераспределение национального богатства и, прежде всего, человеческого и природного капиталов.
Далее. Изменение парадигмы общественного развития, с выдвижением в качестве генеральной стратегической цели — Человека, требует внятной модели российского развития и механизмов ее реализации с соответствующим мониторингом. В качестве одного из вариантов предлагается модель устойчивого социально ориентированного развития (УСОР). Ее подробное доказательное обоснование изложено в монографии [4]. Основной смысл модели УСОР заключен в последовательной и нарастающей концентрации имеющихся ресурсов на развитии человека как высшей стратегической цели развития России. При этом показано, за счет чего и как использовать необходимые ресурсы. Это рациональное рентообложение добычи природных ископаемых; введение ступенчатой и прогрессивной шкалы налогообложения с освобождением от налогов низкодоходных категорий населения и перенесением центра тяжести налогов на движимое и недвижимое имущество, включая землю; рационализация государственных расходов; увеличение экспорта наукоемкой продукции и др.
Модель УСОР позволяет, во-первых, четко отслеживать состояние и динамику уровня жизни в стране и в регионах, во-вторых, оценивать эффективность деятельности органов управления по реализации данной модели на всех уровнях. Для этого в состав модели включается соответствующая система критериев и показателей. В качестве базового критерия оценки успеха (или неуспеха) реализации модели выбран сводный индекс (СИ УСОР). Он формируется как некий аналог известного ООНовского критерия — Индекса Развития Человеческого Потенциала (ИРЧП) — и измеряется также в интервале от 0 до 1, но с учетом российской специфики. СИ УСОР так же, как ИРЧП, базируется на трех статистически измеряемых параметрах: продолжительность жизни, уровень грамотности и уровень доходов населения.
Оценка эффективности движения по пути к повышению уровня жизни человека по каждой составляющей — экономической, политической, социальной, экологической — ранжируется с помощью ряда показателей, количество которых может достигать нескольких десятков в зависимости от сложности и специфики социально-экономической системы (страна, регион, муниципальное образование, корпоративная структура). В итоге все показатели сводятся по рейтингу их весовых долей и выводится СИ УСОР. При его значении ниже 0,5 — эффективность управления низкая, 0,5–0,8 — средняя, более 0,8 — высокая.
Если подобную модель принять на публичном, а еще лучше — на законодательном уровне, то ее регулярный мониторинг позволит массовому потребителю государственных и муниципальных услуг судить, во-первых, о динамике социально-экономического развития и качества жизни, во-вторых, о качестве и ответственности действий власти, конкретных органов и лиц управления.
Однако путь к эффективной модернизации, в том числе по возможному варианту УСОР, тернист и содержит целый ряд серьезных угроз. Помимо названной выше проблемы, связанной с необходимостью реального признания элитой идеи приоритетности роли человека в общественном развитии, можно выделить, по меньшей мере, еще три ключевые политико-экономические угрозы, не преодолев которые, нельзя рассчитывать на успех.
Одна из них состоит в сохранении слабоменяющейся тенденции концентрированного курса на сырьевую экономику. В ее основе лежит психологический феномен, отражающий уровень мышления и поведения субъекта, обладающего значительным количеством конкурентоспособных (в данном случае природных) ресурсов и действующего по простому, но не самому дальновидному, принципу «зачем вкладываться в многофункциональные, рисковые инновации, когда есть курица, несущая золотые яйца». Подобный принцип чаще всего приводит к выбору в пользу традиционных предпочтений, препятствующих поиску альтернативных диверсифицированных стратегических решений во имя будущего развития.
Очевидно, что не стоит «резать курицу, которая несет золотые яйца». Но также очевидно, что стратегия моносырьевой направленности экономического роста — это тупиковый путь, о чем уже неоднократно и доказательно говорилось не только на научном [2, 3, 5, 7], но и на высшем политическом уровне. Ибо и «курица» стареет, и природные запасы неуклонно истощаются, и конъюнктура мирового рынка меняется. А сырьевая экономика от последней сильно зависит: ориентируясь на экспорт, она «привязана» к мировому спросу, а следовательно, к средним темпам мировой экономики. России же требуются значительно более высокие темпы роста, которые в условиях моносырьевой экономики просто невозможны. Получается, что, обладая мощными конкурентоспособными природными ресурсами в текущем периоде развития даже при благоприятной конъюнктуре мировых цен на нефть, Россия имеет скудную казну, не обеспечивающую не только достаточные темпы экономического роста, но и необходимые социальные потребности общества.
Серьезным предупреждением об опасности сохранения такой тенденции могут служить авторитетные экспертные оценки, свидетельствующие о том, что нефти, при существующих темпах ее добычи и с учетом запасов в разведанных месторождениях, нам хватит на 22 года (правда, без учета мощных запасов на Арктическом шельфе и в Восточной Сибири). При этом многие владельцы нефтяных компаний как экономили на разведке и освоении новых месторождений, так и продолжают сохранять эту тенденцию. Хотя статистика и утверждает, что в последние годы разведывается большее количество сырья, чем добывается, это, скорее всего, элемент лукавости, ибо компании оценивают номинальные запасы не за счет открытия новых, а за счет переоценки старых активов (чем больше запасов в месторождении, тем дороже стоимость разрабатывающей компании). Об этом свидетельствует тот факт, что по сравнению с 1990 годом бурение новых скважин для разведки сократилось в 3,5 раза — с 5285 тыс. м до 1500 м. Если не побудить крупные нефтяные компании инвестировать не только в добычу, но также в разведку и освоение новых месторождений, то остатки «черного золота» быстро иссякнут, оставив наших детей и внуков без относительно стабильного будущего. И это при том, что Россия не входит даже в пятерку мировых лидеров по запасам нефти (см. «АиФ», № 44, 2010).
Другой реальной, можно утверждать, критической антимодернизационной тенденцией является тотальное развитие коррупции. Об этой тенденции много и обоснованно говорится, но реального полноценного эффекта от борьбы с ней пока нет. Представляется важным выделить некоторые, менее обсуждаемые стороны российской коррупции и ее стратегические угрозы.
Опасность коррупции носит не только весьма значимый экономический характер, выраженный, прежде всего, во все возрастающих потерях «государственных закромов» (бюджетов всех уровней), предназначенных для стабильного поддержания и повышения уровня социально-экономического развития страны. Стратегически значительно более опасным звеном коррупции является ее отрицательный кумулятивный (накапливающийся) эффект. Он заключается в том, что коррупция «оплодотворяет» низменные человеческие пороки, приводя тем самым живой общественный организм в состояние тяжелой и разрушительной болезни, поражающей не только его центральную, но и всю периферийную систему. Люди, повсеместно сталкиваясь с проявлениями циничной коррупции во властных и околовластных структурах, невольно начинают действовать по принципу «почему им можно, а мне нельзя». Так болезнь приобретает тотальный характер, разрушающий не только экономику, но и общественные устои в целом и, прежде всего, человеческие ресурсы, в том числе их элитную часть.
Это может иметь значительно более серьезные стратегические последствия для страны по сравнению даже с такими крупными и признанными ошибками государственного управления, как ориентация на самодовлеющую роль рынка и на моносырьевую экономику. Кроме этого, не менее, а может быть, и более опасная сторона коррупционной болезни, если ее не лечить целенаправленно и кардинально, состоит в «дурной наследственности», то есть передаче от поколения к поколению в нарастающих масштабах со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Следовательно, пока не придет осознание всей глубины опасности и необходимости практического устранения коррупции как системного социального явления, никакой полноценной, эффективной модернизации и успешного стратегического развития России в целом не будет. Вместе с тем о том, что эту проблему можно решать радикально, свидетельствует мировой опыт как европейских (Италия, Скандинавские страны и др.), так и азиатских государств (Сингапур, Вьетнам, Китай и др.). Все зависит от степени осознания остроты, масштабов проблемы и решимости ее преодолеть, начиная с верхних эшелонов управленческой вертикали.
Коррупционная тенденция трансформируется в еще одну опасность, связанную с разрушением власти и серьезно угрожающую процессам модернизации. В нынешней России формируется специфическая смешанная модель: симбиоз государственно-монополистического и частно-монополистического капитализма. Базовые признаки государственно-монополистического капитализма в России вполне убедительно были раскрыты еще в начале ХХ века. Они включали:
1) концентрацию производства и капитала, дошедшую до такой высокой ступени развития, которая создает монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни;
2) слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого «финансового капитала» финансовой олигархии;
3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение;
4) образование международных монополистических союзов капиталистов, делящих мир;
5) завершение территориального раздела земли крупнейшими капиталистическими державами.
С тех пор прошло около 90 лет, но эти положения актуальны и сегодня. Хотя государственно-монополистический капитализм, развиваясь, приобрел другие формы, появились новые процессы и тенденции, которые в начале ХХ века были либо в зачаточном состоянии, либо отсутствовали вообще.
Какие качественно новые черты характеризуют развивающийся государственно-монополистический капитализм в России? Сохраняя описанные выше базовые при-знаки, он наполняется новым содержанием. Наиболее ярко это проявляется в развитии специфической тенденции сращивания банковского и торгово-промышленного капитала с властью, что существенно влияет на уровень государственного управления реформированием и модернизацией страны.
Формально принято считать, что власть и бизнес разграничены и должны взаимодействовать, выполняя свои специфические функции. Однако в последние годы в России все рельефнее проявляет себя не просто взаимодействие власти и бизнеса, а их конвергенция, то есть глубокое взаимопроникновение на всех уровнях государственного управ-ления, причем не всегда самое конструктивное. Отечественная практика свидетельствует о весомой доле активной деятельности власти не во имя государства и общества, а ради собственных личных и групповых интересов, что приводит к существенным, порой критическим, потерям в управлении реформированием и модернизацией страны.
Об этом говорит множество фактов, как прямых, так и косвенных. Например, по официальным данным, значительная часть членов Федерального Собрания являются миллионерами, что само по себе не характеризует их как плохих людей и работников, но явно не вписывается в рамки государственного жалованья. Опубликованные данные о доходах высших государственных чиновников федерального правительства и регионов РФ, а также членов их семей — очевидное свидетельство бизнес-деятельности и бизнес-доходов. Аналогичная картина по всей вертикали власти — от федерального до муниципального уровня.
Даже эти малые фрагменты, которые можно множить и раскрывать, дают основание утверждать, что в современной России, наряду с корректными формами взаимодействия власти и бизнеса, существует и развивается теневой бизнес власти как социально-экономическое явление и реальный политико-экономический инструмент влияния, основанный на сращивании власти и крупного капитала и не способствующий процессам модернизации.
Таким образом, объективная необходимость модернизации современной России требует более глубокого научно-теоретического осмысления, что позволит минимизировать издержки при достижении социально и экономически значимых результатов. Фундаментальной основой такого осмысления и практических действий по модернизации экономики и страны в целом может стать модель устойчивого социально ориентированного развития, ключевым звеном которой является человек, мыслящий, творящий и действующий в согласии с природой. Поэтому вложения в сохранение природы и в развитие человека приоритетны, что должно быть отражено и реализовано в пропорциях общественного воспроизводства. При этом ссылки на недостаточность необходимых ресурсов далеко не всегда оправданы, ибо такие ресурсы у России есть, надо только ими целенаправленно и эффективно распорядиться.


Литература

1. Вечканов Г.С. Экономическая теория. 2-е изд. — СПб.: Питер, 2010.
2. Губанов С. Политика нового этапа: цель и средства // Экономист. № 11, 2006.
3. Гундаров И.А. Социогуманизм как альтернатива капитализму и коммунизму (Российский Проект) / Ассоциация независимых ученых «Россия ХХ–ХХI». — М.: Поколение, 2009.
4. Захаров Н.И. Мотивационное управление в социально-экономических системах. — М.: РАГС, 2000.
5. Захаров Н.И. Парадоксы некоторых российских реформ // В сб.: Вестник аналитики № 1(19). Институт стратегических оценок и анализа. — М., 2005. С.129–136.
6. Моисеев Н.Н., Львов Д.С., Петров А.А., Питерский В.М. Укрепление российской государственности: экономика, ресурсы, геополитика. — М.: ЗАО «Геоинформмарк», 2000.
7. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции / Пер. с англ. — М., 2003.