Авантюристическая позиция руководства Грузии, вынудившая в августе 2008 г. Россию защищать собственных миротворцев и гражданское население Южной Осетии, способствовала резкому изменению ситуации на Южном Кавказе. Разумеется, не в лучшую сторону. Хотя гражданское население Южной Осетии и, очевидно, Абхазии было спасено от неминуемого геноцида, далеко не все проблемы, ставшие причиной военного конфликта, были решены. По-прежнему под вопросом будущее грузинских беженцев, социально-экономическое положение новых независимых республик остается сложным, несмотря на значительные российские субсидии.

В целом внутри региона положение также не улучшилось. Россия потеряла какие-либо каналы общения с грузинской политической элитой, утратив и без того незначительные рычаги влияния. Оказавшись в состоянии фактической блокады, Грузия вышла из СНГ и возглавила наиболее враждебную России группу государств. Коммуникационная связь с Арменией отныне ограничена авиасообщением через Турцию и Азербайджан, которые в случае возобновления военных действий в зоне армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта могут перекрыть этот воздушный коридор. Растет преступность и на Северном Кавказе — по данным МВД России, если в 2009 году количество совершенных здесь терактов составило 544, то за девять месяцев текущего года эта цифра уже превышена.

Террористические акты, имеющие так называемый «кавказский след», не один год сотрясают Россию. Череда трагических событий против ни в чем неповинных людей, как правило, маскируется лозунгами борьбы за «независимость», «свободу» и т.п. Уместно, видимо, напомнить, что первые теракты в Советском Союзе произошли в московском метро 8 января 1977 года. Их исполнители — армянские террористы (А.Степанян, З.Багдасарян и С.Затикян) — осуществили три взрыва: в вагоне поезда между станциями «Измайловская» и «Первомайская», в магазине № 15 Бауманского района, а также на одной из центральных улиц столицы — улице 25 Октября. Той же группой террористов готовилось осуществление серии взрывов в канун 7 ноября 1977 года на Курском вокзале Москвы.

В период с 1990 по 1994 год на территории России, Азербайджана и Грузии было взорвано несколько пассажирских и грузовых поездов бакинского направления, имелись многочисленные жертвы. В марте и в июле 1994 года прогремели взрывы в бакинском метро.

Практически все этнополитические конфликты на территории юга России имеют тесную связь с конфликтами в бывших советских республиках Закавказья. Грузино-осетинское противоборство 1990–1992 годов привело к потоку беженцев из бывшей Юго-Осетинской автономии и внутренних районов Грузии в соседнюю Северную Осетию. По разным источникам, включая и грузинские, их было от 70 до 100 тыс. человек. По данным Международной кризисной группы, в начале 1990-х годов, если принять все население Северной Осетии за 100%, количество беженцев от всей численности республики равнялось 15%.

Их обустройство в братской республике, среди прочего, было обеспечено вытеснением из Пригородного района ингушей в октябре 1992 года (по разным оценкам, их количество составило 40–70 тыс. человек). Грузино-абхазский конфликт способствовал консолидации и радикализации адыгских этнонациональных движений в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгее, активизации Конфедерации народов Кавказа. Эта структура стала одним из главных акторов грузино-абхазского противостояния в 1992–1993 годах. Выдавливание из Грузии кварельских аварцев в начале 1990-х привело к завязыванию конфликтного узла на севере Дагестана. Переселяющиеся в Кизлярский и Тарумовский районы Дагестана аварцы (представляющие горский хозяйственно-культурный тип) вступили в конфликт с русскими и ногайцами (представителями равнинного хозяйственно-культурного типа). Как следствие — отток русского населения из северных районов Дагестана.

Проблемы этнонационального развития дагестанских народов Азербайджана (лезгины, аварцы) находятся в сфере пристального внимания властной элиты Дагестана. «Чеченский фактор», а также конфликт из-за Нагорного Карабаха на протяжении всех 1990-х существенно ухудшали двусторонние российско-азербайджанские отношения. Армяно-азербайджанское противоборство из-за Нагорного Карабаха привело к значительному перемещению армянских беженцев на территорию Краснодарского и Ставропольского краев. На сегодняшний день армяне составляют 12% от числа жителей Туапсе, 15% и 38% соответственно от числа жителей Сочи и Адлера, что поставило «армянский вопрос» в разряд важнейших общественно-политических факторов на Кубани.

После августа 2008 года заметно усилилась активность на Южном Кавказе США и Турции. Роль Пентагона в создании вооруженных сил Грузии и их оперативном переоснащении в послевоенный период хорошо известна. Что касается Анкары, то премьер-министр Р.Эрдоган, прибыв в Москву вскоре после российской операции по «принуждению к миру», выдвинул инициативу о Пакте стабильности на Кавказе, суть которого заключается в повышении роли Турции как посредника в мирном урегулировании обострившейся на Южном Кавказе напряженности. Начался процесс армяно-турецкого примирения.

В этих условиях осенью 2008 года Россия выступила с инициативой принятия трехстороннего — с участием Азербайджана, Армении и России — документа, в письменной форме закрепляющего намерения Баку и Еревана обеспечить политическое урегулирование нагорно-карабахского конфликта, поскольку режим прекращения огня соблюдается в соответствии с устной, не зафиксированной документально, договоренностью сторон в конфликте.

2 ноября 2008 года в подмосковной резиденции президента России Д.Медведева (замке Майендорф) состоялось подписание Декларации Азербайджана, Армении и России по Нагорному Карабаху. Впервые с 1994 года под документом о политическом урегулировании карабахского конфликта поставили свои подписи лидеры обеих конфликтующих сторон — и Армении, и Азербайджана (здесь, кстати, будет не лишним вспомнить, что после длительных кровавых боев прекращение огня было достигнуто 12 мая 1994 года в Бишкеке при посредничестве Межпарламентской ассамблеи СНГ).

Суть этого короткого документа в том, что в нем, во-первых, подтверждается приверженность сторон к политическому урегулированию, путем продолжения прямого диалога при посредничестве стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ. В рамках заявленного подхода стороны выражают согласие с тем, что «достижение мирного урегулирования должно сопровождаться юридически обязывающими международными гарантиями всех его аспектов и этапов». Во-вторых, президенты Азербайджана и Армении договорились продолжить работу, в том числе в ходе дальнейших контактов на высшем уровне, над согласованием политического урегулирования нагорно-карабахского конфликта».

В первой половине 2009 года у международного экспертного сообщества стало складываться впечатление, что процесс урегулирования приобретает позитивную динамику. Во многом этому способствовали заявления президентов Азербайджана и России 29 июня 2009 года в ходе очередного визита Д.Медведева в Баку.

Говоря о перспективах воплощения в жизнь Майендорфской декларации, И.Алиев, напомнив, на каких принципах должен быть урегулирован армяно-азербайджанский нагорно-карабахский конфликт, заявил, что «переговорный процесс вступает в завершающую фазу. Раунд переговоров в Петербурге в этом месяце был достаточно эффективным, нам удалось сделать ещё несколько шагов вперёд».

Отметив, что в Азербайджане и в Армении существуют большие ожидания на урегулирование конфликта, президент подчеркнул: «Мы движемся вперёд. Это внушает оптимизм, это укрепляет переговорный процесс. Несмотря на то, что с 1994 года, когда было принято решение о прекращении огня, конфликт не урегулирован, сегодня надежды на его урегулирование, наверное, больше, чем было несколько лет назад. Поэтому в духе конструктивного сотрудничества, понимания приоритетов и интересов всех сторон, думаю, что нам удастся выйти на урегулирование. Мы этого хотим, к этому стремимся и со своей стороны делаем всё, чтобы добиться этого как можно быстрее».

Не менее откровенен был и российский президент. Д.Медведев заявил, что «участники переговоров, имею в виду Азербайджан и Армению, готовы к тому, чтобы постепенно снимать те расхождения, которые существуют в позициях по отдельным вопросам, и двигаться вперёд. У этого конфликта есть все шансы быть разрешённым в достаточно близкой исторической перспективе. И Россия вместе с другими государствами — здесь не должно быть никакой ревности — будет делать всё для того, чтобы этот конфликт был урегулирован максимально эффективным образом».

Определенный оптимизм у экспертов вызвало Совместное заявление министров иностранных дел России, Франции, первого заместителя Госсекретаря США и министров иностранных дел Азербайджана и Армении в Афинах 1 декабря 2009 года, в котором они «с одобрением отметили позитивную динамику переговоров по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, что нашло свое отражение в шести двусторонних встречах президентов Азербайджана и Армении в текущем году, и выразили согласие с тем, что возросшая частота этих встреч существенно способствовала более интенсивному диалогу между сторонами и продвижению к завершению согласования основных принципов мирного урегулирования нагорно-карабахского конфликта, предложенных в Мадриде 29 ноября 2007 года».

Кроме того, министры иностранных дел Азербайджана и Армении информировали об успешном продвижении в течение 2009 года к достижению общего понимания по различным аспектам основных принципов урегулирования, подтвердив готовность к интенсивной работе по решению остающихся вопросов с целью достижения соглашения, основанного, в частности, на таких принципах Хельсинского Заключительного Акта, как неприменение силы или угрозы силой, территориальная целостность государств, равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой.

Указанные заявления дали основания международным экспертам, собравшимся 18 декабря 2009 года в Баку на «круглый стол» на тему «Армяно-азербайджанский нагорно-карабахский конфликт: итоги 2009 года и перспективы на будущее», сделать оптимистические выводы. Они, в частности, пришли к единому мнению, что «2009 год стал годом интенсивных переговоров, и несмотря на то, что конкретных результатов не достигнуто, проводится серьезная работа, а в процессе переговоров в рамках Минской группы имеется положительная динамика, которая подает надежду на определенные результаты в 2010 году».

К сожалению, эти экспертные оценки не оправдались — надежды на урегулирование способствовали поляризации сил по обе стороны границы, количество инцидентов на линии фронта в Нагорном Карабахе заметно возросло, а их интенсивность и непредсказуемость могут привести к боестолкновениям с участием войсковых подразделений. Все это, наряду с высказываниями политических деятелей Азербайджана о том, что они не исключают военного решения конфликта, воспринимается как сигнал о надвигающейся опасности.

В подобных условиях перед аналитиками и экспертами встает вопрос о перспективах реализации положений, заявленных в Майендорфской декларации — есть ли в ней резервы, способные ускорить продвижение к мирному урегулированию?

Ответы на эти вполне закономерные вопросы следует искать, в первую очередь, в плоскости анализа позиций сторон в конфликте — Азербайджана и Армении.

Официальная позиция Азербайджана была озвучена президентом И.Алиевым на совместной пресс-конференции по итогам российско-азербайджанских переговоров 3 сентября 2010 года в Баку. Суть ее в следующем: «Территория Азербайджана находится под оккупацией. Против азербайджанцев была проведена политика этнической чистки, в результате которой из Нагорного Карабаха и территорий семи районов вокруг Нагорного Карабаха были изгнаны сотни тысяч азербайджанцев.

Существуют резолюции международных организаций, Совет Безопасности ООН принял четыре резолюции, в которых выдвигаются требования о выводе оккупационных сил с азербайджанской территории. Существуют решения ОБСЕ, Лиссабонского саммита, резолюции других международных организаций. Конфликт должен быть урегулирован на основе этих решений и резолюций, на основе норм и принципов международного права, как это и было отражено в совместной декларации президентов России, Азербайджана и Армении, подписанной в Москве.

Вопрос увязки принципа территориальной целостности с правом народа на самоопределение, на наш взгляд, не является неразрешимым. Право народа на самоопределение не должно подразумевать нарушение территориальной целостности стран и может быть успешно реализовано в рамках территориальной целостности стран. Поэтому мы считаем, что необходимо найти решение именно на основе норм и принципов международного права, резолюций международных организаций».

Официальная позиция Армении также не изменилась. Она строится на утвержденной 7 февраля 2007 года Стратегии национальной безопасности, в которой (третья глава) изложены основные подходы и взгляды руководства Армении на перспективы урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Основываясь на том, что «правовые основания провозглашения Нагорно-Карабахской Республики неуязвимы», документ фиксирует следующий подход военно-политического руководства Армении к дальнейшему урегулированию проблемы: «Постоянно, исходя из принципа, что любое окончательное соглашение или окончательный документ должны получить одобрение карабахской стороны, Армения считает приемлемыми только те варианты урегулирования, которые будут направлены на закрепление необратимой реальности фактического существования Нагорно-Карабахской Республики».

Карабахская проблематика является не только одной из концептуальных основ реализации внешней политики страны, но и идеологическим базисом строительства новой независимой армянской государственности, без которого вообще невозможно было бы представить сегодняшнюю Республику Армения.

При этом армянская политическая элита демонстрирует, что она готова, несмотря на все политические и экономические издержки, строить внешнюю политику вне зависимости от состояния карабахского конфликта, развиваться и продолжать процессы своей региональной и глобальной интеграции. Поскольку жесткая реальность, складывающаяся вокруг карабахского конфликта, не позволяет надеяться на скорое урегулирование отношений в регионе в краткосрочной или даже среднесрочной перспективе. В Ереване пытаются налаживать, в отрыве от карабахского фактора, отношения с другими странами региона, а также международными организациями и ведущими мировыми державами. Армянская политическая элита надеется, что путем создания условий для региональной интеграции и установлением общего фона более доверительных отношений в перспективе будет создано поле для постепенного возобновления сотрудничества и с Азербайджаном.

Одним из таких путей (возможно — важнейшим) является попытка укрепления политических отношений и последующего создания условий для открытия границ между Арменией и Турцией. Другой, не менее важной концепцией является стимулирование интереса европейских организаций и мировых держав к Южному Кавказу именно в силу наличия конфликта. Фактор конфликта используется для поддержания информационного и политического интереса к региону, а также стимулирования экономической помощи и политического содействия. Иными словами, Ереван «эксплуатирует» тему карабахского конфликта для повышения геополитической роли Армении как в региональном формате, так и на общеевропейском уровне.

Таким образом, позиции сторон в конфликте остаются диаметрально противоположными, что подтвердила состоявшаяся 17 июля 2010 года в рамках СМИД ОБСЕ в Алма-Ате встреча руководителей внешнеполитических ведомств России и Франции, а также заместителя Госсекретаря США с министрами иностранных дел Армении и Азербайджана. Ее цель заключалась в подведении промежуточных итогов этапа урегулирования, начатого в январе 2010 года в Сочи и продолженного в Санкт-Петербурге, где сторонам были предложены российские формулировки положений проекта Основных принципов урегулирования.

Сопредседатели Минской группы на встрече 17 июля 2010 года в Алма-Ате «на полях» министерской встречи ОБСЕ выпустили совместное заявление, отметив, что пока на данном этапе усилия, предпринимаемые сторонами, не позволили достичь результата — дело уперлось в глубинные противоречия в позициях сторон. Встреча еще раз показала, что договориться могут только сами стороны конфликта. Сопредседатели не смогут ни в одиночку, ни втроем, ни на уровне министров, ни на уровне президентов решить эту проблему за Армению и за Азербайджан. Найти ее могут только руководители Армении и Азербайджана.

Позиция России в вопросе нагорно-карабахского урегулирования также не изменилась. Россия по-прежнему выступает против навязывания участникам конфликта каких-либо рецептов извне. Исходя из того, что главная ответственность в деле урегулирования данной проблемы лежит на самих азербайджанцах и армянах, Россия готова поддержать компромиссную договоренность, которая устроит все вовлеченные стороны, а в случае ее достижения — выступит гарантом ее урегулирования. При этом российская сторона подчеркивает, что жизнеспособным будет лишь такое решение проблемы, которое позволит вернуть стабильность и спокойствие в Закавказье, а в постконфликтный период поможет сохранить исторически сложившийся геополитический баланс сил в регионе, не приведет к его превращению в арену международного политического и военного соперничества.

Все рассуждения о том, что Запад или Россия из-за нефти, размещения военной базы, участия (или неучастия) в военной операции против Ирана, разблокирования турецко-армянской границы или каких-либо других выгод «в благодарность отдаст» Нагорный Карабах Азербайджану, лишены оснований. Важно при этом отметить, что руководство Азербайджана, в отличие от многих кавказских экспертов и политологов, которые считают, что Россия должна «наконец определиться», кто ей более важен: Армения или Азербайджан, понимает, что Москва не может выстраивать отношения с Азербайджаном в ущерб своим отношениям с Арменией и наоборот. Следует отметить и то, что, на наш взгляд, в политическом сообществе всех закавказских государств, за исключением президента Азербайджана И.Алиева и его окружения, все еще преобладают представления о том, что территориальные этнические, экономические проблемы можно решить простыми методами и решениями, прежде всего, используя силу.

Что касается перспектив урегулирования армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта, то главная трудность в том, что у Армении и Азербайджана совершенно разные подходы к его решению. Позиции двух стран никак нельзя совместить без серьезных уступок с каждой стороны, без готовности к компромиссу, то есть к отступлению от своих первоначальных установок. Однако урегулирование конфликта возможно только лишь при условии, что руководство обоих государств, а также Нагорного Карабаха найдут формулу сосуществования, которая устроит все стороны. Ни Россия, ни США, ни какая-либо другая страна не выступит только на стороне Армении или только на стороне Азербайджана.

Из истории известно, что подобного рода конфликты, как правило, разрешаются тремя способами: военным; посредством мирных переговоров; под мощным воздействием внешней силы (в нашем случае США или России).

Военным путем решить конфликт невозможно. Пример Грузии показал, что, даже создав относительно боеспособную по местным меркам армию, небольшие государства не могут самостоятельно справиться с территориальными проблемами. Военный путь для небольших государств — это лишняя трата средств, времени и бессмысленная гибель людей.

Договориться самостоятельно Армения и Азербайджан не могут, и когда смогут — неизвестно. Помимо прочего, этому мешает то, что фактор Нагорного Карабаха используется различными политическими силами во внутренней борьбе. У оппозиции в Армении и Азербайджане всегда заготовлены обвинения власти в «предательстве национальных интересов», игнорировании «вековых чаяний народа», когда Баку и Ереван пытаются сделать хотя бы пару шагов навстречу друг другу.

Вместо одной внешней силы, которой ранее была Россия-СССР, сейчас в регионе действуют несколько таких сил: помимо России, еще США, Великобритания, Турция, страны ЕС. Между тем, для решения конфликта с помощью внешней силы необходимо ее полное преобладание в Закавказье. Сейчас этого нет, и в обозримом будущем не будет. Таким образом, следует вывод, что урегулирование конфликта состоится не скоро.

Стороны в конфликте должны твердо усвоить, что его мирное разрешение в интересах как Азербайджана, так и Армении, и, может быть, Армении, не участвующей ни в одном из региональных проектов, даже в большой степени.

Российская политика относительно взаимоотношений Азербайджана и Армении, а также нагорно-карабахской проблемы строится на приоритете поддержки баланса между сторонами. Москва продолжает вести с Ереваном и Баку «равноудаленный диалог», подписав с двумя враждующими сторонами договоры о стратегическом партнерстве (с одинаково сильными военно-техническими акцентами). Вместе с тем, выдвинув 5 июня 2008 года предложение о разработке нового общеевропейского договора по вопросам безопасности и сотрудничества, Россия тем самым фактически взяла на себя обязательство урегулировать конфликты в постсоветской зоне, поскольку без этого стабильную Европу не создать.

Министр иностранных дел России С.В.Лаврова, отвечая на вопросы азербайджанских журналистов 27 августа 2010 года, откровенно поделился с ними своим видением перспектив переговорного процесса.

Согласившись, что видимых результатов работы Минской группы нет, он объяснил это ее конфиденциальным режимом. Вместе с тем, как непосредственный участник переговоров, Лавров сказал, что за те годы, что Россия участвует в деятельности сопредседателей Минской группы ОБСЕ вместе с ее американскими, французскими партнерами, за те годы, когда Россия самостоятельно пытается в русле позиции этой группы помогать сближать позиции всех сторон, все-таки произошло достаточно существенное сокращение спорных вопросов. Продолжающаяся сейчас работа над так называемыми базовыми принципами принесла определенные результаты в плане нахождения формулировок, которые на данном этапе могут позволить зафиксировать согласие сторон. Это отнюдь не означает, что с завершением работы над базовыми принципами все сразу будет решено. Стороны участвуют в этой работе, исходя из того, что после базовых принципов, в любом случае, предстоит готовить уже юридический документ — мирное соглашение. Безусловно, это потребует гораздо большего проникновения в детали. Тем не менее, базовые принципы как политический документ имели бы очень важное значение, поскольку показывали бы нацеленность в политическом плане на достижение договоренностей. Именно этому старается способствовать российская сторона — за последние два года состоялись шесть встреч президентов России, Азербайджана и Армении. В первой половине 2010 года были две встречи: в январе в Сочи и в июне в Санкт-Петербурге. В итоге еще не обо всем, что касается проекта базовых принципов, удалось договориться, но по значительной части текста, однако, есть понимание, что стороны практически достигли компромиссных формулировок.

Перед российским экспертным сообществом сегодня стоит задача помочь руководству страны создать «пакет» для переговоров со странами Южного Кавказа по вопросам разрешения конфликтных ситуаций, укрепления безопасности и сотрудничества, в котором бы содержались конкретные предложения, способные заинтересовать наших партнеров.

Главным элементом подобного «пакета» должны быть предложения по закреплению принципов Майендорфской декларации. Желательно при этом предложить собственные рецепты по совершенствованию международно-правовой базы урегулирования межнациональных конфликтов, ответив на ряд сложнейших вопросов.

Например, как разрешить противоречие между принципом территориальной целостности и правом наций на самоопределение?

Проблема сепаратизма не ограничивается сейчас лишь постсоветским пространством. Она актуальна и для многих стран Западной Европы, где существуют проблемные регионы от Северной Ирландии до Каталонии и Страны Басков. Не секрет, что большие многонациональные государства фактически выступают против применения права на самоопределение, реализация которого может привести к их распаду. При этом они занимают двойственную позицию: культурная автономия «да», политическая — «не всегда».

В условиях подобного «разночтения» в политический оборот активно вбрасывают некий новый «принцип» — так называемое «историческое право на территорию».

Еще один вопрос — при каких условиях национальные меньшинства имеют право на самоопределение? Очевидно, что политика геноцида титульных наций в отношении национальных меньшинств, массовое нарушение прав человека могут являться основанием для независимости угнетаемых наций. Однако не последний вопрос, кто будет являться арбитром в этих спорах и беспристрастно устанавливать факты геноцида и нарушения прав человека.

Имеют ли право угнетаемые нации добиваться своей независимости вооруженным путем? И если да, то при каких условиях? Но если нации имеют право добиваться независимости исключительно мирным путем, то должны ли быть установлены какие-либо временные рамки для достижения этой цели?

Полагаем, что российская сторона могла бы заявить о своем признание того, что в евро-атлантическом и евразийском пространстве процесс образования национальных государств полностью завершился. Право наций на самоопределение подлежит реализации только в пределах уже сложившихся государств. Форм реализации великое множество. Все они подробнейшим образом описаны и классифицированы Венецианской комиссией Совета Европы за демократию через право. Но отделение и создание самостоятельной государственности возможны только мирным путем и с согласия большинства населения, проживающего и состоящего в гражданстве «материнского» государства.

Любая поддержка извне призывов к насилию и насильственным действиям подлежит преследованию по законодательству того государства, где она оказывается, в качестве уголовно наказуемого.

Еще одним вариантом конструктивного решения внутренних межнациональных противоречий могло бы стать более широкое использование, наряду с традициями и практикой защиты национальных меньшинств, концепции государствообразующих наций. По примеру Швейцарии. Права, признаваемые за национальными меньшинствами, очень важны. Их соблюдению на евро-атлантическом и евразийском пространстве в целом уделяется растущее внимание. И применительно к общностям, составляющим небольшую часть населения, забота о национальных меньшинствах дает серьёзный позитивный результат. На это указывает, в частности, опыт наблюдения контрольными органами Совета Европы за соблюдением предписаний Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств. Но в условиях, когда меньшинство по своей численности сопоставимо с большинством, его низведение к статусу национального меньшинства, за которым признаются всего лишь очень ограниченные или даже мизерные специфические права, превращается в инструмент дискриминации по национальному признаку, подавления и ассимиляции. Статус государствообразующей нации этому препятствует. Он позволяет построить внутри государства по-настоящему гармоничные межнациональные отношения, отвечающие требованиям и запросам XXI века.

Как нам представляется, кавказская политика России не должна терять приобретенную два года назад динамику. Очевидно, что положительную роль в этом могло бы сыграть выступление российского руководства с концептуальным Заявлением, в котором была бы четко обозначена позиция по трем группам вопросов — военно-политической, энергетической и гуманитарной. Заявление должно быть обращено в будущее (без напоминаний о «братской дружбе» советских времен), мирное развитие которого будет гарантировано авторитетом и мощью Российского государства.

В Заявлении было бы целесообразно подчеркнуть, что отношения с Грузией по-прежнему будут основываться на принципах международного права. Однако Россия подтверждает свои гарантии суверенного развития Абхазии и Южной Осетии, вставших на путь независимого развития. При этом делать отсылки на историческое развитие и вспоминать, кто и в чем виноват, нецелесообразно. Процесс отделения завершен, и Россия — гарант независимости новых государств.

В предлагаемом нами документе важно было бы подтвердить верность России принципам Майендорфской декларации в решении армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта, ее готовность оказать странам региона реальную помощь в стабилизации обстановки, выполнить роль нейтрального арбитра, заинтересованного посредника в решении конфликтных ситуаций.

Нам представляется, что в своих посреднических услугах Россия, не приуменьшая значимость своих партнеров по Минской группе ОБСЕ, должна больше опираться на поддержку таких крупных региональных государств, как Иран и Турция, используя их объективную заинтересованность в мире на Кавказе. Можно, на наш взгляд, задействовать в этих целях и предложенную ЕС программу «Восточное партнерство».

Использование международных организаций, парламентских структур и неправительственных каналов является важным резервом российской дипломатии на Южном Кавказе. Грузия, как известно, вышла из интеграционных структур СНГ, Азербайджан не состоит в ОДКБ, перестала работать парламентская «кавказская четверка».

Для повышения эффективности дипломатических усилий необходимо максимально использовать председательство Казахстана в ОБСЕ для активизации поиска реального решения проблемы, ускорив поиск компромисса между Азербайджаном и Арменией. Думается, и проблему отношений Грузии с ныне независимыми Абхазией и Южной Осетией не надо затягивать. Тот факт, что ни одно государство СНГ не поддержало действия России, говорит сам за себя.

В предлагаемом нами Заявлении российского правительства Россия, как председатель СНГ, могла бы высказать свою обеспокоенность тем, что нерешенность проблем, связанных с предупреждением, локализацией и разрешением конфликтных ситуаций на постсоветском пространстве ставит под вопрос само существование СНГ как международной организации, способной обеспечить право на равную безопасность ее членов.

Среди критических замечаний российской стороны в адрес СНГ могли бы прозвучать следующие:

—        Содружество не располагает эффективным инструментом предотвращения и разрешения конфликтных ситуаций;

—        практика принятия конкретных решений по политическому урегулированию конфликтов на пространстве СНГ до сих пор отсутствует;

—        в Содружестве не принимают эффективных мер, содействующих конструктивному диалогу конфликтующих сторон, неприменению военной силы и поиску возможного консенсуса;

—        не отработана организационная сторона участия стран-участниц в урегулировании конфликтов;

—        нет методики превентивного распознавания конфликтов и воспрепятствования тем явлениям, которые приводят к трагедиям;

—        отсутствует потенциал программного мониторинга тенденций, способных привести к насилию и гуманитарным катастрофам.

В этой связи Россия в предлагаемом нами Заявлении могла бы предложить государствам-членам СНГ в рамках формирования новой архитектуры евразийской безопасности разработать совместный механизм урегулирования конфликтов, призванный решить в миротворческой сфере ряд взаимосвязанных задач, а именно:

—        сформировать систему конфликтогенного мониторинга и превентивных (предотвращающих вооруженный конфликт) действий;

—        наладить эффективное международное посредничество;

—        выстроить механизм принятия политических решений по вмешательству в конфликты (что необходимо для легитимации вмешательства);

—        сделать возможным адекватный выбор уровня и формата международного вмешательства;

—        обеспечить создание и поддержание арсенала средств вмешательства (от гуманитарной помощи до военной силы);

—        предусмотреть меры пост-конфликтного урегулирования, стабилизации, гуманитарной помощи, реконструкции мирной жизни в конфликтном регионе;

—        организовать обращение к проблеме ликвидации корней конфликта (социальных, экономических, политических и др.) для предотвращения его возобновления.