Чем больше на постсоветском пространстве политические элиты рассуждают об очередном светлом будущем, тем отчетливее просматриваются на горизонте другие контуры. Если внимательно присмотреться, какую модель становления государственности выбрало большинство бывших советских республик, то здесь ожидается неожиданный сюрприз. Мистика. Россия и многие новые независимые страны все больше становятся похожими не на возжеланный Запад, а напоминают Османскую империю периода упадка. Растет внешняя зависимость, богатеет «элита в законе», а население становится еще беднее. Современные султаны (президенты) раздают преференции за лояльность отдельным корпоративным группировкам за счет государственного бюджета и за безмерную преданность разрешают подворовывать и взаимовыгодно приватизировать народное добро. Слава Аллаху, что еще не все из этого удалось воплотить на постсоветских просторах, но и отрицать достигнутое на этом пути было бы несправедливо.
Воспоминания о Блистательной Порте. Россия вошла в соприкосновение с Османской империи в период её заката. Отсюда сложился соответствующий образ турка. Несмотря на то, что среди мировых держав Османская империя отличалась исключительным долголетием — существовала шесть столетий, из них четыре века продолжалось господство над православными христианами. Сила государственного управления основывалась не на наследственной, потомственной аристократии и знати, а на принципах заслуги. Если на средневековом Западе господствовала аристократия, то в Османской империи было впервые на континенте создано государство меритократии (элиты качества). В отличие от Блистательной Порты христианская Европа придет к институту меритократии только через несколько столетий.
До XVIII века Турция была могущественнее России. Но благодаря петровским реформам Российская империя первой из стран тогдашнего «третьего мира» пошла по пути вестернизации. Завоевав Центральную Азию, Россия вместо Турции стала великой евразийской державой. Из 500 лет русско-турецких отношений 47 лет ушло на войны. Только за два столетия (1676–1878 годы) прогремело 10 русско-турецкий войн, в значительной степени предопределивших распад Османской империи. Екатерина II была настолько уверена в победе над турками, что дала внуку имя Константин. Наследника готовили править в Константинополе.
Младотурки, вдохновленные примером евразийской России, решили в конце XIX столетия модернизировать свою империю путем вестернизации. Тогда они еще не знали, что российская вестернизация зайдет так далеко, что призрак коммунизма, неприкаянно бродивший по Западной Европе, похоронит Российскую империю, а после неимоверных людских жертв произойдет очередная геополитическая катастрофы — самоубийство СССР. Потребовалось столетие и на рубеже двадцать первого века в турецком обществе начали вызревать семена сомнения о целесообразности бездумной вестернизации. Тем более что курс на Запад не способствовал решению внутренних болевых проблем: отношение к событиям 1915 года, которые рядом стран признаны как геноцид армян, курдский вопрос и проблема Кипра.
Современная Турция категорически отрицает факт геноцида армян, одновременно признавая массовую гибель армян и мусульман. Комитет палаты представителей по внешним сношениям США в марте 2010 года одобрил очередную резолюцию о признании геноцида армян перевесом в одни голос. Что вызвало не только протест Анкары. Но, возможно, будет иметь кардинальные последствия во взаимоотношениях стратегических партнеров.
Согласно Севрскому мирному договору (1920 год), чтобы не допустить возрождения мощного турецкого государства, в противовес ему планировалось создать государство Курдистан. Настойчивость, с которой Запад (ныне США) пытается реализовать план создания курдской государственности, обусловлена не заботой о курдах, а в первую очередь направлена на недопущение в обозримом будущем возрождения имперских амбиций Турции. Многие годы не прекращается партизанская война курдов, насчитывающих по разным оценкам от 12 до 18 млн. человек. Однако Анкара пытается за счет экономического роста и определенных уступок решить курдскую проблему.
Лозаннский мирный договор 1923 года юридически оформил распад Османской империи и закрепил современные границы Турции. В результате Турция лишилась контроля над нефтеносным районом Мосул с преимущественно тюркоязычным населением (туркоманами), вошедшим в состав Ирака. В качестве компенсации Великобритания с Ираком предоставили Турции право получать в течение 20 лет 10% доходов от добычи мосульской нефти. В современном Ираке туркоманы является третьим по численности народом (2,5 млн. человек) после арабов и курдов. Туркоманы исторически ориентируются на Турцию.
В 1974 году при поддержке греческой военной хунты на Кипре произошел военный переворот, в качестве ответной меры и Договора 1960 года Анкара ввела свои войска, чтобы защитить турецкую общину острова, где была провозглашена «Турецкая республика Северный Кипр». Турки убеждены, что раскол Кипра на турецкую и греческую общины организовал Запад, чтобы создать военные базы в Восточном Средиземноморье вблизи государств Ближнего Востока. На территории Кипра находятся две военных базы члена НАТО — Великобритании — Декелия и Акротири, которые Лондон объявил своими «заморскими территориями».
Новый геополитический выбор Турции. За последние годы осуществлена существенная геополитическая трансформация Турции, заслуживающая пристального внимания другого евразийского государства — Российской Федерации. Современная Турция в отличие от олигархической, коррумпированной России эффективно использует цивилизационную рубежность, становится образцом для подражания не только для тюркских народов бывшего Советского Союза, но и самих русских. Возможно, турецкая элита нашла свою золотую середину в многомерном геополитическом, геоэкономическом и социокультурном коммуникационном пространстве. Евразийская Турция является ассоциированным членом Европейского Союза, членом НАТО и многих других влиятельных международных организаций. Но при этом член Североатлантического блока и стратегический партнер США проводит все более независимую от Запада политику.
Турция вступила в НАТО в 1952 году в разгар «холодной войны», когда были опасения возможной советской интервенции в направлении на Стамбул и оккупации зоны Черноморских проливов. В 1961 году в Турции были размещены американские ракеты средней дальности. Это вызвало резкую реакцию Москвы, размещение советский ракет на Кубе и Карибский кризис. В случае горячей стадии конфликта двух сверхдержав Турция оказывалась под возможным советским ударом. Уже тогда в турецком обществе возникли первые сомнения о целесообразности вхождения в Североатлантический блок.
Турецкая армия является второй в НАТО после США по численности вооруженных сил (652 тыс. военнослужащих с учетом жандармерии и береговой охраны). Согласно основному закону гарантом светского государства является турецкая армия, которая трижды (в 1960, 1971 и 1980 годах) брала власть, чтобы обеспечить сохранения курса кемализма. Таким образом, турецкая армия занимала на протяжении длительного времени господствующие политические позиции в государстве. На вооружении турецкой армии имеются пусковые установки оперативно-тактических ракет, 4,2 тыс. танков, 500 самолетов, ракетные фрегаты и корветы, десантные корабли и подводные лодки. Турция создала самый мощный в регионе модернизированный военно-морской флот, который в 4,5 раза превосходит российский и украинский флоты. Турецкие спецслужбы подконтрольны Генштабу, а спецназ «бордовы береты» не уступает британским и американским спецподразделениям.
Обращает на себя внимание особенности членства Турции в НАТО. Турецкая власть сохраняет суверенное достоинство в этом военно-политическом блоке, на территории страны нет «чисто» американских военных баз и Анкара может сказать нет Вашингтону в тех случаях, которые противоречат национальным интересам. Как известно, Анкара не позволила использовать свои военные аэродромы для транспортировки американских грузов в Ирак. Московский Кремль, наоборот, разрешил использовать российский коридор для транспортировки грузов в Афганистан. Турецкая инициатива «Черноморская гармония» направлена против усиления военно-политического присутствия США в Черноморском регионе.
Современная Турция входит в «Большую двадцатку», претендующую заменить в ближайшем будущем западный клуб «Большой семерки», где на «табуретки» сбоку сидит Россия. Анкара была инициатором создания Организации Черноморского экономического сотрудничества. Турция играет активную роль в Азии, где входит в «Большую семерку» наряду с Китаем, Индией, Индонезией, Саудовской Аравией, Южной Кореей. В июне 2010 года в Стамбуле состоялся третий саммит набирающей политический вес международной организации — Совещания по взаимовоздействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Турция предпринимала попытки по урегулированию отношений с Арменией, выступает за создание региональной организации по решению проблем Южного Кавказа.
Иран со времен Османской империи являлся геополитическим соперником Турции. Сегодня Турция и Иран примерно равновелики по численности населения, а по объему и темпам роста ВВП вперед вышла Анкара. Благодаря Соединенным Штатам, терпящим поражение по демократизации Большого Ближнего Востока, происходит сближение геостратегических интересов Турции и Ирана в регионе. И после ухода американских войск из разоренного Ирака, возрастет роль Анкары и Тегерана в обеспечении региональной безопасности. Турция вместе с Бразилией выступила посредником в решении тегеранской ядерной проблемы, что вызвало раздражения в Израиле.
Турция и Израиль на протяжении длительного времени являются стратегическими союзниками США на Ближнем Востоке. Это привело к более тесным связям турецкой и израильской военной элиты. Напряженные отношения между Анкарой и Тель-Авивом после инцидента с «Флотилией свободы» привели к активизации курдских террористов, устроивших теракт в Стамбуле против военнослужащих. Турецкие курды (РПК) так же заявили о возможном провозглашении «демократической автономии» на юго-востоке страны. Эта активность вряд ли была возможна без поддержки американских спецслужб. США заинтересованы умерить независимый от Вашингтона внешнеполитический курс Анкары.
В середине 1990-х годов Турция установила партнерские отношения с Китаем. Анкара признала Синьцзян — Уйгурский автономный район неотъемлемой частью КНР и прекратила политическую деятельность местной уйгурской диаспоры, выступающей за независимость Восточного Туркестана. Таким образом, Турция дистанцировалась от своих западных партнеров, и обеспечила поддержку со стороны Китая (постоянного члена Совбеза ООН) в курдском вопросе.
За последнее время происходит углубление российско-турецкого экономического сотрудничества, отмечается общий подход в решение региональных проблем в Черноморском регионе и Южном Кавказе. Сближению Северного и Южного полюсов Евразии — России и Турции — способствует неоспоримый факт исторического сосуществования русских и тюркских народов в границах российской государственности. У России и Турции общее имперское прошлое и неприятие Западом. Но имеются существенные различия в менталитете русских и турок. Восточная политика более гибкая, и не делит резко мир на «белый» и «черный». Укрепление российско-турецких отношений рассматривается на Западе как нежелательное усиление евразийских держав, способных создать Балто-Черноморский щит.
В отличие от российского руководства Анкара проявляет больше достоинства в отношениях с Вашингтоном. Здесь немыслимо, чтобы местные политики приходили в восторг от подаренной членом американской администрации авторучки или кнопки «перезагрузки». Турки не допускают «потери лица» государства, не компрометируют Ататюрка («отца нации»), в отличие от многократно оболганных советских коммунистических вождей.
Геополитическая трансформация Турции ведет к смене соотношений внешнеполитических предпочтений в турецком обществе. На фоне уменьшающегося числа сторонников бездумной вестернизации и американизации, исламисты выступают за активизацию роли Турции на Ближнем Востоке, а евразийцы — за интеграцию тюркских народов. Одновременно возрастает зависимость Запада от Турции. От будущего турецкого «энергетического моста» зависит Европейский Союз. Поэтому, несмотря на кризис в ЕС, Европейский Инвестиционный Банк существенно увеличил вложения в турецкую инфраструктуру до 2,7 млрд. евро в год. Для Соединенных Штатов и НАТО Турция важна как главный стратегический партнер на Ближнем Востоке.
При переходе к многополярности формируются новые геополитические модели региональной интеграции. Совсем недавно казалось, что вне конкуренции европейская модель интеграции, обеспечившая высокое качество жизни. Она стала особенно привлекательна для европейских стран бывшего «социалистического лагеря» и большинства бывших союзных республик. Модель европейской интеграции считалась самой успешной, пока не произошло «головокружение от успехов». Внешне либеральная, но потребительская по своей сущности модель испытывает кризис за счет расширения за пределы пространства западноевропейской цивилизации. Когда большинство стран ЦВЕ устремились к «богатому пузу» Запада.
На протяжении более полувека (с 1963 года) Турция ведет переговоры о членстве с Евросоюзом. Европейский Союз регулярно отклоняет турецкие намерения на вступление в Сообщество из-за нарушений прав и свобод человека, насильственной ассимиляции национальных меньшинств и нежелания признать греческий Кипр. Нерешительность ЕС в отношении членства Турции (и хочется и колется) усиливает понимание в турецком обществе необходимость критически оценить «европейскую мечту» и выработать новую геополитическую стратегию. В результате в турецком обществе все больше сторонников, выступающих за выход Анкары из многолетнего «предбанника» Европейского Союза. При этом местные аналитики напоминают, что вступление мусульманской Турции в ЕС являлось американским проектом, когда Вашингтон опасался усиления сближения Германии и Франции после Второй мировой войны. Согласно турецким социологическим опросам общественная поддержка планов европейской интеграции упала за последние пять лет с 70% до 40%. Как становится очевидным, на этом пути имеются и глубокие цивилизационные (социокультурные и конфессиональные) барьеры.
В возрождении исламских традиций значительная часть турецкого общества видит спасение от разлагающего влияния западной глобализации. «Исламский ренессанс» привел к созданию политического течения неоисламистов, призванного выполнить такую же революционную роль, какую в судьбе Европы сыграли европейские протестанты. Как известно, в политическом поле Западной Европы сегодня христианские демократы правят наравне с другими партиями, и в Турции справедливо считают, что у них тоже может быть партия такого же типа.
В западных СМИ часто используют двойные стандарты и упрощают происходящие в Турции процессы. Признавая успехи турецкого либерализма, одновременно отождествляют исламских демократов с новой имперской (неооттоманской) политикой. Стоит только восточной стране претендовать на роль региональной державы, как Вашингтон обвиняет её в имперских амбициях. По сложившейся традиции не воспринимает Запад и доктрину евразийства, ассоциируемую с политикой авторитаризмом. Настало время внимательно присмотреться, почему «исламский протестантизм» и евразийская доктрина — это плохо, а оказавшаяся провальной евразийская геополитика США по демократизации Большого Ближнего Востока — это «безграничная справедливость»?

В современном мире доктрина евразийства трансформировалась в несколько разновидностей неоевразийства (проект Нурсултана Назарбаева «Евразийский союз» равноправных государств и др.). Евразия рассматривается как геополитическая ось Берлин — Москва — Токио — Тегеран (Александр Дугин), Берлин — Москва — Пекин. Евразийская Турция с учетом своего геополитического положения предложила другую модель.
Евразийская геополитика Турции связана с культурным и политическим (идеологическим) течением пантюркизма (пантуранизма), в основе которого идея о необходимости политической консолидации тюркских народов на основе их этнической, культурной и языковой общности. Эта идеология, сформировавшаяся еще во второй половине XIX века, стала фундаментом геополитической концепции «Великого Турана» — создания единого государства тюрков. Большую роль в её формировании сыграл европейский национализм. В отличие от геополитической концепции всемирной революции «Пролетарии всех стран объединяйтесь», показавшую свою полную несостоятельность, концепция «Великого Турана» выглядела более реалистичной. В 1933 году Ататюрк говорил: «Советский Союз когда-нибудь распадётся. Там есть наши братья и придёт день, когда мы должны будем их поддержать».

После распада СССР Турция стала претендовать на роль региональной державы и лидера в тюркском мире, активно включилась в «большую геополитическую игру» на Кавказе. Стратегическим партнером Турции на Южном Кавказе стал Азербайджан, где с советских времен отмечались симпатии к турецким братьям-тюркам. Однако Турция выступила в роли нового «старшего брата», что охладило сторонников неопантюркизма не только в Баку, но и в других тюркских независимых республиках. Экономический кризис в Турции в конце 1990-х годов способствовал более умеренной внешней политике, уменьшились призывы к созданию «Великого Турана». Из-за ограниченных экономических и финансовых возможностей, а также внутренних проблем Турция не смогла заполнить геополитический вакуум, образовавшийся после распада СССР в тюркских республиках Каспийского региона.
Но с учетом допущенных ошибок во внешней и внутренней политике в последнее десятилетие Турция успешно сочетает политику либерализации экономики и «мягкой исламизации» при возросшей роли СМИ в общественной жизни. В результате Турция, а не олигархическая Россия с масштабной коррупцией стала образцом для подражания для тюркских республик бывшего Советского Союза. Турция превратилась в евразийскую региональную державу и разворачивается во внешней политике лицом к соседям. Новый курс был сформулирован в труде Ахмета Давутоглу «Альтернативные парадигмы: влияние исламского и западного мировоззрений на политическую теорию» в виде простой формулы: «ноль проблем с соседями». В частности, в этой формуле содержится мысль, что нельзя вечно идти на конфронтацию с соседями только из-за того, что много лет назад арабы возглавили восстание против Османской империи. Известный ученый на практике реализует этот курс в ранге министра иностранных дел Турции в правительстве Реджепа Эрдогана.
Практически Турция реализует либеральную многопартнерскую версию неоевразийской доктрины с элементами учения «о третьем пути», эффективно сотрудничая с Западом и Востоком в отличие от многовекторной российской политики постоянных уступок. Этот курс обострил борьбу местных западников и евразийев, о чем свидетельствуют произведенные в 2008 и 2010 годах аресты членов общества «Эргенекон». Исламская модель (панисламизма) интеграции на религиозной основе скомпрометирована радикальным фундаментализмом. Таким образом, Турция не только возрождается как региональная держава, но и смогла предложить свою модель интеграции в многополярном мире.
Становится очевидным, большие геополитические пространства Евразии, проектируемые Соединенными Штатами с центром в Вашингтоне, оказались большим блефом, за который уже заплачено миллионы жизней мусульман и других народов. Многополярный мир формируется на основе региональной, а не мировой биполярности. Фундаментом этого мира могут стать, например, геополитические оси в Европе (Берлин — Москва), на Ближнем Востоке (Анкара — Тегеран), в Индокитае (Бангкок — Ханой). Но региональная геополитической архитектуры мира не станет безопаснее, чем мировая биполярная система, а вероятность этнонациональных и этноконфессиональных конфликтов возрастет. Сбываются прогнозы, что победа в холодной войне христианского Запада над православным Востоком оказалась пирровой. Такая «победа» соответствует основному принципу традиционной геополитике Поднебесной: пусть варвары передерутся, и ослабленный победитель «приползет» в Пекин. Фактически, мировая геополитическая архитектура развивается не по американскому, а китайскому сценарию. Пекин, следуя заветам Дэн Сяопина, не стремится к глобальному биполярному миру, чтобы не повторять ошибок Советского Союза, взвалившего на себя непосильный груз ответственности за «прогрессивное человечество». Интеграционная геополитика «Большого Китая» осуществляется на основе консолидации китайцев во всем мире.
Чтобы не допустить или смягчить нестабильность в многополярном мире, необходимо образование как минимум двух геополитических осей региональных держав в многомерных Больших пространствах. Так, например, в Евразии, отождествляемой с Тураном, возможна геополитическая ось Москва — Анкара. Учитывая традиционные связи России и Турции с Европой, этот треугольник может более надежно обеспечивать международную безопасность. Возможно, многопартнерская геополитика Турции находится на этом пути.
На этом фоне обращают на себя внимание неудачи российской модели интеграции постсоветского пространства, которая привела к образованию преимущественно слабых и неустойчивых региональных группировок. Угасающая «великая держава» в целях лояльности Кремлю используется цены на природный газ. Что приводит к периодическим «газовым войнам», приносящим ущерб международному имиджу России. А предупреждения об отключения от газовой трубы напоминают тысячное китайское предупреждение «американскому бумажному тигру» из недалекого прошлого. Олигархическая модель криминально-коррумпированной демократии является абсолютно не привлекательной для интеграции на постсоветском пространстве. Россия не может предложить новейшие технологии, качественное образование и достижения культуры. Кремлевская власть продолжает демонстрировать свою зависимость от Запада и Китая, идя на бесконечные уступки, равносильные предательству национальных интересов. В таких условиях восстановить интеграционный имидж страны (правопреемницы СССР), предавшей мировое левое (коммунистическое) движение и своих многочисленных союзников, остается исключительно проблематичным.
Евразийский «тигр». За последние десятилетия, несмотря на внутренние проблемы, Турция в отличие от другой евразийской державы — России — осуществила успешную модернизацию, и разрыв в макроэкономических показателях неумолимо сокращается. Турция вышла в 2009 году на 16-е место среди крупнейших экономик мира по объему внутреннего валового продукта (880 млрд. долл.). По этому макроэкономическому показателю сокращается разрыв с Россией. ВВП Турции в 1990 году составлял 29% от российского, а в 2009 году — 73% и в 5,2 раза превышает украинский ВВП. Турция занимает 18-е место в мире по ВВП на душу населения (Россия на 51-м месте). За последнее десятилетие среднегодовой рост экономики составил почти 6%. Во время мирового финансового кризиса турецкие темпы роста стали самыми высокими в Европе. Особенно эффективно развивается обрабатывающая промышленность и индустрия туризма. Страна полностью обеспечивает себя продовольствием.
Турция обладает самыми крупными запасами пресной воды на Ближнем Востоке. Здесь истоки великих исторических рек Тигра и Евфрата. Это огромное стратегическое преимущество в регионе, где многие войны шли из-за дефицита пресной воды. Евфрат только в Турции имеет притоки и на всем остальном протяжении не получает воды. Обеспечение пресной водой Ирака зависит от Турции и Сирии.
Перед распадом Советский Союз занимал 25-е место в рейтинге Программы ООН по человеческому развитию и существенно опережал по интегральному показателю, отражающему не только уровень, но и качество жизни, Турцию. В настоящее время разрыв существенно сократился. Правопреемница СССР «скатилась» на 71-е место, тогда как Турция поднялась на 79-е место.

Население Турции увеличилось с 1923 года с 12,5 млн. до 77,8 млн. человек (17-е место в мире), из них — 66,7% турки и 24% курды. Далее идут крымские татары, боснийцы, лазы, албанцы, грузины, арабы. Из менее крупных общин следует выделить туркмен, азербайджанцев, армян, абхазов, левантинцев, болгар, ассирийцев, евреев и греков. В стране постоянно проживает 250 тыс. граждан Российской Федерации. Турция сохранила космополитизм бывшей империи. Здесь живет больше боснийцев, чем в Боснии, больше албанцев, чем в Албании, больше абхазцев, чем в Абхазии. Это оценки экспертов, так как перепись по национальному признаку в Турции не проводится. С помощью успешной экономической политики Турция, где доминирую мусульмане-сунниты, надеется решить внутренние национальные проблемы.

Население тюркских республик (Турция, Казахстан, Азербайджан) за последние двадцать лет увеличилось на 6,7 млн., а преимущественно славянских республик Восточной Европы сократилось на 16,3 млн. человек. За прошедшее столетие существенно сократился разрыв в численности населения в современных границах России и Турции. В 1990 году численность населения России в 6 раз превышало аналогичный показатель Турции, а в 2010 году — всего в 1,8 раза.
Несмотря на экономический кризис конца 1990-х годов, либеральные реформы в Турции в отличие от России оказались успешными. Турецкий капитализм формировался естественным путем снизу. Местные предприниматели не получили «жирные куски» общенародной собственности, тогда как капиталы российских олигархов была «нажиты» в результате присвоения общенародной собственности. В результате турецкий собственник более эффективен, чем российский.

Ближний Восток и особенно Турция традиционно являются зоной экономических интересов Германии. Со времен строительства Багдадской железной дороги немецкий капитал получил постоянную прописку в регионе. Не случайно главным торговым партнером Турции многие годы была Германия. С помощью немецкого капитала и технологий в Турции построены многие промышленные объекты. В Турции работает свыше 12,6 тыс. европейских компаний, из них 4 тыс. — немецких. Германия проявляет вместе с Турцией сдержанность и дистанцирована от своих стратегических партнеров по НАТО по проблеме вокруг Ирака.
В процветании турецкого бизнеса есть большая заслуга Москвы, позволившей захватить значительную часть текстильного и продовольственного российского рынка. В настоящее время Россия является главным внешнеторговым партером Турции. Но основу российского экспорта составляет природный газ (75%) и металлы (20%), тогда как Турция экспортирует в Россию преимущественно машины и оборудование (30%), текстиль (20%) и продовольствие (15%). В России работает свыше 150 турецких строительных фирм. С каждым годом Турция в отличие от России увеличивает экспорт высокотехнологичной продукции. Россия и Турция намерены увеличить двухсторонний товарооборот с 23 млрд. долл. в кризисном 2009 году до 100 млрд. долл. в 2014 году.
Индустрия туризма, обеспечивающая лучшее в мире соотношение цены и качества предоставляемых услуг, стала визитной карточкой страны и способствует реализации многопартнерской геополитики. Турция входит в первую десятку мировых лидеров туриндустрии и ежегодно получает от международного туризма свыше $18,5 млрд. Турция располагает кроме теплых морей и солнца достопримечательностями и объектами туризма мирового значения, многочисленными памятниками античной, византийской и других эпох. Благодаря глобальному финансовому кризису Турция становится ключевым игроком на мировом рынке туризма, поток туристов в 2009 году возрос на 10%. Турцию ежегодно посещают свыше 27 млн. иностранцев, в том числе свыше 3 млн. граждан России. В кризисном 2009 году был отмечен более чем 25–30% рост численности туристов из России, тюркский республик Центральной Азии, арабских стран Ближнего Востока (Сирия, ОАЭ, Катар и Саудовская Аравия) и Ирана. Ни одна страна в мире не может похвастаться таким ежегодным ростом туристического потока. Сервис «все включено» в отелях Турецкой Ривьеры свидетельствует не только о создание эффективной модели в сфере туристических услуг, но и низком уровне коррупции, что является лучшей рекламой государства. Турция оставляет далеко позади по качеству сервиса и дешевизне услуг Южный Берег Крыма (Украина) и Сочи (Россия), где в стоимость услуг включен коррупционный НДС, составляющий примерно 20%. Турецкий сервис недосягаем и для Израиля, который установил безвизовый режим для туристов из России и Украины. Евреи склонны больше к чистой коммерции и не могут обеспечить надлежащий сервис услуг.

В отличие от примитивной и провальной национальной идеи «удвоения ВВП», предложенной народу российской властью, турецкие неоисламисты из правящей партии фундаментом успешного бизнеса считают сочетание высоких технологий с высокими моральными качествами. Успешная модернизация стала возможна благодаря политической воле турецкой власти, эффективно использующей евразийское положение страны на историческом перекрестке торговых путей соединяющих Европу с Азией и Черноморье со Средиземноморьем. Но главное, в многопартнерской геополитике Турции доминирует чувство национального достоинства и отсутствует слепое раболепие власти перед Западом.