В Афганистане до сих пор чтят легендарного «панджшерского льва» Ахмад Шаха Масуда, погибшего 9 сентября 2001 года. Он был нашим противником во время войны, но стал союзником после вывода ОКСВ из Республики Афганистан. А сейчас, когда без малого десять лет там воюют подразделения США и других стран НАТО, многие аналитики полагают: будь Масуд жив, события в Стране гор сегодня развивались бы, скорее всего, по-другому.
Офицер советской военной разведки подполковник Анатолий Иванович Ткачев (ныне в запасе) длительное время находился в окружении Ахмад Шаха. Сложная и драматическая история взаимоотношений советских военных с «хозяином Панджшера» творилась на его глазах и с его участием.
И вот что рассказал Анатолий Ткачев на встрече с автором этого материала.

— Анатолий Иванович, в досье Ахмад Шаха Масуда, составленном в свое время в Главном разведывательном управлении Генерального штаба, отмечалось, что он умный, смелый, волевой, решительный, хитрый, осторожный, хороший организатор и опытный конспиратор. Как удалось найти общий язык со столь неординарной личностью?
— В 1981–1983 годах мне довелось работать в разведывательном центре в Кабуле. Достоверные разведданные о вооруженных формированиях оппозиции, которые добывались дорогой ценой, в том числе и жизнями агентов, к большому сожалению, согласно «установке сверху», часто искажались, подавались в приукрашенном виде, т.е. в таком, чтобы они свидетельствовали о положительном развитии военно-политической обстановки, о росте авторитета новой власти в афганском обществе в связи с вводом советских войск. Читателям, которые были непосредственными участниками тех событий, хорошо известно, что творилось в соседней стране на самом деле и что писали и показывали по телевидению в Советском Союзе. Желаемое выдавалось за действительное.
Из бесед с живущими в Кабуле выходцами из Панджшера, с людьми, которые знали Масуда в его детстве или в студенческие годы, когда он учился на инженерном факультете Кабульского университета, удалось узнать много интересного и ценного. В сознании складывался образ сильной личности, человека, самостоятельно ищущего ответы на многие вопросы жизни, знающего себе цену, ответственного за свои решения и поступки. С ним, как говорится, лучше дружить и стараться не ссориться.
В справедливости таких выводов убеждают и дневниковые записи Ахмад Шаха Масуда, сохранившиеся у его брата Зия Масуда, с которыми мне позволили ознакомиться несколько лет спустя. Ахмад Шах Масуд еще в 1980 году записал: «Может, те, кому неизвестны мои проблемы и кто знает меня понаслышке, с завистью мечтают, чтобы оказаться на моем месте и иметь ту власть и популярность, которая есть у меня. Но те, кто знает меня, знают о моих проблемах, о моих мучениях, понимают, какая тяжелая ответственность лежит на мне и с какими проблемами мне приходится иметь дело и как проходят мои дни и ночи. Хотя даже они, мои близкие друзья, тоже не знают обо всех моих проблемах. Я привык держать свои секреты в тайне даже от своего самого близкого друга, от брата своего. С детства, с тех пор как я пошел в школу, до 12-го класса я не понимал уроки и поэтому очень страдал. Время от времени начинал стараться, но так как у меня не было хорошего учителя, мои старания не увенчались успехом. Моя лень, мой самый большой порок, сделала меня нерешительным в своих действиях, и потому часто, после непродолжительного времени, я бросал начатое дело.
Только в 12-м классе я встал на ноги и по милости Всевышнего получил результаты своих стараний и стал совершенно другим человеком».
В ту пору мне, советскому человеку, офицеру разведки, довелось своими глазами видеть реальность и одновременно читать в прессе сказки о почти счастливой жизни местного населения. Мне хотелось понять, что происходит в Афганистане, в меру своих сил и возможностей помочь путем переговоров обеспечить мирную жизнь простым людям в самой горячей тогда точке Афганистана.
Идея переговоров не давала мне покоя. Я набрался смелости и поделился своими наблюдениями и идеей с начальником ГРУ ГШ ВС СССР генералом армии Петром Ивановичем Ивашутиным, когда тот был в Афганистане. И сегодня, четверть века спустя, с глубокой благодарностью вспоминаю этого мудрого человека. Не знаю и, возможно, никогда не узнаю, кому и по каким каналам он доложил о витавшей, как мне казалось, в воздухе, очевидной, целесообразной идее. Гораздо позже стало ясно, что и министру обороны Д.Ф.Устинову, и начальнику Генерального штаба Н.В.Огаркову известна идея выхода на Ахмад Шаха Масуда с мирными инициативами.
По традиции, кто инициативу проявляет, тот ее и реализует, мне разрешили приступить к решению этой задачи. Можете представить, какими глазами смотрели на меня ничего не знавшие о моих разговорах с П.И.Ивашутиным коллеги, когда узнали о встрече с Ахмад Шахом. На подготовку, детальную разработку проекта ушло немало времени. Хотелось учесть все «мелочи». Часто именно от них зависит и жизнь разведчика, и успех выполнения задачи.
К 1981 году численность группировки Ахмад Шаха Масуда составляла свыше двух тысяч моджахедов. Они контролировали Панджшер и северо-восточные районы Афганистана. Как писал один из наиболее компетентных западных журналистов Оливье Рой, публикации которого особо ценились за глубину знаний жизни, быта, тактических приемов моджахедов, бойцы Ахмад Шаха Масуда отличались достаточно высокой одиночной подготовкой, хорошо знали местность, тайные тропы и проходы в горах. Мелкими группами по 15–50 человек они довольно успешно действовали при проведении диверсионных и террористических акций. Концентрации сил, как правило, избегали, лишая возможности наносить по ним эффективные удары авиацией и артиллерией.
Имея сильную, разветвленную сеть агентуры в Кабуле, Ахмад Шах часто за несколько суток до начала боевых действий получал данные о планах правительственных и советских войск. Это позволяло ему заблаговременно выводить местное население и основные боевые отряды из районов, по которым позже наносились огневые удары и таким образом значительно сокращать жертвы среди мирного населения и избегать потерь среди моджахедов. Надо ли говорить, как рос авторитет Ахмад Шаха.
Немаловажно и то, что Панджшерская долина была очень грамотно подготовлена в инженерном отношении. В скалах оборудовали позиции для огневых средств и групп мятежников, создали узлы сопротивления и многоярусную оборону с искусно организованной системой огня. Расщелины скал, пещеры, трещины гор, норы, высоты имели позиции для зенитных горных установок и крупнокалиберных пулеметов. В верховьях ущелий заранее подготовили в пещерах тайники для укрытия людей, складов оружия, боеприпасов, продовольствия.
А потому, несмотря на массированное применение десантов, одновременное стремительное продвижение советских и афганских войск по ущелью, действия авиации и непрерывное огневое воздействие артиллерии, отряды Ахмад Шаха при поддержке местного населения продолжали оказывать упорное, ожесточенное сопротивление. Следовательно, жертвы с обеих сторон были значительными.
В досье, имевшемся в ГРУ, о котором упоминалось, для себя невольно отметил, что Ахмад Шах Масуд, выросший в семье офицера, «обязателен, держит данное слово». Деталь?! Но она вселяла надежду после встречи с «панджшерским львом» остаться в живых. (Я принципиально не носил оружия, не позволял его иметь и своим переводчикам.)
Не вдаваясь в подробности подготовки к выполнению миссии в Панджшер, скажу, что нервное напряжение нарастало, пока не получили заверения Ахмад Шаха Масуда. Он гарантировал нашу безопасность. Нам с переводчиком с фарси Максудом Максудовым надлежало прибыть в определенный пункт на территории, контролируемой моджахедами, в канун нового 1982 года.
В 40-й армии, надо сказать, повсеместно существовала традиция салютовать в праздничные дни из всех видов оружия, не говоря уже о сигнальных ракетах. Чтобы не давать повода усомниться в искренности парламентариев, мы договорились с заместителем командира 345-го отдельного парашютно-десантного полка, в сравнительной близости от которого намечен был выход к месту встречи: никаких салютов в новогоднюю ночь не будет. Кстати, замом комполка был гвардии майор Павел Грачев (ставший позднее министром обороны России и генералом армии).
— И сколько человек шло на встречу с Масудом?
— Мы шли вдвоем с переводчиком Максудом. С наступлением темноты вышли из кишлака Руха и в условленном месте встретились с группой моджахедов во главе с Таджуддином — начальником контрразведки и родственником А.Ш.Масуда. С ними часа через четыре, минуя посты боевого охранения моджахедов, добрались по горным тропам до Базарака. Там нас разместили в хорошо натопленном чистом доме, где горела большая керосиновая лампа. Было удивительно, что дом сохранился, несмотря на все бомбардировки. Спали в одной комнате с моджахедами. Поразительно, но постельное белье благоухало свежестью. Никакой враждебности к нам никто не выказывал, а убедившись, что мы пришли без оружия, прониклись если не уважением, то дружелюбием. Новогодняя ночь получилась, как в сказке.
Было ли страшно? Вовсе нет. Единственное, чего я боялся, — того, что Ахмад Шах Масуд в последний момент может передумать и вместо себя отправить кого-то другого. Дело в том, что я никогда не видел даже фотографии Масуда. Таджуддин после чаепития сообщил, что встреча произойдет в 9.30. До рассвета оставалось мало времени. Утром, перед приходом Масуда, я думал о том, как с ним здороваться. Как с противником? Сухо, официально? Или по-афгански? Я выбрал последнее.
Ровно в 9.30 вошел Ахмад Шах Масуд. Вопреки моим представлениям по сложившемуся словесному портрету, это был красивый, среднего роста, молодой еще человек. Пронзительный, пристальный взгляд умных глаз. Лицо сосредоточенное, но доброжелательное. Его первый вопрос не касался цели моего визита. Он поинтересовался, как я себя чувствую после долгого пути? Не устал ли я? Слова его подготовили хорошую атмосферу для дальнейшего разговора. Постепенно перешли к изложению цели нашего визита.
Когда после завтрака в комнате остались Ахмад Шах с одним из своих приближенных и мы с Максудовым, я изложил вопросы, поставленные в задании руководством. Ключевым пунктом в наших предложениях было взаимное прекращение огня в Панджшере и взаимные обязательства по обеспечению местному населению нормальной жизни.
Масуд не скрывал, что несколько удивлен тем, что не прозвучало никаких ультиматумов — капитулировать, сложить оружие. Именно такие жесткие требования ему присылали раньше: сдаться, прекратить сопротивление правительству Кармаля.
Особенно заинтересованно Масуд отнесся к предложению о возвращении в населенные пункты жителей, покинувших свои дома из-за боевых действий, о совместном обеспечении их безопасности и оказании всесторонней помощи в налаживании мирной жизни. Это отвечало его интересам. Ультиматумы, которые два года войны ему предъявляли представители советской и афганской сторон, были для него неприемлемы.
— Мы были добрыми соседями. Ни к Советскому Союзу, ни к советским людям я не испытываю враждебности. Наши народы в войну втянули руководители, а война есть война, без жертв она не бывает. Верю, что когда наступит мир, мы снова будем добрыми соседями, — сказал тогда Ахмад Шах. — С уходом советских войск кабульскому руководству, власть которого в стране ограничивается столицей и некоторыми крупными городами, придет конец. У него нет будущего…
Результатом первой встречи, которую я навсегда запомнил, стало реальное прекращение на полгода боевых действий в Панджшере и установление тесного взаимодействия в вопросах поддержания условий перемирия. Мирные жители вернулись в свои дома, обстановка на трассе Саланг–Кабул стала намного спокойнее. На протяжении шести месяцев все договоренности со стороны Масуда соблюдались четко.
Но успешные действия моджахедов под командованием Масуда не устраивали руководство страны и партийных функционеров НДПА. Афганское руководство стремилось во что бы то ни стало покончить с «панджшерским львом» с помощью шурави и постоянно подталкивало советское политическое и военное руководство на проведение новых боевых операций. Бабрак Кармаль рассматривал наше военное присутствие как средство, под прикрытием которого можно было жить беззаботно, пользуясь всеми благами от власти. А так как правительственные войска не хотели воевать против оппозиции, он постоянно просил провести боевую операцию то в одном, то в другом районе страны. Просьбы Кармаля, как правило, удовлетворялись по указаниям сверху.
И потому перемирие не раз нарушалось. Как забыть случай, когда я был у Масуда, наши самолеты нанесли бомбовый удар по Панджшеру. Позже руководство 40-й армии сообщило, что произошла досадная ошибка. И такие «ошибки» совершались много раз. А дальше Соглашение и вовсе было перечеркнуто известной операцией в 1984 году, которая, не дав ожидаемого результата, обернулась огромными потерями.
Ахмад Шах враждебно относился к правительству Кармаля, но не к Советскому Союзу. Напомню: позднее, после подписания соглашений в Женеве, учитывая настроения и пожелания подавляющего большинства населения контролируемой зоны, он категорически запретил вести боевые действия против советских войск.
А потому, докладывая после встречи с А.Ш.Масудом первому заместителю министра обороны СССР маршалу С.Л.Соколову, на его вопрос: «С кем можно иметь дело в Афганистане?» — я ответил, что наиболее влиятелен и авторитетен в стране Ахмад Шах Масуд. При определенных условиях с ним можно будет договориться, но ни в коем случае не следует пытаться склонять его к сотрудничеству с Кармалем. На это он никогда не пойдет.
Именно поэтому операции по нейтрализации Масуда продолжались. Известно, что после 1989 года Наджибулла постоянно держал наготове звено бомбардировщиков, которое охотилось на «панджшерского льва». А сколько покушений организовывалось на него…
Не могу не упомянуть о том, насколько вредил общему делу ведомственный подход. Представители КГБ обвиняли военных разведчиков во всех смертных грехах, те же, в свою очередь, доказывали, что чекисты им только мешают. Не могу, да и не хочу давать оценку такой ситуации. Время покажет, да уже и показывает, на чьей стороне была правда.
— Не так давно вы побывали в Панджшере, встретились с родственниками и боевыми соратниками Ахмад Шаха. Какие впечатления остались?
— Да, мне посчастливилось снова через 20 лет побывать в Панджшере и еще раз убедиться в правоте Масуда, считавшего, что после войны мы должны снова стать добрыми соседями. Очень часто в те годы советские воины становились заложниками амбиций политиков.
После ухода из Афганистана нашего ограниченного контингента Ахмад Шах стал самой влиятельной политической фигурой на северо-востоке страны, а с падением президента Наджибуллы — одним из лидеров переходного правительства. Он противостоял наступлению талибов, отстаивал общегосударственные интересы многонационального Афганистана, патриотом которого сам был всегда.
Многочисленные беседы с Масудом вспоминаются даже по прошествии многих лет с особой остротой. Спору нет — он неординарная личность. «Идеализировать его не стоит, вспомни о жестокости его моджахедов…» — говорит один внутренний голос. А другой перечисляет такие присущие Масуду качества, которые невольно вызывают уважение к талантливому, умному и смелому человеку, которого война сделала врагом северного соседа.
— Как же удалось агентам иностранных спецслужб совершить террористический акт?
— У каждой одаренной личности, по закону природы что ли, есть какой-то недостаток, уязвимое место, своего рода ахиллесова пята. Была она и у Ахмад Шаха. Он и не скрывал, в чем она. А беда его была в тщеславии. Нравилось ему, когда иностранные издания писали о его военном гении, полководческом таланте, сравнивали с Наполеоном, другими выдающимися историческими личностями. Этой слабинкой Масуда и воспользовались агенты иностранных спецслужб. Они представились бельгийскими тележурналистами, этническими арабами — Мухаммадом Каримом из Туниса и алжирцем Мухаммадом Касимом. Ахмад Шаху задали единственный вопрос: «Если вы вновь захватите Кабул, то как собираетесь поступить с Усамой бен Ладеном?» Сразу же после этих слов террорист привел в действие спрятанное в корпусе телекамеры взрывное устройство. 9 сентября 2001 года «пандшжерский лев» пал жертвой покушения, организованного иностранными спецслужбами. А ведь ему не было и 50…

Ситуация в Афганистане вновь в центре внимания мирового сообщества. Ставшая первой жертвой в ходе реализации американского плана глобальной войны с терроризмом, страна находится в очень тяжелом положении. Особое недовольство афганцев вызывает не столько пребывание на их территории иностранных войск, сколько частые авиа- и артиллерийские налеты, уносящие сотни человеческих жизней.
В свое время, когда Ахмад Шах Масуд воевал против талибов в районе Пули-Хумри, его подразделения взяли в плен нескольких офицеров 2-й пехотной дивизии Пакистана, которые подтвердили, что пакистанские вооруженные силы участвуют в боевых действиях на стороне талибов. И сегодня практически все тренировочные лагеря талибов, их опорные центры, вербовочные пункты и убежища находятся на территории Пакистана.
В годы пребывания советских войск в Афганистане моджахеды использовали примерно 100 маршрутов, по которым просачивались из Пакистана. Иностранный военный диктат, амбициозность местных политических деятелей и полевых командиров мешают достижению процесса нормализации обстановки в Афганистане, возвращению многострадальной страны к мирной созидательной жизни.
Ахмад Шах Масуд мечтал о наступлении мира не только в Панджшере. Он любил свой народ, он любил свою страну. И мечтал о мире для своих соотечественников. Потому, как человек дальновидный, и пошел на контакт с шурави.