Из истории советской дипломатии

Первоначально, согласно правилам процедуры, подготовленным в 1945 году, официальными языками ООН были: английский, французский, испанский, русский и китайский, а рабочими языками — только английский и французский. Это относилось ко всем органам ООН — Генеральной Ассамблее, Совету Безопасности, Экономическому и Социальному Совету и всем вспомогательным органам. Различие между официальными и рабочими языками заключалось в том, что на официальных языках издавались (хотя далеко не сразу) все резолюции и все основные документы ООН, а на рабочих языках проводилась вся повседневная работа на заседаниях, вносились предложения, документы, разъяснялись позиции. На рабочих же языках издавались в оперативном порядке стенографические отчёты заседаний, все документы, резолюции и на них переводились речи, произнесённые на любом официальном языке. Это означало, что, если делегация вносила предложение на ином языке, кроме английского или французского, то она сама должна была сопроводить его переводом на один из рабочих языков.
Затем в 1948 году Генеральная Ассамблея решила включить испанский язык в число своих рабочих языков. Однако в Совете Безопасности, который сам устанавливает свои правила процедуры, в том числе и в вопросе о языках, такого решения не было. Дело в том, что на Генеральной Ассамблее в то время латиноамериканские страны составляли значительную часть участников Ассамблеи, превышавшую по своей численности любые другие группы государств. Это была сплоченная группа в составе 20 стран, полностью поддерживавших Соединенные Штаты в их политической позиции в условиях начинавшейся «холодной войны». В качестве поощрения и усиления влияния своих союзников США поддержали их стремление закрепить испанский язык в качестве не только официального, но также и рабочего языка Генеральной Ассамблеи. Это было демонстрацией того, кто являлся в то время «хозяином большинства» на Генеральной Ассамблее ООН. США и их союзникам вполне хватало голосов на Ассамблее, чтобы принять это решение. Другие страны особенно не возражали, хотя им тоже хотелось возвести свои языки — русский, китайский, арабский — в разряд международного рабочего языка. Однако сделать это у них тогда не было возможности.
Обстановка в Совете Безопасности была иной. Там были только две страны Латинской Америки. Они опасались, что, в случае постановки этого вопроса в Совете, другие государства могут осложнить и задержать его решение, внося конкурентные предложения.
С течением времени политическая обстановка в мире и в ООН менялась. После 1960 года, когда Советский Союз внес в ООН Декларацию о деколонизации и добился её принятия, большинство завоевавших независимость колониальных стран стали нашими союзниками. Укрепились позиции арабских стран. Новые ветры подули и в Латинской Америке. В Москве был создан Университет Дружбы народов, в котором учились многие будущие африканские и азиатские политические деятели. Русский язык стал знакомым в странах третьего мира. В 1968 году в Москве подумали, что настал час, когда можно поднять международный статус русского языка. При этом не учли, что ООН, в которой представлен весь мир, является более сложным полем борьбы, чем афро-азиатские форумы и совещания дружественных нам стран. Наша делегация на 23-й сессии Генеральной Ассамблеи получила указание внести предложение о признании русского языка в качестве рабочего языка ООН и добиваться принятия этого решения.
Делегация, во главе с министром А.А.Громыко, официально внесла это предложение и стала работать с делегациями других стран, стремясь заручиться их поддержкой. При этом использовали формулировку одной из ранее принятых Генеральной Ассамблеей резолюций, в которой говорилось, что использование в ООН нескольких языков обогащает её и является средством достижения её благородных целей.
Реакция США и других западных стран была быстрой и резко негативной. Они заявили о полной неприемлемости данного предложения. В качестве причины такой позиции они не решились открыто выдвинуть политические доводы, а заявили, что введение еще одного рабочего языка приведет к слишком большому увеличению финансовых расходов ООН. Поскольку многие малые и средние страны в ООН всегда испытывают затруднения в оплате финансовых расходов этой организации, данный аргумент произвел на них впечатление. В результате, с той и с другой стороны развернулась острая борьба за голоса, продолжавшаяся более двух месяцев.
Главная сложность и опасность заключалась в том, что при подсчете голосов стран, обещавших нам поддержку, обнаружилось, что их не хватает в сравнении с требуемым большинством. В том году членами ООН были 126 государств. Простое большинство состояло как минимум из 64 голосов, необходимых для принятия резолюции. Наша делегация могла положиться на голоса социалистических и близких нам левых неприсоединившихся стран. Их было около 35. Этого было очень мало. Те, кому в делегации было поручено вести вопрос о русском языке, серьёзно обеспокоились, так как поражение по внесенному нами предложению было неприемлемо и недопустимо. Оно отбросило бы на многие годы решение вопроса о статусе русского языка в международных отношениях.
После долгих размышлений в делегации пришли к выводу о необходимости проявить новую инициативу и связать решение нашего вопроса со статусом испанского языка в Совете Безопасности ООН, чтобы, благодаря этой связке, получить поддержку двадцати латиноамериканских стран. Первое наше обращение к председателю группы стран Латинской Америки успеха не имело. Он печально сказал, что не верит в успех этой идеи, так как США сразу же окажут давление на латиноамериканские делегации, и те будут вынуждены отказаться сотрудничать с делегацией СССР.
Новые раздумья внутри нашей делегации привели к мысли, высказанной экспертами-испанистами, о том, чтобы попытаться повернуть дело так, чтобы на первом плане работы с латиноамериканскими странами был не Советский Союз, а Испания, поскольку речь идет об испанском языке. Эту инициативу нелегко было осуществить, так как в Испании еще правил генерал Франко и между СССР и Испанией не было дипломатических отношений. Тем не менее, мы встретились с представителем Испании при ООН и предложили ему совместные действия по вопросу о двух языках. Он ответил, что доложит об этом в Мадрид, и через день сообщил нам, что получил полную поддержку от своего руководства и поручение активно действовать. В тот же день он призвал всю группу латиноамериканских стран провести совместное заседание и выступил перед группой с эмоциональным призывом закрепить международный статус испанского языка в таком важном органе как Совет Безопасности ООН. Надо иметь в виду, что исторически отношение к Испании в странах Латинской Америки в области культуры, языка и искусства всегда были и остаются отношением к «Испании-Матери». Поэтому отнестись безразлично к обращению посла Испании в вопросе о своем языке они не могли. Все они направили своим правительствам предложение поддержать инициативу Испании, понимая, что это имеет смысл лишь в связке вопросов об испанском и русском языке. Большинство их получили одобрительные указания.
В результате теперь мы могли рассчитывать на дополнительные 20 голосов за совместный проект резолюции Генеральной Ассамблеи ООН. Борьба продолжилась с новой силой. США и западные страны также усилили свое противодействие, оказывая влияние на малые и отсталые страны Азии и Африки.
По мере приближения к этапу голосования стало вырисовываться соотношение сил, при котором нам, даже вместе с латиноамериканцами, все же не хватало надежного десятка голосов. Кроме того, отдельные, наиболее зависимые от США латиноамериканцы также могли «сползти» с правильных позиций, как это случилось с представителем никарагуанского диктатора Сомосы, о котором американский президент говорил, что он «сукин сын, но он наш сукин сын». За два дня до голосования никарагуанский посол сообщил, что получил от своего хозяина указание голосовать против «любой резолюции, означающей повышение финансового взноса Никарагуа в ООН». Это был замаскированный приказ голосовать против резолюции об испанском и русском языках в ООН. Опасаясь, что такие же указания могут получить и другие малые страны Латинской Америки, посол Испании выступил еще раз перед группой латиноамериканских стран в ООН, которая приняла коллективное решение всем без исключения солидарно голосовать за эту резолюцию.
Тем не менее, проблема голосов все еще не была решена. На совещании нашей делегации было принято новое решение: обратиться к арабским странам с просьбой о поддержке и пообещать им нашу и латиноамериканскую поддержку в случае, если они захотят сделать арабский язык официальным и рабочим языком ООН. Решающей оказалась позиция Саудовской Аравии. Группа арабских стран приняла это предложение и решила на следующий год провести решение о статусе арабского языка в ООН.
Для нас это был триумф. Совместная резолюция наших и латиноамериканских стран, поддержанная десятком арабских государств и некоторых других стран Азии и Африки, гласила, что Генеральная Ассамблея постановляет включить русский язык в число рабочих языков Генеральной Ассамблеи и считает желательным включить испанский и русский языки в число рабочих языков Совета Безопасности. Она поручила Генеральному секретарю ООН передать данную резолюцию Председателю Совета Безопасности ООН (Резолюция 2479 (ХХIII от 21 декабря 1968 года).
Проведенная борьба показала, что и в трудных условиях «холодной войны» инициативная позиция, реалистический расчет и дипломатическое искусство давали возможность объединить усилия большинства государств мира в защиту интересов и достоинства их языка и культуры.