В сегодняшнем номере — статья студента 4-го курса факультета мировой экономики мировой политики ГУ ВШЭ Павла Комарова

Китайская Народная Республика, на протяжении уже более чем 30 лет демонстрирующая феноменальные темпы экономического роста (в среднем около 9% в год), которые, похоже, не в силах обуздать даже кризисные явления в мировой экономике, по мнению большинства экспертов, способна уже в ближайшее время сравниться с США по абсолютным показателям экономического развития. Усиление потенциала КНР неизбежно будет сопровождаться кардинальным изменением геополитического и геоэкономического положения страны, что при сохранении коммунистической риторики и монополии КПК на политическую власть, естественно, вызывает неоднозначную реакцию в мире. Наибольшие опасения высказываются обычно по поводу наращивания военного потенциала Китая, увеличивающегося спроса на энергию и демпинга китайских товаров на мировых рынках.
Чаще всего дискуссии по поводу нарастания совокупной мощи Китая сводятся к тезисам о том, что в обозримой перспективе весьма вероятен закат эры гегемонии США в мире, а само возвышение Китая называется едва ли не «величайшей драмой XXI столетия». Более того, в российском экспертном сообществе то и дело возникают дебаты о нарастании непосредственной угрозы территориальной целостности Российской Федерации со стороны Китая — угрозы отделения в скором будущем малонаселенных, но богатых энергоресурсами территорий Сибири и Дальнего Востока.
Наконец, этот сюжет привлекает также и внимание европейцев: например, во Франции он стал одним из важных предметов дискуссии, предшествовавшей референдуму по европейской конституции в 2005 году, и, как полагают некоторые аналитики, одной из причин отрицательного голосования французов был массированный экспорт китайских текстильных товаров на европейские рынки.
Безусловно, узкие рамки данного исследования не позволяют максимально полно рассмотреть столь сложный и многогранный вопрос. Тем не менее, попытаемся выделить превалирующие убеждения экспертов по проблематике возвышения КНР и возможных последствий данного процесса для международной безопасности в ближайшее десятилетие, контраргументы китайской стороны, а также вызовы и шансы для России в стремительно меняющихся условиях.

Рост опасений

Рассуждая о возможных тектонических сдвигах в системе международной безопасности, вызванных усилением Китая, уместно начать с американских опасений в силу усиливающейся взаимозависимости экономик двух стран и сохраняющихся при этом политико-идеологических противоречий между Китаем и США. Представляется, что наиболее емко и сбалансированно позиция американского экспертного сообщества была выражена М.Свэйном и Э.Теллисом в совместном докладе, посвященном «большой стратегии КНР» и опубликованном в начале текущего десятилетия. Она заключается в следующем.
Внутренняя экономическая трансформация превращает Китай в возвышающуюся державу, способную бросить вызов существующей международной системе. В этом качестве он не может принять международный порядок, возглавляемый Соединенными Штатами, и интегрироваться в него на правах младшего партнера. То есть, по мере наращивания экономической и военной мощи стоит ожидать перехода Китая от «расчетливой ориентации» в формулировании и реализации своего геополитического курса к «напористости».
«Напористость» Китая будет означать, что ни одна значительная региональная или глобальная проблема не может быть решена без учета его интересов, предпочтений и желаний. Пекин будет стремиться к получению односторонних выгод, что станет предметом озабоченности его соседей, но больше всего — США, поскольку их главные политические интересы, как, например, судьба своего военного присутствия в Восточной Азии, сохранение глобального режима нераспространения, защита международных прав собственности и расширение системы открытой торговли, могут быть реализованы, только если они не вступят в противоречие с предпочтениями Китая.
Кроме аспектов, непосредственно затрагивающих США, «напористость» Китая, по прогнозу М.Свэйна и Э.Теллиса, может проявиться также на трех основных направлениях. Во-первых, Пекин будет стремиться к китаецентричному разрешению большинства, если не всех, территориальных споров. Это предполагает отказ от нынешней стратегии малых уступок или отсрочки решения наиболее существенных разногласий. Региональные конкуренты должны будут либо согласиться с требованиями Китая, либо очутиться перед лицом вооруженной дипломатии или прямого применения военной силы. Это касается, прежде всего, Тайваня, района Аксай Чин в Индии, островов Спратли и всего Южно-Китайского моря.
Во-вторых, Пекин проявит готовность прибегнуть к применению или к угрозе применения военных средств для достижения различных политических целей, подобно тому, как это традиционно делал Китай во времена своего могущества. Военные средства могут применяться для приобретения новых территорий или как орудие дипломатии для мягкого принуждения соперников, или как символ для убеждения остальных.
В-третьих, Пекин будет стремиться обеспечить себе геополитическое превосходство в мировом масштабе. Это, в свою очередь, предполагает, что Китай будет добиваться создания системы субординации среди держав вдоль своей периферии в качестве первого шага к построению подобной структуры в более широких региональных и глобальных пределах. Кроме того, переход Китая к «напористости» может вызвать ряд политических, экономических и военных конфликтов, а в предельном случае — и серьезную региональную войну с участием действующего гегемона — США. Участие США в подобном конфликте на стороне или в союзе с другими странами региона, которым угрожает Китай, может первоначально рассматриваться как ограниченная вовлеченность, которая, однако, способна, в конечном итоге, перерасти в последовательную борьбу за контроль над международной системой.
Примером более сдержанного подхода в США к оценкам нарастающей мощи КНР можно считать точку зрения, изложенную Э.Голдстейном в книге «Возвышение к вызову: большая стратегия Китая и международная безопасность». Согласно его мнению, Китай действительно стремится к обретению статуса подлинной великой державы в XXI веке, но, вместе с тем, его «большая стратегия» крайне неопределенна и обусловлена сохраняющимися препятствиями на пути возвышения КНР, такими как однополярность мира, сохранение слабости самого Китая, неоднозначная реакция в мире на успехи КНР, тайваньская проблема и некоторыми другими.
В этой связи целесообразно полагать, что в достижении собственных геополитических целей Пекин будет продолжать придерживаться тактики балансирования и прагматичной внешнеполитической линии, а вероятность вооруженных конфликтов, инициированных Китаем, в кратко- и среднесрочной перспективе стоит рассматривать как низкую.

Контраргументы китайской стороны

Нет ничего удивительного в том, что китайская сторона, в свою очередь, стремится убедить мировую общественность в том, что возвышение Китая носит исключительно мирный характер, что рост китайской экономики никому не несет угрозы и, напротив, предоставляет партнерам великолепные шансы для взаимовыгодного сотрудничества, а внешнеполитическая и внешнеэкономическая деятельность Китая направлена на то, чтобы, по возможности, максимально избегать обострения отношений с США и, тем самым, не осложнять условий для дальнейшего укрепления своей совокупной национальной мощи.
В полной мере данные тезисы находят свое отражение в концепции так называемого «мирного возвышения», впервые озвученной в Китае на самом высоком государственном уровне в 2003 году и детально проработанной в 2004 году в совместной работе китайских экспертов Ся Липина и Цзян Сиюаня «Мирное возвышение Китая».
Авторы исходят из характеристики Китая как «ответственного большого государства», заинтересованного в мирных внешних условиях для своего развития и способного, в свою очередь, содействовать поддержанию мира и стабильности в Азиатском регионе. Методы у китайского «возвышения» исключительно невоенные: страна опирается на собственные силы, на огромный внутренний рынок, на трудовые и финансовые ресурсы, осуществляет взаимовыгодное сотрудничество с внешним миром. Если до второй мировой войны возвышение крупной страны было возможно только через войну, то с 1980-х годов такой путь, по мнению авторов, открывает экономическая глобализация. Более того, имеющиеся пути возвышения — через войну или благодаря альянсу с «руководящими странами» — для Китая неприемлемы, поскольку для страны важны как сохранение мирных условий для дальнейшего развития страны, так и национальный суверенитет.
Вряд ли китайские эксперты и руководство КНР лукавят, декларируя приоритетность возвышения Китая исключительно мирными способами, поскольку, несмотря на колоссальные темпы роста совокупной мощи КНР и поражающий воображение потенциал роста, перед лицом Китая сохраняются как внутренние, так и внешние вызовы, подкрепляемые усилением глобальной взаимозависимости.
Важно понимать, что кризисные явления разной интенсивности — неотъемлемая сторона развития современного Китая. Это находит отражение в том, что стратегия развития Поднебесной постоянно корректируется. Пока КНР удается избегать тотального кризиса. Возникновение такового возможно, во-первых, при наложении друг на друга кризисных ситуаций в разных областях жизни китайского общества и, во-вторых, при наличии своего рода «детонатора» внешнего или внутреннего происхождения, способного дать толчок развитию кризиса сразу по нескольким направлениям.
В контексте мирового экономического кризиса стоит, в первую очередь, говорить о потенциальных внешнеэкономических «детонаторах». Несмотря на то, что китайское руководство демонстрирует свою способность эффективно бороться с кризисом, и КНР, по прогнозам аналитиков, раньше других стран сможет преодолеть кризисные явления в экономике, наиболее опасным внешним экономическим детонатором может стать дальнейшее обострение ситуации на мировых финансовых рынках.
Вследствие определенной незрелости рыночной институциональной структуры китайской экономики при сохранении нестабильной ситуации в мировой экономической системе нельзя полностью исключать наиболее неблагоприятных последствий кризиса для экономики Китая, а именно: краха фондовых бирж, обострения проблемы «плохих кредитов» и «токсичных» активов, банкротства банков, сокращения национальных валютных резервов, что, в свою очередь, способно привести к оттоку иностранного капитала из Поднебесной, многократной девальвации юаня, а также к кризису внешней задолженности. Кроме того, уже сейчас очевидно стремительное снижение объемов международной торговли, а, следовательно, Китай неизбежно сталкивается с проблемой сокращения экспортных доходов.
Среди внешнеполитических «детонаторов», бесспорно, главный — это «тайваньский». Схема возможного кризиса в результате обострения проблемы острова ясна и прозрачна и может быть условно представлена в виде цепочки: провозглашение Тайванем независимости — война — международные санкции против Китая — кризис экспортного производства, отток иностранного капитала — инфляция, товарно-сырьевые дефициты — сокращение ВВП — социальный взрыв — кризис внутри КПК.
Объективно единственным приемлемым решением тайваньской проблемы для китайского руководства на сегодняшний день и в краткосрочной перспективе является максимально длительное сохранение существующего статус-кво. Примерно об этом же говорят и авторы доклада «Мирное возвышение Китая», отмечая, что необходимо развернуть «борьбу за сердца тайваньцев» и вместо повторения примитивных угроз сделать упор на пропаганду выгод, которые сулит острову объединение страны.
Следует особо отметить, что, подчеркивая необходимость усиления международной кооперации по самому широкому кругу вопросов, в качестве главного ориентира для «мирного возвышения» авторы книги предлагают китайским властям сотрудничество с лидерами системы международных отношений — США, Японией и Европой. Примечательно, что в поле зрения Ся Липина и Цзяна Сиюаня оказались «большая восьмерка» и НАТО, за счет сотрудничества с которыми КНР могла бы значительно укрепить свое влияние. Авторы считают, что своевременное членство в «восьмерке» «поможет Китаю и другим крупным странам усилить экономическую и политическую координацию, расширить стратегическое сотрудничество».

«Большая стратегия» Китая

Учитывая все вышеперечисленное, можно с уверенностью прогнозировать, что в ближайшее десятилетие возвышение Китая вряд ли представляет серьезную угрозу для сложившейся международной системы, в том числе системы международной безопасности. В этой связи стратегия развития КНР в краткосрочной перспективе может быть охарактеризована следующими чертами.
В своем дальнейшем развитии Китай в ближайшие годы будет продолжать преследовать три основных стратегических цели. Во-первых, обеспечение внешнеполитической обстановки, благоприятствующей модернизации и экономическому развитию. Отсюда вытекает необходимость избегать конфронтации и, тем более, скатывания к холодной войне с Западом, особенно с США, не допускать создания вокруг Китая противостоящих ему союзов, а также выхода из-под контроля очагов напряженности по периметру его границ: между Индией и Пакистаном, на Корейском полуострове, в Афганистане. С этой целью Китай должен еще более укреплять отношения с Россией, в том числе через институты ШОС, с Европой, развивающимися странами, поддерживать стабильность китайско-американских отношений.
Во-вторых, защита и расширение сферы национальных интересов в экономике, в области национальной безопасности, в политике и культуре. В-третьих, расширение международного влияния Китая, повышение его международного статуса и авторитета, утверждение собственного имиджа как миролюбивого, открытого и ответственного государства.
В экономике приоритетное значение получит укрепление экономической безопасности. Углубление глобализации и региональной интеграции ведут к тому, что национальная экономика будет испытывать все большее влияние и вторжение внешних сил. Руководство и экспертное сообщество КНР осознает, что в этих условиях экономическая безопасность неизбежно становится важным фактором стабильности и развития и составляет существенную часть государственной безопасности. Поэтому, наряду с продвижением международного экономического сотрудничества, будет продолжено развитие мощной и современной индустриальной экономики.
Важную роль в ближайшее десятилетие призваны играть реформирование внешней торговли, совершенствование структуры производимых товаров и услуг, расширение внешних рынков. Не последнее место в деле обеспечения экономической безопасности занимает гарантированное получение из-за рубежа новейших технологий и необходимых объемов энергоресурсов.
Стоит также отметить, что, несмотря на продолжающуюся активную внешнеэкономическую деятельность КНР, которая находит свое отражение в масштабной экспансии китайского капитала по всему миру (к примеру, приобретение австралийской Rio Tinto Group в начале 2009 года; крупные инвестиционные проекты в Иране, в частности проект разработки месторождения Ядаваран; приобретение нефтяных концессий в Венесуэле и участие в инвестиционных проектах в Африке), вряд ли стоит ожидать тектонических изменений мирового экономического порядка уже в ближайшее десятилетие.
В данном контексте следует говорить, скорее, об усилении Китая, напрямую не связанном с ослаблением других ведущих акторов международной экономической системы. Традиционно КНР крайне прагматично выстраивает систему своих внешнеэкономических связей, демонстрируя стремление обеспечить условия для продолжения устойчивого развития страны в таком важнейшем аспекте, как обеспечение экономической (прежде всего, энергетической) безопасности.
Что же касается перспектив выдвижения Китая на авансцену мировой экономической системы и формирования нового мирового экономического порядка, то здесь очевидны серьезные ограничения, обусловленные сохраняющимися вызовами, перед лицом которых находится КНР, и условиями мирового экономического кризиса. Осознавая всю незавидность положения США, ответственных за существующие ныне кризисные явления в мировой экономике, и не будучи готовым в краткосрочной перспективе принять на себя схожие полномочия и схожую степень ответственности, Китай не будет предпринимать ожесточенных усилий по изменению сложившегося положения вещей и ограничится лишь комплексом мер, способствующих гарантированному продолжению развития КНР.
О сохранении в ближайшие годы существующего статус-кво в мировой экономике свидетельствует также и то, что на прошедших в апреле и сентябре 2009 года саммитах G20 не прозвучало заявлений, согласно которым можно было бы ожидать революционных изменений в системе международных экономических отношений: лидеры G20 договорились лишь об ограниченном реформировании системы, в основном — реформировании механизмов регулирования и контроля, которое позволит, по мысли участников «двадцатки», в перспективе справиться с кризисом, но не затрагивает базовых характеристик существующего мирового экономического порядка.
В области национальной безопасности и в политико-культурной области Китай будет придерживаться линии на формирование образа Китая как крупной мировой державы, руководствующейся в достижении своих геостратегических целей принципами политического реализма, подкрепленного комплексом морально-этических норм. Опора на реализм означает, что КНР будет открыто защищать свои национальные интересы, в то время, как ориентация на этический подход будет означать поддержку Китаем процессов демократизации системы международных отношений, установления в мире нового, справедливого политического и экономического порядка, нового отношения к проблемам безопасности, предполагающего курс на усиление международного сотрудничества.
При этом изменение существующего мирового порядка рассматривается как процесс, параллельный модернизации КНР. Китай будет оказывать мощную поддержку процессам становления многополярности в мире. Китайские аналитики и руководство КНР справедливо считают, что мир в настоящий момент переживает переходный этап, на котором одна сверхдержава сосуществует с рядом сильных держав. Становление нового мирового порядка, в свою очередь, предполагает, что дистанция между ними будет сокращаться, а число сильных держав возрастет. Одновременно усилится тенденция к регионализации, и совокупная мощь регионов и их влияние возрастут.

Возможности для России

Особое внимание следует уделить месту России в «большой стратегии» Китая на ближайшие годы. Несмотря на очевидное отставание России от Китая по уровню экономического развития, а также на тот факт, что экономическое сотрудничество носит во многом характер взаимосвязей в энергетической отрасли, необходимо отметить крайне осторожное и уважительное отношение китайских аналитиков и руководства КНР к России, постепенно возвращающей утраченные ранее позиции в международной системе. Как отмечает видный китайский политолог Тан Шипин, «важнейшей стратегической целью Китая является предотвращение взаимной вражды заново возвышающихся России и Китая». Более того, он убежден, что «сколь бы ни усиливались сами по себе Китай и Россия, если между ними не будет согласия, их стратегические позиции в огромной мере ослабнут».
С другой стороны, какие выводы может и должна извлечь для себя Россия из ситуации с поднимающимся Китаем при формировании стратегии национальной безопасности и осуществлении внешнеполитического курса? Наверное, основное здесь заключается в том, что происходящие в Азии и, прежде всего, в Китае изменения представляют собой, быть может, один из самых главных вызовов для национальной безопасности России на предстоящие десятилетия. Пока именно вызов. Хотя этот вызов может обернуться серьезной угрозой для нашей национальной безопасности в случае бездействия или неадекватных действий российского руководства, поскольку изменения, свидетелями которых мы являемся, предполагают фундаментальную корректировку соотношения сил, причем не только в Азиатско-Тихо-океанском регионе, но и в глобальном масштабе.
Вместе с тем, возвышение Китая, безусловно, открывает перед нами поистине беспрецедентные возможности. При условии, что между нашими странами возникнет реальное, а не лишь декларируемое стратегическое партнерство, России вполне по силам гармонично вписаться в сформировавшийся в АТР алгоритм стремительного экономического роста, преодолеть нарастающее технологическое отставание и, в конечном счете — решить застарелые проблемы экономического подъема Сибири и Дальнего Востока, остановить депопуляцию восточной части страны и обеспечить нашу безопасность на азиатском направлении перед лицом новых вызовов и угроз.