ОТНОШЕНИЯ РОССИИ С НАТО И ЗАПАДОМ: НЕОБХОДИМ КОНСТРУКТИВНЫЙ ПОДХОД
НОМЕР ЖУРНАЛА: 37 (3) 2009г.
РУБРИКА: Международные отношения
АВТОРЫ: Клаус Виттман (Германия)
Три аспекта, помимо текущей энергетической проблемы, делают тему отношений России с Западом весьма актуальной: очевидная готовность Вашингтона и Москвы к «перезагрузке» отношений, предложения президента РФ Медведева о создании в Европе новой системы безопасности и начало процесса развития новой стратегической концепции НАТО, которая также должна содействовать созданию новой базы для сотрудничества с Россией.
Метафора президента США Обамы — кнопка «перезагрузки» — была высмеяна некоторыми комментаторами, но это, конечно, не значит, что для «перезагрузки» следует воспользоваться той же самой «программой». В действительности необходим тщательный анализ состояния отношений и условий для их улучшения. Прежде всего, необходимо признать, что в том, что касается отношений с Российской Федерацией — вопроса первостепенной важности для НАТО, — то здесь у союзников имеются различные подходы: одни, когда вступали в НАТО, главным образом искали защиту от России и хотели бы видеть «сдерживание» Москвы, а другие — стремились к сотрудничеству.
Для отношений НАТО–Россия грузинский кризис в августе 2008 г. стал поворотным пунктом. Непропорциональный ответ России на опрометчивую военную инициативу Грузии с целью подавления сепаратизма в Южной Осетии, разрушение Россией вооруженных сил и инфраструктуры Грузии, расчленение независимого государства и признание национальной независимости (некоторые называют это фактической аннексией) двух ее территориальных образований — для стран-членов НАТО неприемлемо. Однако страны НАТО должны спросить себя, было ли разумно применять такие санкции к Москве, как «замораживание» работы Совета НАТО–Россия, делая, таким образом, то же самое, за что критиковалась Россия, когда во время косовского кризиса 1999 г. она вышла из тогдашнего «Постоянного совместного совета». В свете неспособности ООН и ОБСЕ, а также (по крайней мере, перед началом войны) ЕС решить этот вопрос, возможно, было бы лучше 7 августа 2008 г. созвать саммит НАТО–Россия. Первое правило должно состоять в том, чтобы держать открытыми и использовать каналы для диалога, особенно во времена возникновения разногласий.
Однако отношения НАТО с Россией начали ухудшаться задолго до событий в Грузии. В Стратегической концепции 1999 г. они все еще описывались как «отношения, основанные на общих интересах, взаимности и прозрачности с целью достижения прочного и всеобъемлющего мира в евро-атлантическом регионе, на основе принципов совместной безопасности», с убеждением в том, что «сильное, стабильное и прочное партнерство между НАТО и Россией» необходимо для достижения этой цели. Уже в течение определенного времени в кругах российской элиты отмечается рост враждебности в отношении НАТО. Речь президента РФ Путина в Мюнхене в феврале 2007 г. стала публичным обвинением в отношении НАТО и его ведущей державы. В ней было выражено настоятельное требование России о необходимости серьезного рассмотрения российских претензий и конкретно назывались действия Запада, с которыми Кремль не может согласиться.
Война в Грузии подчеркнула с восклицательным знаком все, что сказал Путин.
Визит президента Обамы в Москву в июле этого года, его акцент на общности интересов и взаимном уважении, очевидная взаимная симпатия между двумя новыми прагматично мыслящими президентами и настрой на подписание нового стратегического соглашения по контролю над вооружениями и нераспространению ядерного оружия предоставляют благоприятную возможность для фундаментального улучшения двусторонних отношений.
Пришло время попытаться начать заново строить отношения между Россией и НАТО. При этом подготовительная дискуссия внутри альянса относительно новой Стратегической концепции должна быть, в частности, сфокусирована на тщательной переоценке политики России и возможностях будущего сотрудничества. В идеале это должно привести к выработке всеобъемлющего и конкретного, хотя и оговоренного некоторыми условиями, концептуально обоснованного предложения со стороны НАТО, а впоследствии — к новому старту отношений с самой большой страной Евразии. После проведения систематической оценки союзниками по НАТО Россия может быть привлечена к дискуссии с использованием стратегических возможностей Совета Россия–НАТО (действительно, когда 7 июля 2009 года в Брюсселе был запущен процесс разработки новой Стратегической концепции, среди прочих участников, представляющих «внешние точки зрения» на НАТО, присутствовал российский эксперт Д.Тренин). Очевидно, вина за ухудшение отношений лежит не только на России.
Хотя часто встречающееся мнение о «новой холодной войне» является значительным преувеличением (к тому же лишенным исторического смысла), Россия все же должна решить для себя, хочет ли она выступать в роли партнера или в роли противника. Мир, и особенно НАТО, знает, чего она не хочет: например, расширения НАТО, создания США и НАТО системы ПРО, независимости Косово и вовлечения Запада в события на Южном Кавказе. Одновременно остается неясным, что именно хочет Россия и в какой степени ее внешняя политика и политика в области безопасности отвечают или руководствуются четкими стратегическими установками.
Новые документы в этой области поднимают вопросы относительно «баланса уязвимости и возможности российской внешней политики», а также «ограничений в плане способности России использовать имеющиеся возможности». Цели России и процесс принятия ею решений требуют углубленного анализа и проведения диалога. В ходе этого диалога не последнюю роль в качестве представителей альянса должны играть такие члены НАТО, как Германия, имеющая тесные взаимоотношения с Россией и понимающая ее. Они, как и НАТО в целом, должны побудить Россию понять, что ей необходима интеграция, а не изоляция и что широкое сотрудничество с Западом, уважающим демократические ценности, является условием будущих успехов России.
Более того, Россия должна трезво и честно оценить сам характер НАТО, перестав рассматривать ее как соперника или врага и преодолев искаженное, националистическое и карикатурное мнение о враждебном блоке, расширяющемся за счет безопасности России. Серьезный анализ ситуации с безопасностью вокруг России показывает, что ей могут угрожать с Юга и Востока, но не с Запада. Россия должна быть в большей степени заинтересована в сотрудничестве с НАТО и ЕС. Кроме имеющихся внутренних проблем (демографических, экономических, инфраструктурных, вопросов здравоохранения), которые до некоторой степени характеризуют эфемерную силу России, основанную на нефтяных и газовых ресурсах, страна подвержена тем же самым угрозам, что и Запад. Поддержка сепаратистских регионов вопреки тем принципам, которым Россия твердо следовала до последнего времени, и ошибочное проведение параллели с политикой НАТО в отношении Косово будут иметь тяжелые последствия для России в Чечне, Дагестане и Ингушетии. Россия должна наладить доверительные отношения со своими соседями и понять, какую обеспокоенность вызывает термин «ближнее зарубежье» и его подтекст и заявления о «защите русских», где бы они ни жили.
В первую очередь Россию необходимо убедить действовать методами не XIX, а XXI века для решения текущих проблем. Она должна перестать мыслить такими категориями, как «сферы влияния», «окружение», «баланс сил» и «изоляция». Огромная Россия должна понять, что «изолировать» она может только сама себя, прибегая к действиям, которые были предприняты в отношении Грузии, или становясь источником раздражения вместо того, чтобы выходить с конструктивными предложениями. Как представляется, вместо «НАТО-центризма», который Россия критикует в ходе реализации своей западной политики безопасности, у Москвы имеется навязчивая идея в отношении НАТО. Также следует преодолеть оперирование категориями «нулевых вариантов», при которых одна из сторон может получить преимущества, например, в области безопасности, только за счет другой. Однако следует признать, что такой образ мыслей не чужд и западным странам.
Действительно, если есть серьезное желание начать все сначала, НАТО также следует провести самокритичный анализ своих действий. Возможно, во-первых, следует понять, что враждебность российской стороны во многом объясняется политической психологией. Если Путин назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой XXI века», то это говорит о наличии «постимперского синдрома». Во-вторых, даже при отсутствии убедительных исторических фактов следует с большим пониманием подойти к российскому восприятию Запада, который воспользовался слабостью России во времена Ельцина. И, в-третьих, когда Запад критикует такие догмы, как «сферы влияния», он должен отдавать себе отчет в том, что эта концепция в какой-то мере присуща также политике западных стран (что является причиной обвинения в «двойных стандартах»). Следует также признать, что жесткая реакция России на окраине ее имперских владений, ее чувство обиды и отсутствие гибкости, ее интересы и насильственные действия в геополитическом смысле частично могут быть объяснены ограниченностью вариантов, которые «сухопутная империя» имеет или может реализовать. Разумеется, Россия должна убедительно развеять подозрения, что она пытается осуществить «откат» и возобновить свое доминирование на бывшей советской территории. Однако упор на сотрудничество и его преимущества по сравнению с конфронтацией может потребовать проявления великодушия со стороны НАТО и лучшего понимания «политической психологии».
Генри Киссинджер, признавая, что Россия рассматривает продвижение НАТО на восток как «агрессивное вторжение», писал: «Мы в большей степени можем повлиять [на Россию], проявляя спокойствие и историческое понимание, чем публично увещевая, порицая и отдаляя ее от себя». В унисон этому заявлению звучит комментарий Строуба Тэлбота относительно грузинского кризиса: «возмущение не относится к политическим средствам».
Примером может служить Договор об обычных вооружениях в Европе, действие которого было приостановлено Россией по причине отказа от ратификации странами НАТО его нового варианта после исчезновения «блоков», на чем, собственно, и был основан договор. Несмотря на то, что Россия не выполнила определенные конкретные условия, преимущества режима проверки и инспекции, такие, как прозрачность и создание доверия, были настолько велики, что НАТО должна была лучше оценить все «за» и «против» и, конечно, не оставлять Россию без ответа на ее предложения. Также, что касается противоракетной обороны, настрой на сотрудничество с самого начала сократил бы уровень полемики.
Вопрос о расширении НАТО — еще более серьезный и сложный. С одной стороны, любое государство вправе выбирать себе тот или иной союз и никакая другая страна не может накладывать вето на это решение или решение НАТО принимать новых членов в соответствии с Вашингтонским договором. Российские политики должны задуматься над тем, продиктовано ли желание присоединиться к НАТО конкретной озабоченностью состоянием безопасности или просто желанием приобщиться к сфере безопасности, стабильности и взаимозащиты, которую представляет эта организация. Вместе с тем следует признать, что до недавнего времени этот процесс сопровождался мерами поддержки, при которых учитывались и российские интересы. В 1997 году одновременно с направлением приглашения Польше, Венгрии и Чешской Республике был создан Совместный постоянный совет Россия–НАТО и торжественно подписан акт о его учреждении. Следующий этап расширения НАТО, в которую в качестве новых участниц впервые также вошли бывшие советские республики, был «смягчен» повышением статуса Совместного постоянного совета Россия–НАТО, который в новом формате стал Советом Россия–НАТО при официально равных правах его участников.
Это был сбалансированный подход, а не какое-то сверхвнимательное отношение к российским проблемам и озабоченностям. Такого подхода недоставало в случаях с Украиной и Грузией, двумя европейскими странами, независимость, безопасность и территориальная целостность которых, безусловно, должны пользоваться поддержкой НАТО. Но обе эти страны еще далеко не отвечают критериям членства в НАТО, если еще действуют те критерии, которые были изложены в «Исследовании о расширении НАТО» 1995 года. Проблема «Открытой двери» все еще носит деликатный характер в отношениях с Москвой, и, несмотря на весь суверенитет по этим вопросам, на чем альянс, безусловно, должен настаивать, на этот раз (вспомним хотя бы Бухарестский саммит) не было никакой необходимости провоцировать Россию по принципиальным вопросам и рисковать опять же расколом НАТО. Из этих событий должны быть извлечены уроки, а расширение НАТО не должно осуществляться в бескомпромиссной конфронтации с Россией. Должен быть выработан «срединный» путь между принципом «никакого вето» и полной сдачей позиций перед лицом российского негодования.
Сотрудничество в Совете НАТО–Россия по-прежнему будет сталкиваться с большими трудностями, поскольку «включение» России сопровождается ее исключением из любых совместных решений по вопросам, касающимся только НАТО. Но, возможно, список «общих вопросов» может быть расширен. Очевидно, что Россия и государства — члены НАТО имеют общие интересы по большинству мировых проблем и угроз, которые возникли или укрепились в последние годы, таких, в частности, как распространение ядерного оружия, терроризм, последствия для безопасности в результате изменения климата и организованная преступность. Актуальным предметом может стать пиратство: арест украинского грузового судна с российскими танками, оружием и боеприпасами на борту в сентябре 2008 года и захват пиратского судна Россией в апреле 2009-го могут способствовать сближению российских и западных интересов.
Кроме того, потенциал Совета НАТО–Россия еще далеко не исчерпан, ведь программа включает такие проблемы как терроризм, ядерное распространение, миротворческие операции, ПРО, управление воздушным пространством, чрезвычайные ситуации гражданского характера, реформы в области обороны и логистика. Этот список может быть продолжен, и в нем должны быть расставлены приоритеты. Искреннее обсуждение новых документов России по международной безопасности также может стать пунктом повестки дня.
Можно подумать и о других полезных шагах. Например, конструктивным шагом со стороны НАТО могли бы стать проявление определенного интереса, уважения и движение к диалогу с возглавляемой Россией Организацией договора о коллективной безопасности (ОДКБ), посредством которой Москва, как представляется, пытается в какой-то степени подражать НАТО (в плане бюрократии, аббревиатуры и документооборота, причем нельзя сказать, что это у нее получается всегда неудачно). При этом показательно, что в штаб-квартире НАТО больше нет аппарата Специального советника генерального секретаря по делам стран Центральной и Восточной Европы, где в свое время велась самая конструктивная работа по сближению двух сторон и где вырабатывались «альтернативные оценки» для генерального секретаря НАТО.
Наконец, в своей Берлинской речи в прошлом году президент Медведев внес предложение о разработке общеевропейского договора по безопасности, высказав критические замечания в отношении существующей европейской архитектуры безопасности. Конечно, эта речь, так же как высказывания министра иностранных дел Лаврова на недавней встрече на высшем уровне ОБСЕ на Корфу, могут быть подвергнуты критике со стороны НАТО. В них содержится критика в адрес НАТО и ЕС (включая упомянутый выше так называемый «НАТО-центризм»), так же как в них просматриваются попытки вбить клин между США и Европой. Идея всеобъемлющей панъевропейской организации с юридически обязывающими полномочиями контроля над НАТО также очень сильно напоминает постулаты, с которыми бывший СССР носился много десятилетий назад.
Кроме того, даже спустя год после этой президентской речи подробного изложения российских идей в этом отношении все еще нет, что провоцирует спекуляции относительно намерений Москвы: вето против расширения союзов, недопущение «вмешательства» ОБСЕ, подтверждение существующих сфер влияния на бывшей советской территории. Интерес Запада состоит в сохранении доказавших свою дееспособность институтов обеспечения безопасности и всеобъемлющего характера ОБСЕ, а также в более эффективном использовании Парижской хартии 1990 года и Московской декларации 1991 года. Развитие сотрудничества между «взаимосвязанными институтами» и с Россией необходимо, но нужно ли для этого новое соглашение или достаточно более тщательного следования принципам, которые были многократно совместно согласованы? Этот вопрос остается спорным. Один из наблюдателей встречи на Корфу заявил: «В конце концов, в последние годы Россия вновь и вновь грубо нарушала принципы, которые теперь требует включить в договор по безопасности». Не в последнюю очередь это происходило путем вмешательства во внутренние дела других стран. Это совсем не тот вид «вмешательства», который практикует ОБСЕ: в то время как ОБСЕ навязывает определенные принципы, российское вмешательство всегда направлено на поддержку дружественных России сил.
Но, несмотря на все это, с позиций НАТО нет никакого вреда в том, чтобы сделать идеи президента Медведева предметом широкого диалога с Россией, и в том, чтобы добиваться конкретизации позиции российской стороны. ОБСЕ остается самым подходящим форумом для этого, несмотря на российское недовольство ее действиями в последние годы: Москва, по-видимому, стремится задвинуть на задний план «человеческое измерение» в пользу военно-политических аспектов. Этот диалог мог бы быть использован для оживления Парижской хартии. Нельзя также забывать, что Хельсинкский Заключительный акт, который имел столько положительных последствий для европейской истории, стал результатом советских предложений. «Процесс Корфу» мог бы вдохнуть в ОБСЕ новую жизнь, придать ей новое значение, хотя роль НАТО и ЕС при этом не должны быть обесценены.
Эта статья посвящена отношениям НАТО с Россией, но еще более важную роль играет ЕС. Например, рамки НАТО слишком узки для того, чтобы иметь дело с «промежуточными» странами. ЕС должен выработать единую политику в отношении России, Россия и ЕС должны вместе работать над своим сближением. «Восточное партнерство» ЕС должно быть распространено на Россию, а взаимозависимость в области энергетики должна привести к конструктивной взаимозависимости во благо обеих сторон. Новые возможности можно отметить в «растущей озабоченности ЕС в отношении ее более широко понимаемого восточного окружения и в его критическом осмыслении американской политики в отношении Евразии и России», что, будем надеяться, приведет к разработке «хорошо скоординированной трансатлантической политики в отношении стран, прилегающих к восточным границам ЕС и, в более широком смысле, в отношении России и постсоветского пространства».
Возвращаясь к событиям в Грузии: они были предсказуемы, не было провала разведки, был недостаток внимания, а развитие конфликта продемонстрировало не только российские конфронтационные и само-уверенные намерения, но также и слабость международной системы. Предложение НАТО о сотрудничестве, оставаясь на твердых принципах, должно быть нацелено на то, чтобы избежать подобных конфронтаций в будущем.
Отношения НАТО–Россия все еще, по-видимому, сохраняют значительный потенциал. НАТО нуждается в последовательной политике России и в этих целях должна координировать свои действия с Европейским Союзом. Более жесткая позиция России не должна привести к ослаблению единства НАТО, но прогресс, достигнутый в плане обеспечения взаимной безопасности, не должен быть принесен в жертву новой конфронтации. Новая Стратегическая концепция НАТО должна свидетельствовать о стремлении НАТО к укреплению доверия на континенте, включая Россию, и предусматривать использование Совета НАТО–Россия в целях разрешения взаимных озабоченностей и для осуществления подлинных серьезных усилий для определения и выработки новой всеобщей и совместной безопасности.
Цена: 0 руб.
|
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.