Карабахская триада – война, перемирие, мир
НОМЕР ЖУРНАЛА: 36 (2) 2009г.
РУБРИКА: Международные отношения
АВТОРЫ: Агаев Расим (Азербайджан)
Пушки смолкли на карабахском фронте в мае 1994 года, но мир между Арменией и Азербайджаном так и не наступил.
Историю противостояния можно разделить, разумеется, условно, на несколько этапов. Первый — 1970–1989 гг. — период подготовки Арменией скрытого от внешнего взгляда силового отторжения Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана, чему предшествовали попытки добиться реализации сепаратистской идеи конституционным путем; 1989–1991 гг. — период накопления сил, создания незаконных вооруженных формирований, постепенного перехода к этническим чисткам, спровоцированным изгнанием азербайджанцев из Армении и Степанакерта, а вслед за этим армян из Сумгаита, Баку и других районов Азербайджана; 1992–1994 гг.— этап открытых военных действий, завершившихся полным захватом области армянскими военными формированиями, а затем ряда территорий АР вокруг нее; подключение к конфликту посреднических миссий России, Ирана, Минской группы (МГ) и как результат миротворческих усилий — подписание Бишкекского протокола, в соответствии с которым стороны обязались «внять голосу разума: прекратить огонь в полночь с 8 на 9 мая 1994 г.; 1997 г. — по сию пору — перевод проблемы карабахского конфликта под «юрисдикцию» международных сил в лице их полномочного органа МГ ОБСЕ.
Постепенно в Ереване утвердилась доктринальная точка зрения, согласно которой, обладая «наиболее боеспособными на всем кавказском регионе» вооруженными силами, Армения как страна-победительница в войне за Карабах может диктовать свои условия Азербайджану, исходя из новых военно-политических реалий (президент РА С.Саргсян). В Азербайджане даже Зардушт Али-заде (основатель Народного фронта, позже лидер местной социал-демократии, один из активистов Хельсинкской группы, автор ряда миротворческих проектов) разработал обширный план-проект партизанской войны, который должен был положить конец армянской экспансии. Тем не менее, именно на отмеченной выше стадии внимание общественности оказалось прикованным к мирной идее, поступившей, правда, из-за океана. Американский политолог, бывший сотрудник госдепартамента Пол Гобл предложил проект политического урегулирования проблемы, изложив его в статье «Как справиться с нагорно-карабахским кризисом» (1992 г.). Ключ к решению проблемы, по его мнению, следует искать в приемлемых способах территориального обмена. Эта же идея прорабатывалась и в проекте американского посла Дж. Мареска, предложившего свой вариант политического урегулирования (1994 г.).
По существу, новое предложение являлось модификацией старой сахаровской идеи. План Гобла сводился к двум территориальным компонентам: часть НКАО передается Армении вместе с территориями истоков рек, текущих в сторону Азербайджана; под азербайджанский контроль переходит армянский участок, который соединит АР с ее Нахичеванской автономией. Предложения эти, к сожалению, встретили ожесточенное неприятие в Ереване и длительную дискуссию в Баку. Информационные сообщения и утечки того периода указывают на то, что они в той или иной форме рассматривались и на официальных переговорах различного уровня, включались в различные проекты политического урегулирования.
В частности, он стал составной частью плана, известного как Парижские принципы, явившегося результатом встречи президентов Г.Алиева и Р.Кочаряна, инициированной главой Франции Жаком Шираком (март 2001 г.). Годом позже азербайджанский президент подтвердил, что суть этих принципов сводилась к обмену коридорами — Мегри на Лачин.
Идеи территориального обмена можно рассматривать в качестве первого миротворческого проекта, первой приемлемой попытки урегулирования межнационального конфликта, основанной на взаимном компромиссе. Ценность ее состояла еще и в том, что было положено начало новой тенденции в практике улаживания межнациональных конфликтов на Кавказе — обращение к международному опыту решения аналогичных проблем. Обращение к историческим прецедентам позволяет сторонам, разгоряченным жесткими формами противостояния, лучше понять и осмыслить существо конфликта и постепенно избавиться от морально-психологических перегрузок, препятствующих налаживанию контактов, диалога, переговоров. Несмотря на то, что идею территориального обмена так и не удалось перевести в сферу политической практики, она стала важным элементом миротворческих инициатив и в этом качестве сохраняет свою перспективу.
В декабре 1993 года по инициативе Межпарламентской ассамблеи СНГ, Федерального собрания и МИД РФ на Аланских островах состоялся симпозиум парламентариев Азербайджана, Армении и НК. Участникам симпозиума была представлена новая модель урегулирования, получившая название Аландской. Суть ее — в использовании практического опыта урегулирования этнического конфликта между Финляндией и Швецией, имевшего место в начале ХХ века. Европейцам удалось избежать кровопролития благодаря тому, что конфликт разрешился путем нахождения особого статуса и границ самоопределения Аланд — 8000 островов архипелага в Балтийском море. На основе решения Лиги наций, Аланды, прежде входившие в состав Швеции, были объявлены территорией Финляндии, обязавшейся гарантировать населению островов сохранение шведского языка, обычаев, традиций, культуры в целом. Швеция получила гарантии безопасности для аландцев, право беспрепятственной связи с населением островов. Были разработаны законы, которые обеспечили Аландам полномочия суверенного государства в том, что касается вопросов самоуправления. Все остальные государственные полномочия — внешней политики, суда, уголовного права, таможни и денежных обращений — являлись прерогативой Финляндии. Не углубляясь в историю вопроса и детали законоположений, отметим, что в основных компонентах причины, вызвавшие к жизни конфликт из-за Аланд, как и политико-правовые и территориальные претензии Швеции и Финляндии, при всей своей европейской специфике, сопадают с теми, что имеют место в споре из-за Карабаха. Отличие, пожалуй, состоит в непримиримости кавказцев, отсутствии достаточной степени доверия и политической воли у их лидеров. Дискуссия, развернувшаяся в Азербайджане, обнаружила значительный интерес общественности. Реакция армянской стороны отличалась однозначностью неприятия. По официальному мнению властей НК, аландская модель не учитывает «исторических основ и психологических последствий карабахско-азербайджанского конфликта и войны — фактически за независимость НК от АР». Отказ всерьез рассмотреть наиболее удачную модель урегулирования, эффективность которой сопряжена не в первую очередь схожестью конфликтов, требовал, на наш взгляд, куда более убедительной аргументации.
Обращение к аландскому опыту тем более явилось позитивным моментом, что предлагался практически отработанный способ преодоления главного узла карабахского конфликта — противоречия между стремлением к территориальной целостности и правом на самоопределение, говоря языком М.Брайза, их уравновешиванием. Не без влияния этой модели сформировались миротворческие подходы, производные от аландской формулы «Выше автономии, но не государство». Характерным примером может служить план урегулирования, предложенный американскими учеными Д.Лейтиным и Р.Сюни (1999 г.). Согласно их разработке, Карабах де-юре должен оставаться в составе Азербайджана в соответствии с общепринятым принципом территориальной целостности и недопустимости одностороннего изменения границ с помощью силы. Этот общепринятый международный постулат согласовывается с правом полного самоуправления Карабаха, включающего суверенные права его правительства в области безопасности, образования, культуры и инвестиций в инфраструктуру.
Формула ограниченной государственности при наличии широких возможностей самоуправления содержится в целом ряде проектов, разработанных в последующие годы. К таковым можно отнести проекты, основанные на концепции ассоциированного государства, опирающиеся на ряд резолюций и деклараций Генеральной Ассамблеи ООН, касающихся различных форм осуществления права наций на самоопределение. В частности, известная декларация 2625, на которую часто ссылаются сторонники безусловного и полного самоопределения, допускает как раз и статус ассоциации с уже существующим независимым государством. В качестве примера ассоциированной государственности приводится статус острова Кука и Ниэ с Новой Зеландией, Пуэрто-Рико, Маршалловы острова и Федерация Микронезии с США. К слову, последние два ассоциированных государства даже стали членами ООН (1990 г.). Базируясь на этом опыте, американский дипломат, бывший представитель США в Минской группе СБСЕ Джон Мареска разработал свой план политического урегулирования карабахского конфликта (1994 г.). План предусматривает принятие Основного закона о статусе Нагорного Карабаха, на положениях которого может быть обеспечено его ассоциированное объединение с Азербайджанской Республикой. В трактовке Дж.Мареска «НК должен именоваться Нагорно-Карабахская Республика и должен быть полностью самоуправляемым законным образованием в суверенном государстве Азербайджанская Республика». Автор исходит из того, что «НКР должна быть внутри Азербайджана, ассоциированной с ним». План предусматривает известный набор государственных функций, предусматривающих реализацию принципов самоуправления, оговаривая при этом, что НКР не может быть признана в качестве суверенного независимого государства. Автор проекта предлагал также, чтобы СБ ООН и ОБСЕ стали гарантами выполнения условий проекта. Однако руководители мятежной области посчитали, что отношения НК с АР должны основываться на принципе полного равенства, исключающем любые вертикальные связи.
Близки были по духу к ассоциированному членству предложения директора Национального института демократии США, посла Нельсона Ледски. Суть их в признании того, что НК должна реально стать частью Армении, имея в то же время определенные связи с Азербайджаном. Однако автор предложений, возможно, сам того не ведая, подложил мину под собственную идею, обосновав ее итогами армяно-азербайджанского военного противостояния: «...армяне имели успех в этой войне. И необходимо азербайджанской стороне признать, что она кое-что потеряла». Такого рода апелляции с точки зрения азербайджанской стороны являются скрытой формой капитуляции. (В Баку исходят из знаменитого изречения египетского президента Насера: «Мы проиграли битву, но не проиграли войну!») С другой стороны, трудно представить себе документ, в котором международные посредники, облаченные полномочиями ООН, благословили бы положение, противоречащее упоминавшемуся выше ооновскому постулату о неприемлемости одностороннего изменения границ силой. Наконец, эксперты не без оснований считали, что в самом подходе к мирному урегулированию с базированием на неких итогах войны содержится «скрытый намек, что «военное решение» карабахской проблемы является единственно возможным». Все это вместе взятое, очевидно, и стало причиной того,что предложения директора Национального института демократии США так и не получили развития на переговорах посредников.
Впрочем, дискуссии вокруг модификаций ассоциированного государства имели то позитивное следствие, что усилия МГ постепенно сконцентрировались вокруг разработки проекта «общего государства», аккумулировавшего ранее сформулированные идеи и положения, наиболее полно отражающие подходы всех вовлеченных в миротворческий процесс сил. В представленном посредниками вниманию общественности документе (1998 г.) признавалось, что НК является государственным и территориальным образованием и вместе с АР составляет единое государство в ее международно-признанных границах. Последующие положения, наделяющие НК правом иметь собственную конституцию, осуществлять внешнюю политику в полном объеме, содержать армию (Национальную гвардию) и полицейские силы, свидетельствовали об эволюции взглядов на карабахское урегулирование в принципиально новом направлении. А именно — поиска мира на основе федеративных решений. Это подтвердил вскоре и тогдашний российский представитель в МГ посол Ю.А.Юкалов, заявивший, что НК было предложено согласиться стать членом некоего федеративного государства. С российской инициативой «общего государства» согласились США и Франция. Азербайджанские эксперты после тщательного изучения текста мирных предложений сопредседателей МГ ОБСЕ пришли к выводу, что речь идет все же о формировании союза государств, то есть конфедеративной форме объединения, причем ассиметричной.
Позиции сторон вновь разошлись: РА и руководство самопровозглашенной республики заявили, что готовы воспринять новую инициативу МГ в качестве основы для переговоров, АР же, ссылаясь на приоритетность норм международного права и национальных интересов, отвергла ее.
Неcмотря на это, инициатива посредников оживила интерес политиков, посредников и независимых экспертов к самой идее «общего государства», попыткам создания на ее основе новых модификаций мирного решения проблемы. Группа аналитиков Центра европейских политических исследований (Брюссель) во главе с Майклом Эмерсоном разработала свой план решения межнациональных конфликтов ЮК, включая и карабахский. По мысли разработчиков этого плана, ключом для их урегулирования, создания условий политической стабильности и динамичного развития региона может стать курс на интеграцию государств региона.
Авторы реализацию своего проекта обусловливали готовностью лидеров всех трех государств предпринять шаги в направлении региональной интеграции — создания Южнокавказского сообщества (South Caucasus Community) и согласием ЕС, России и США спонсировать интеграционный план, предполагавший специальные меры по поддержанию мира и безопасности и возвращению беженцев. Он также обязывал государства ЮК осуществлять государственно-правовые нормы, определяющие общеконституционное строительство, включающие высокую степень самоуправления для Нагорного Карабаха и Абхазии.
Предусматривалась также федерализация Грузии и Азербайджана с учетом районов проживания национальных меньшинств. Представляется, однако, что интеграционный вариант, или, как его еще называют, «проект федерализации» М.Эмерсона, плохо соотносился с политическими и культурно-этническими реалиями региона,и никак не соответствовал историческому опыту государств ЮК (Закавказскую федерацию, созданную под мощным давлением советского центра — Москвы, в конце концов пришлось упразднить, еще менее долговечными были попытки некоторых южнокавказских лидеров создать некое федеративное образование сразу после распада Российской империи), общественным умонастроениям и устремлениям политических элит. Нежелание лидеров государств региона принять план к рассмотрению в качестве предварительного документа только подтверждает такой вывод.
Есть основания полагать, что после Ки-Уэста, результаты которого, по словам одного американского дипломата, «растаяли, как мороженое в жаркий день», МГ стала зондировать почву для применения в карабахском урегулировании «Ангорского варианта», подразумевая под этим принцип кондоминиума. В прессу были вброшены конкретные положения прорабатываемого предложения. Однако камнем преткновения для сторонников кондоминиума явилось наличие у Степанакерта собственных вооруженных сил, что исключалось при применении ангорского опыта. Дальше журналистского обсуждения при активном привлечении посредников и экспертов дело не пошло. И все же, думается, в идее кондоминиума заложен один важный элемент, делающий ее достаточно эффективной и перспективной в деле разработки новых проектов урегулирования. Это — признание необходимости демилитаризации — первоначально очага конфликта, а в последующем и расширение мирной зоны до региональных масштабов. Разумеется, реализация такого плана должна происходить под жестким международным контролем, обозначив его в качестве неотъемлемого атрибута нейтрализации острых межнациональных конфликтов. Без демилитаризационного элемента в карабахском урегулировании не обойтись, независимо от того, какому из мирных планов (аландская модель, «общее государство», ассоциированное государство, федерация, конфедерация, кондоминиум, различные «совмещенные» варианты) будет отдано предпочтение.
Таков общий перечень проектов, с помощью которых представители международного сообщества рассчитывали приступить к «размораживанию» конфликта, называемого часто «замороженным».
Необходимо, пожалуй, отметить, что активизация посреднических усилий вызвала определенное оживление интереса политических сил и в общественной среде к участию в миротворческом процессе. Социал-демократическая партия Азербайджана опубликовала (1995 г.) свое видение вопроса. В тексте, представленном вниманию общественности, содержались предложения о начале прямых переговоров между Баку и лидерами НК, установлении экономического сотрудничества с Арменией до «полного завершения конфликта», статус НК определялся в форме автономии, «живущей на основе самоуправления». Мнение значительной части общественности выражала обнародованная осенью 2001 года «Хартия четырех» (по количеству членов инициативной группы, состоящей из экспертов и известных политических деятелей). «Хартия» исходила из того, что конфликт может быть разрешен лишь поэтапно, при этом обязательным считалось: восстановление территориальной целостности Азербайджана, предоставление НК права само-управления с передачей полномочий, реализующих государственный суверенитет высшим государственным органам власти АР.
«Хартия» особо оговаривала, что «если разрешение конфликта мирным путем станет невозможным, АР в соответствии с Уставом ООН и известными резолюциями его Совета Безопасности должна изгнать агрессора, применив силу».
К процессу разработки мирных проектов самостоятельно подключались и отдельные ученые, политологи. Н.Мехти, ученый-философ, в статье, привлекшей внимание экспертов, предложил нестандартный, внешне несколько парадоксальный подход на «принципах аномалии». Разработка ученого, по существу, представляет собой своеобразную интерпретацию Дейтонского мирного договора (1996 г.), наделившего население Боснии и Герцеговины «отложенным правом» самоопределения. «Принцип аномалии», по Н.Мехти, сводится к следующим мерам: АР признает НК в качестве НКР, как бы соглашаясь с ее независимостью, но НКР лишается возможности без всеазербайджанского референдума менять свое название или выходить из состава АР; НКР формально имеет свою армию, однако она находится под инспекцией АР и превращается в полицейские силы; каждые пять лет азербайджанский парламент ставит вопрос об упразднении НКР, но в этом вопросе представители НКР имеют право вето; в таком же порядке НКР ставит вопрос о выходе из состава АР, что отклоняется решением азербайджанского парламента и т.д. Принцип как бы обращен к ментальности конфликтующих народов, учету их этно-психологических особенностей. Таким образом, не ущемляются амбиции и достоинства сторон, что снимает в значительной мере запал конфронтации, одновременно создается патовая ситуация, которая, тем не менее, избегая острых, болезненных вопросов, способствует оздоровлению всей морально-политической атмосферы вокруг НК.
Известный бакинский журналист Эмиль Агаев выдвигал модель «Закавказской конфедерации» (ЗК). Надо сказать, при всей схожести с интеграционной концепцией М.Эмерсона, агаевская модель базировалась на возможности установления конфедеративных отношений на начальном этапе между двумя, а в последующем и тремя независимыми государствами ЮК. Спорные территории — Абхазия,Южная Осетия, Нагорный Карабах — включаются в конфедерацию или «Южнокавказский союз» (ЮС) в качестве ассоциированных членов, оставаясь при этом субъектами республик. Создание регионального объединения государств, по мысли автора концепции, происходит при непосредственном участии авторитетных международных организаций мирового сообщества, оказывающего ЮС необходимую политическую и экономическую поддержку.
Военно-политические тенденции, определившиеся в мировых делах после событий 11 сентября 2001 года, способствовали появлению концепции урегулирования с помощью силового принуждения. Правовой базой для ее реализации могли послужить положения Устава ООН о мирном разрешении споров и действий в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии, а также известные международные договоренности о нерушимости границ и др. Модель «силового принуждения», сформулированная автором этих строк, исходила из утвердившегося в ЮК убеждения, что внешние силы, так или иначе вовлеченные в мирный процесс, обладают достаточным потенциалом для того, чтобы принудить стороны к соглашению или заблокировать не устраивающий международное сообщество вариант. Предусматривалось создание Полномочного совета государств — гарантов мира и борьбы с международным терроризмом. В случае несогласия НК и АР с требованием определиться с принципами автономии в рамках единого государства, СБ ООН вводит жесткие меры принудительного характера против нарушителя ( по примеру ЮАР, Ирака). В отношении сил и лиц, саботирующих решения Полномочного совета, принимаются меры экстрадиции или же привлечения к Международному суду (по примеру Югославии). В сочетании с другими положениями концепции постепенно создаются условия для возвращения беженцев, налаживания мирной жизни и сотрудничества.
Были и иные предложения и миротворческие идеи, что свидетельствует об определенном повороте в умонастроениях общества в целом. Значение их в том, что они, с одной стороны, служат сдерживающим фактором воинственных, силовых, милитаристских тенденций. С другой, проекты мирного урегулирования межнационального конфликта обогащают сам арсенал мирных решений, приобщают к миротворчеству все новые силы, что само по себе увеличивает шансы разрешения спора вокруг Карабаха на основе разумных компромиссов.
Таким образом, можно утверждать, что попытки избежать кровопролития, войны предпринимались с самого начала конфликта. Но верно и то, что разворот к мирному разрешению территориального спора, обремененного негативом исторического прошлого и неспособностью советской федерации поставить процесс на конституционные рельсы, не состоялся ввиду отсутствия достаточного политического опыта у сторон и изначального замысла сепаратистов, ориентированных на силовой вариант. В условиях распада государственности и общей национальной экзальтации, подогреваемой пришедшими к власти национал-демократами, ориентация на военное решение проблемы стала доминирующей. На позиции сторон после достижения перемирия накладывали свой отпечаток итоги войны, позволившие Армении де-факто произвести сецессию НК и провозгласить образование независимой НКР. Этим определяются подходы сторон к мирным инициативам посредников — сперва России, а затем и Минской группы ОБСЕ.
В общей сложности Армения чаще отвергала мирные предложения, Азербайджан более активен в выработке миротворческих инициатив. Позиция Армении базируется на необходимости признания военно-политических реалий, Азербайджан апеллирует к международному праву, незадействованность которого в то же время оставляет за ним возможность восстановления суверенитета над всей своей территорией с помощью силы. Длительность перемирия — 15 лет — является не столько осознанным, сколько вынужденным выбором сторон, которые не могут не учитывать объективные перемены широкого геополитического порядка, вовлеченность мировых сил в кавказские дела, обострение между ними борьбы за сферы влияния, энергоресурсы и т.д. Следствием этого явилась активизация миротворческого процесса, когда конфликтующие стороны фактически принуждены идти на переговоры и диалоги различного формата, так или иначе рассматривать проекты мирного урегулирования, предложенные посредниками. Они практически охватывают весь набор способов и средств, аккумулированный международным сообществом в деле разрешения аналогичных споров, что способствовало большей информированности общественности о сути конфликта, путях преодоления его, исходя из имеющегося опыта. Тем не менее, достаточно широкого понимания безальтернативности политических решений не произошло.
Готовность сторон согласиться со многими принципами Мадридского соглашения можно считать значительным прогрессом, с одной лишь существенной оговоркой: стороны оказались в том же тупике, который привел их к ожесточенной конфронтации двадцать лет назад — статус НК. Азербайджан и в самом начале конфликта готов был рассмотреть вопрос расширения базовых функций самоуправления автономии (и в этом направлении даже принимались решения, осуществлялись практические меры), Армения же настаивала и продолжает настаивать на безоговорочном отделении, вплоть до признания независимости оспариваемой области. Стороны не готовы отказаться от контрпродуктивного подхода, сводящегося к формуле «Максимум требований при минимуме компромиссов», препятствующей выработке приемлемого варианта статуса НК. Суровая действительность для Азербайджана такова, что его дипломатия может заблокировать признание независимости НК, но возможность восстановления над ним своего суверенитета силой остается в силу многих факторов, в том числе внешних, проблематичной.
И все же ориентация на политические решения стала набирающей силу тенденцией, о чем свидетельствуют недавние признания ряда армянских лидеров о том, что кавказские межнациональные конфликты, включая карабахскую, не имеют силового решения. Оптимистический взгляд на перспективы карабахского урегулирования усилила Московская декларация от 2 ноября 2008 г., свидетельствующая об изменении в подходе России, в основе которого лежит ее новая, ориентированная на экономику, повестка в регионе. Многие эксперты и наблюдатели расценили ее как исторический поворот в переговорном процессе в силу того, что он является первым документом, подписанным как армянским, так и азербайджанским президентами.
Неготовность сторон самостоятельно преодолеть отчуждение, покончить с культивированием недоверия, завышенными претензиями актуализирует проблему качественно нового подхода и роли ведущих мировых сил в наведении порядка и стратегической стабильности в ЮК — в соответствии с возросшим геополитическим значением этого региона, ставшего средоточием широких международных интересов.
И все же ответственность за дальнейший прогресс мирного процесса лежит в первую очередь на нынешних лидерах РА и АР, ибо неизбежно приближается момент, когда они должны показать, ведутся ли переговоры для достижения ожидаемого народами их стран долго-жданного мира или же им более комфортно в ситуации бесконечно длящихся переговоров...
Список использованной литературы:
1. Томасс де Ваал. «Черный сад»; «Карабахская западня. Угрозы и дилеммы нагорно-карабахского конфликта. Южный Кавказ».
2. Али Аббасов, Арутюн Хачатрян. Карабахский конфликт. Варианты решения: идеи и реальность. — М.: Международные отношения. 2004.
3. Кривопусков В.В. Мятежный Карабах. — М., 2007.
4. Материалы семинара «Процесс мирного урегулирования нагорно-карабахского конфликта», 23–25 июля 2001 г.
5. Жевахов А. Ататюрк. — М., 2008.
6. Примаков Е. Годы в большой политике. — М., 1999.
7. United State Institute of Peace. War in the Caucasus/ F Proposal (by John Mareska) for Settlement of the Conflict over Nagorno Karabach. — Wash. D.C. — P. 5.
8. Гадирли Э. Выст. на Международной Кавказско-Каспийской Комиссии, 2008.
9. Эмерсон, Точчи Н. Стенограмма выступления «Пакт стабильности для Кавказа» // Материалы международной конференции по Кавказу. Фонд Эберта. Берлин, 26–27 ноября 2001 г. — Тбилиси, 2002.
10. Бишкекский протокол, Соглашение о прекращении огня с 12 мая 1994 г.: Казимиров В. «Эхо», 18.02.2009.
Цена: 0 руб.
|
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.