КРИЗИС В РАКУРСЕ ПСИХОЛОГИИ
НОМЕР ЖУРНАЛА: 35 (1) 2009г.
РУБРИКА: Тема номера
АВТОРЫ: Гуревич Павел
Мы еще не вполне отдали себе отчет в том, что мир оказался на разломе истории. Человечество столкнулось c самым сильным в своей долгой истории кризисом перепроизводства. Распалась связь времен – люди с трудом представляют собственное будущее. Утрачен баланс между настоящим и грядущим. Именно в таких муках рождается обычно новая цивилизация.
«С самого дна, снизу кто-то постучал…»
Управленцы все еще пытаются обуздать финансовый кризис. А он уже не только экономический, но и цивилизационный. Мрачные прогнозы «социальных критиков» кажутся теперь чересчур оптимистичными. Политики ищут выход из драматической ситуации, но еще не осознали, что «обратной дороги нет». Человечество уже прошло точку невозврата. Преображается уклад жизни, ценностные ориентации, миропонимание. То, что происходит сегодня, нельзя мерить прежними мерками. Глобализация обнаружила свой подлинный облик. Оказалось, что процесс, начавшийся в одной стране, способен парализовать всю экономическую систему мира. Материализовался шок от будущего. Катастрофически быстро рушится привычный уклад жизни. Уже не выглядит фантастикой, как однажды вы повернете кран, а вода не потечет… Может быть, не вспыхнет огонь… Не зажгутся телеэкраны.
Что дает основание для столь печальной картины? Стоит ли драматизировать ситуацию на фоне бодрых увещеваний? Но время обрело немыслимую динамику. Все это не может не отразиться на массово-психологических процессах. Политики выстраивают ряды цифр в полной уверенности, что можно рационализировать сложные социальные процессы. Мы по-прежнему видим в социальном горизонте фиктивный образ человека. Нам мнится, что мы можем вразумить его, воззвать к его интересам и здравому смыслу. Но история не подчиняется рациональным императивам. В ней бушуют страсти, тайные умыслы, недомыслие, «завистливая озлобленность» и похоть потребительства.
Недаром Ф. Ницше упрекал психологию в том, что она не смогла «отделаться от моральных предрассудков и опасений: она не отважилась проникнуть в глубину». Действительно, глубины психики все еще не исследованы.
Мы до сих пор не умеем оценивать исторические ситуации через ракурс психологии. Мы знаем сегодня о феномене коллективных скоплений, но так и не научились исследовать массово-психологические процессы.
Кризис в значительной степени отрезвляет. Его кричащие вызовы особенно заметны через ракурс психологии. Попробуем выделить три типологически разных состояния, связанных с кризисом: транс, панику, мортификацию (психологическое онемение).
Транс
Долгие десятилетия человечество вынашивало идеал потребительского счастья. Все жизненные ценности были стянуты к этой установке. Обыденное кредо западного мира вполне совпадало со словами Хлестакова: «Ведь для того и живем, чтобы срывать цветы удовольствия…» Такое состояние называется в психологии галлюцинаторным, или трансовым. Транс – эйфорическое чувство всемогущества. Массовая зачарованность прогрессом. Коллективное убеждение в том, что сказка никогда не кончается.
Это галлюцинаторное сознание настолько вросло в нас, что мы по-прежнему тешим себя иллюзией: кризис закончится, и мы снова окажемся в потребительском раю. Это не что иное, как «сон в оболочке сна» (О.Мандельштам). Да, люди хотят иметь множество товаров, различных жизненных благ, потреблять все, что может предложить постиндустриальная цивилизация. Они убеждены в том, что наука существует ради того, чтобы украсить человеческое существование. Производство призвано обслуживать человека. А потребитель должен потреблять во все возрастающих объемах. Пусть кофе с молоком течет прямо из крана. Пусть наука омолаживает, продлевает жизнь, поражает небывалым комфортом.
Между тем потребительское общество давно доказало свою исчерпанность. Еще несколько десятилетий назад американский социолог Даниэль Белл отмечал, что нынешняя цивилизация вызвала потребительский энтузиазм, спровоцировала различные потребности, которые невозможно удовлетворить, поскольку земные ресурсы не беспредельны. Спрос на природные ресурсы в период с 1961 г. вырос более чем в два раза, и в настоящее время уровень их потребления на треть превышает пороговое значение, при котором возможна их регенерация. К 2040 г. этот показатель составит 100%.
Многие проницательные психологи давным-давно отмечали признаки надвигающегося кризиса. Французский философ Жан Бодрийяр указывал на кричащее несоответствие между фиктивной и реальной экономикой. Он писал о том, что мы живем под бомбами, которые не взрываются. Это, в первую очередь, международный биржевой и финансовый крах. Ученый уже несколько лет назад предвидел, что в один прекрасный день все это неминуемо взорвется (Прозрачность зла. М., 2006, с. 41).
Французский философ не предвидел столь быстрого финала. Но уже в те годы финансовый долг начал приобретать орбитальный, циклический характер, перемещаясь по кругу из одного банка в другой, из одной страны в другую. Та страна, которая вновь обретала долг, в конце концов, оказывалась забытой. Ее выводили на орбиту, словно атомные отходы. А отсутствующие оборотные капиталы и это негативное богатство в какой-то момент начинало вновь котироваться на бирже.
Кризис всегда имеет причины, он – следствие нарушения причины и следствия. Сама система вышла за свои пределы. Она превзошла собственные цели, и для нее уже нельзя найти никакого лекарства. Этот двойной процесс парализации и инертности, ускорения в пустоте, избыточности производства при отсутствии конечных целей отражает и двойственный феномен, который принято приписать кризису: инфляция и безработица.
По мнению наиболее компетентных исследователей, нынешний кризис продлится не год и не два. Он рассчитан на 10–12 лет, стало быть, закончится не ранее 1920 г. К этому времени другим станет мироустройство, сложатся и укрепятся иные смысложизненные установки. Невольно возникнут вопросы вроде: Для чего мы созданы? Для биржевой лихорадки, для рыночной гонки, для безумия моды? Или мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв? Вероятно, полным безумием покажется нашим потомкам сегодняшний рекламный слоган: « Если денег нет, а счастья хочется, приходите к нам». Газеты недавно сообщили о престарелой даме, которая умерла под грудой товаров, закупленных ею впрок. Лучше не придумать…
Цивилизации умирают по-разному. Но надо иметь мужество, чтобы вовремя осознать суровую, горькую правду. Экономисты и футурологи отмечают, что количество промышленных мощностей в мире сегодня еще отстает от того уровня потребления, который имеет современное общество. Выход в том, чтобы наращивать уровень потребления, вводить новые экономические ресурсы. Но это ведет к экологической катастрофе. Промышленный подъем Китая оказался смертоносным для птиц, которые прежде пересекали просторы страны. Индия тоже мечтает о подъеме производства. Демографы предостерегают о громадном приросте населения в этой стране, о коллапсе всей мировой экономики в результате этих событий.
Кризис развертывается с точностью возвратно-боевой пружины. Нам казалось, что если мы изнасилуем природу, то она ответит нам взаимностью. Мы теперь не можем ждать милостей от природы после того, что мы с ней сделали. Ресурсы фактически исчерпаны. Нам мнилось, что естественное и искусственное поощрение потребления может гарантировать вечное стимулирование непрерывного цикла бескризисного развития мировой экономики. Но сегодня эта система, которая почти полвека поддерживала потребительский рай, завершилась. Пора осознать, что мы являемся живыми свидетелями агонии этого мира.
Социальные мыслители уже всерьез обсуждают прагматическую ценность войны. Заявляют о том, что вовсе не Ф.Рузвельт вытащил Америку из Великой депрессии, а наступившая вовремя мировая война. Ведь только она может разрушить избыточные производственные мощности и тем самым обеспечить очередной технологический рывок. Неизбежность новой бойни обсуждается с практической дотошностью. Законодатель интеллектуальной моды Э.Тоффлер рассуждает о том, что на протяжении истории войны постоянно сопровождали человечество. Ратники, витязи, рыцари, стрельцы, янычары, генералы и «простые солдаты» шествуют военным парадом перед нами. Побежденная сторона, подсказывает американский социолог, обычно претерпевает глубокие преобразования своих внутренних демографических, политических, экономических, национальных и даже духовных структур. Война, оказывается, чревата даже позитивным антропологическим преображением. Так, мол, вершится эволюция человека (Тоффлер Элвин и Хейди. Война и антивойна. М., 2005).
Паника
Премьер обратился к народу и сказал: «Кризис нас не коснется». Через несколько месяцев он изменил свое мнение: «Пожалуй, коснется!». А спустя некоторое время сказал: «Еще как коснется!». Представьте себе, умирающему больному требуется медицинская помощь. Прибывает скорая помощь, которая демонстрирует абсолютную растерянность. Один из врачей сообщает: «Ничего страшного, вытащим, не умрет». Другой возражает: «Нет, пожалуй, умрет и очень скоро». А третий отмахивается: «Выживет, но будет пожизненным инвалидом».
Разумеется, кризис начался неожиданно. Ни одна страна не избежала растерянности. Не стала исключением и Россия. Как сохранить трезвость мысли, если цены на нефть, которая являлась основным товаром страны, упали в три раза, а банковская система едва не рухнула? Трудно найти выход. Еще сложнее сохранить самообладание. Но есть еще одна грозная опасность – непрофессионализм. Это парадоксально, но в момент катастрофы важнее всего осознать размеры опасности, и здесь жестокая правда всегда предпочтительнее убаюкивающей лжи.
Ничто так не дезориентирует людей, как выброс противоречивой информации. Было сказано: «Россия – это тихая гавань, это остров стабильности, центр мировой экономики». Сегодня эта гавань открыта всем ветрам. Власть изо всех сил старалась не произнести ужасное слово – кризис. Она подыскивала для него мягкие синонимы. Она отмечала «трудности», толковала о «сложном периоде», ссылалась на «отголоски финансового бедствия». Между прочим, пока она пыталась предотвратить панику, на грани краха оказалась металлургическая промышленность, остановились конвейеры ведущих автопроизводителей.
Психология в глазах политиков стала синонимом утешительного слова. Лучше сказать неправду, чем напугать. Правда может спровоцировать панику. Этого боятся больше всего на свете, об этом пишут многие газеты. Лучше успокоить, создать видимость благополучия, уверенности в избранном курсе. При этом психологию рассматривают как некий наркотический укол. «Будет немножечко больно, а потом станет совсем хорошо…». Многие аналитические статьи о кризисе пронизаны оптимизмом. Пишут о том, что кризисы всегда были, есть и будут. За последние 500 лет мир пережил около сорока кризисов. Отмечают, что наученные Великой депрессией люди научились сдерживать негативные процессы кризисов. Убеждают, вразумляют…
Но психологические проблемы не решаются с помощью убеждения, разъяснения, здравого смысла. Здесь в силу вступают психологические механизмы, которые и определяют общественное сознание. Если в самом начале вкралась ложь, то потом можно сколько угодно апеллировать к искренности, правде, все это будет наталкиваться на недоверие и приводить к эффекту бумеранга. Отсутствие логики – признак паники. Страшнее этого зверя нет ничего. На фронте паникеров расстреливали без колебаний. Человек в толпе поддается таким инстинктам, которым он никогда не дает воли, когда он один. В толпе же инстинкты раскованы. Толпа анонимна и не несет никакой ответственности.
Масса – послушное стадо, которое не в силах жить без вождя. У нее такая жажда подчинения, что она инстинктивно подчиняется каждому, кто назовет себя ее властелином. У толпы нет одного настроения. Она обоготворяет и сокрушает, возвышает и сбрасывает с пьедестала, любит и испепеляет.
Психическое онемение
Психическое онемение – еще одна разновидность кризисного сознания. Внешне оно похоже на состояние транса. Та же глубокая погруженность в грезу, отсутствие явно выраженной мотивации, распад критической рефлексии. Однако данное психическое состояние лучше назвать не сноподобным, а сумеречным. В значительной мере это полное отчуждение от мира, резкое смещение ценностных установок, сужение спектра психических реакций. В ситуации психического онемения человек нередко утрачивает чувство идентичности. Грубо говоря, он с трудом понимает, кто он такой. Тем более, ему трудно осознать размеры того бедствия, в которое он попал.
Механизм, о котором идет речь, был выявлен психологией чрезвычайных ситуаций. Люди, попавшие в катастрофу, зачастую ведут себя как зомби. Они с трудом отдают себе отчет в том, что происходит вокруг. Когда психическое напряжение достигает предела, эволюционные ее ресурсы включают защитные механизмы. Внутренний мир человека либо начинает распадаться, наступает жестокий кризис, либо происходит полная или частичная «отключка». Человек все еще способен к автоматическим реакциям, но он не понимает смысла происходящего.
В тот памятный день, 29 октября 1929 г., который теперь называется «черным вторником», десятки инвесторов выбрасывались из окон. Но еще больше людей впало в состояние «небытия». Они оказались неспособными к тому, чтобы осознать последствия того, что произошло так внезапно и жестоко. Это был день полного хаоса. После Первой мировой войны все складывалось для экономики США наилучшим образом. Штаты снимали сливки и с прибылей военной поры, ожививших национальную экономику, и с достижений технического прогресса. Растущий оптимизм в сочетании с легким доступом к дешевым деньгам сыграл с инвесторами злую шутку. Граждане инвестировали больше, чем имели.
За день до краха фондового рынка вышел очередной номер популярного женского журнала Ladies Home Journal, с обложкой, на которой был напечатан призыв «Каждый способен разбогатеть на бирже». Более миллиона американцев заняли деньги и заложили свое имущество ради того, чтобы купить акции. И в одночасье все рухнуло.
Психическое онемение – это утрата будущего. Грядущие годы таятся во мгле. Страшнее всего ожидание. Грозен не сам меч Дамокла, а его постоянное присутствие над головой.
Однако психическое онемение, которое испытывают люди, со временем заменяется осознанием глубины трагедии. Вот тогда-то и срабатывают неучтенные прежде психологические механизмы. Именно в этот момент рождается образ века – века взрыва возбудимой толпы, бурной, необузданной и податливой. Состояние мортификации, судя по всему, начинает подпитываться даже картинами разрушения и бойни. Смерть приносит дивиденды. Кровь рождает ликование. Прогресс жаждет апофеоза войны.
Экономика имеет очевидное антропологическое измерение. Она больше не рассматривается как движение отвлеченных показателей хозяйствования. Нобелевскими премиями увенчивают экономистов, которые включают в экономический анализ состояние и действия людей. Стихийные реакции населения способны обрушить осмысленность экономических решений. Но это вовсе не свидетельствует о банальности простых психологических рецептов. Паника – несомненное зло. Но есть и другие факторы, способные выявить свою разрушительную мощь. Гораздо глубже и деструктивнее действует на психику людей неопределенность, пестрота и неожиданность сигналов, посылаемых обществу.
Цена: 0 руб.
|
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.
Впервые с момента выхода в свет в 1999 году трёхтомника Вагифа Гусейнова "От Ельцина к...?" читатели имеют возможность ознакомиться с полными текстами книг в электронном виде и скачать их.