Не так давно исполнился ровно год с начала протестов в Сирийской арабской республике. Однако режим Башара Асада все еще не пал. Несмотря на усиливающуюся международную блокаду, несмотря на помощь, оказываемую оппозиционерам со стороны монархий Персидского залива, несмотря на тотальную информационную войну против баасистского правительства.
Сирия — государство с чрезвычайно пестрой этноконфессиональной картой. Практически с момента обретения окончательной независимости в 1946 году Сирию сотрясали внутренние неурядицы, вылившиеся в целую череду государственных переворотов (до 1970 года их произошло несколько десятков). Политическая неразбериха первых лет становления нового государства не прямую зависела от специфики этноконфессиональной ситуации (свою руку к созданию этой «специфики» приложили французы, которые, будучи «мандатными» хозяевами Сирии, предпочитали селить местные религиозные общины по чересполосному принципу, чтобы, играя на противоречиях между ними, удерживать ситуацию здесь под своим контролем). За каждым новым переворотом стояла та или иная этническая или конфессиональная группировка.
Главная заслуга семейства Асадов перед сирийским государством заключается в том, что они принесли стране долгожданную стабильность. Именно после 1970 года, когда Хафез Асад во главе группы офицеров пришел к власти, свергнув фактического хозяина страны Салаха Джадида, для Сирии наступили относительно спокойные времена. Стабильность стала лозунгом всего правления Асада-старшего. Краеугольным камнем стабильности стал суннитско-алавитский альянс. На высших должностях государственной иерархии были представлены видные члены как одной, так и другой общины. Среди наиболее авторитетных и влиятельных суннитов следует выделить тогдашних вице-президента А. Х. Хаддама, министра обороны М. Тласа, начальника генерального штаба Х. Шехаби.
При этом экономика САР хромала на обе ноги. Сирия — страна бедная, зависимая от поставок из-за рубежа, в том числе — продовольствия. Основу экономики Сирии составляют нефтедобыча (0,5% от общемировой), сельское хозяйство, легкая промышленность, в меньшей степени — туризм. И ни одна из этих отраслей не была развита настолько, чтобы обеспечить потребности государства хотя бы наполовину. Безработица в Сирии и в «лучшие годы» достигала уровня в 20% от общего числа экономически активного населения страны, в 1990-е годы ситуация лишь усугубилась. К началу 2000-х годов за чертой бедности оказалась значительная часть населения, включавшая в себя в том числе и почти всех государственных служащих.
До конца 80-х — начала 90-х годов ХХ века Дамаск имел большой рынок сбыта своей продукции в лице СССР и стран Варшавского договора, однако с крушением социалистического блока для САР с ее непомерными военными расходами и тратами на геополитические проекты (например, поддержка ливанской «Хезболллы») настали тяжелые времена. На протяжении некоторого времени Сирии удавалось «латать дыры» путем освоения финансовой помощи, получаемой от арабских стран Персидского залива (в виде благодарности за участие в военной операции против оккупировавших Кувейт войск Саддама Хусейна). Однако и этот источник скоро начал иссякать. Вдобавок громоздкий государственный сектор, занимавший в 1980-х годах до 75% ВВП страны, пронизанный от кроны до корней коррупцией и кумовством, не отвечал требованиям изменяющегося сирийского общества и международной экономической конъюнктуры.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что в Сирии всегда была весьма богатая социальная почва для возникновения протестного движения. Как и в большинстве арабских стран, общественный протест здесь был локализован рамками радикальной религиозной парадигмы.
В конце 1970-х — начале 1980-х годов исламисты в Сирии окрепли настолько, что бросили вызов светской власти, выдвинув альтернативный проект развития государства (разумеется, шариатского). Противостояние националистов-баасистов и фундаменталистов, возглавляемых сирийским отделением организации «Братья-мусульмане», продолжалось несколько лет. Ситуация в Сирии той поры примерно напоминала сегодняшнюю — армия вела настоящие бои с повстанцами, беспорядками были охвачены все крупнейшие города страны — Дамаск, Алеппо, Латакия, Хомс, Хама.
Закончилось все в 1982 году, когда верные режиму части под командованием младшего брата президента Рифаата Асада уничтожили последний оплот исламистов в городе Хама7.
Что касается либеральной парадигмы, то ее представители в Сирии никогда не были особенно сильны. Их «звездный час» настал сразу после смерти Асада-старшего. Тогда сирийской интеллигенции казалось, что с приходом на высший государственный пост молодого президента, получившего гражданское воспитание и западное образование (проходил ординатуру в Лондоне, где и познакомился со своей будущей женой Асмой), в САР начнется долгожданная политическая оттепель.
Справедливости ради необходимо сказать, что призрачные надежды на лучшее будущее «либералам» дал тогда сам Башар Асад (разрешил издавать независимые газеты, амнистировал несколько сотен политических заключенных). В этой связи сирийские интеллектуалы (Аль-Буни, А. Далили, М. Кило, Р. Сейф) выдвинули власти ряд требований по либерализации всей государственной системы («письмо девяноста девяти»). Требования эти включали в себя необходимость создания независимых судов, реформирование партийной системы, отмену чрезвычайного положения и т. д. Буйство «свободы» продолжалось в Сирии без малого год, и вскоре «ветер перемен» сменился новыми заморозками. «Дамасская весна» была окончательно раздавлена осенью 2001 года, а ее участники получили длительные сроки тюремного заключения9.
При этом арест лидеров «либеральной» оппозиции не вызвал волны народного возмущения. В целом «дамасскую весну» в Сирии особенно никто и не заметил, в широких слоях общественности, разумеется. Этот момент является весьма симптоматичным, особенно на фоне жесткого кровавого противостояния, которое разгорелось между официальной властью и исламистами в начале 1980-х годов. Даже исходя из этого факта видно, какие силы в сирийской оппозиции всегда занимали лидирующее положение.
Период с 2000 по 2003 год ознаменовался для САР проведением экономических и политических преобразований. Башар Асад инициировал создание в Сирии «свободных экономических зон», значительно упростил хождение иностранной валюты, разрешил создание частных банков, модернизировал налоговую систему, предпринял дополнительные усилия для привлечения инвестиций в туристический сектор. Особой любовью Б. Асада были компьютеры и IT-технологии. Молодой президент считал, что именно развитие этой отрасли сделает Сирию технологическим лидером всего арабского мира10.
Результатом серии преобразований стала стабилизация внутриполитической ситуации и усиление позиций бизнес-сообщества. Именно этими обстоятельствами объясняется тот факт, что средний класс, значительное количество молодежи и бизнесмены сегодня, в условиях нарастающего гражданского конфликта, поддерживают именно центральную власть.
При этом не стоит идеализировать курс Б. Асада в целом. Будучи в некоторой степени заложником представителей «старой гвардии», новый сирийский лидер не мог инициировать проведение масштабных реформ (именно в угоду «гвардейцам» была раздавлена «дамасская весна»), вдобавок он унаследовал от отца политическую осторожность, прекрасно понимая, что небрежность в проведении модернизации может быть чревата катастрофическими последствиями для хрупкого этноконфессионального баланса страны.
В результате реформы Асада носили на первых порах половинчатый характер. Значительная часть населения Сирии, особенно на окраинах страны, продолжала влачить весьма жалкое существование, регулярно поставляя кадры в различного рода исламистские партии и организации, особо активизировавшиеся на территории страны в период американской кампании в Ираке.
В целом сирийскую оппозицию можно подразделить на несколько частей. Существует «легальное» крыло, то есть люди, которые, будучи недовольны курсом правительства, при этом считают возможным вести диалог с властями и готовы совместно вырабатывать стратегию развития страны, и «непримиримые».
К легальной части относятся либеральное Светское демократическое социальное движение (глава — Набиль Фейсал), коммунистическая партия «Народная воля» (глава — экономист, профессор Дамасского университета Кадри Джамиль) и так называемые «координационные комитеты» (спонтанно возникшие органы власти, избранные жителями городских кварталов; «комитеты» организуют демонстрации с требованиями реформ и выступают в качестве органов самообороны, защищая свои кварталы от нападений исламистов)11. Отдельно следует упомянуть, что доктор К. Джамиль активным образом сотрудничал с властями в комитете по подготовке новой конституции страны (принята на референдуме в февраля 2012 года)12. То есть большинство представителей этого течения считают уступки, сделанные правительством за год, прошедший с начала «революции», достаточной базой для продолжения внутринационального диалога13.
Что касается «непримиримых», то они представляют собой весьма разобщенное движение, среди них имеются как исламисты, так и представители «либерального» направления.
Исламисты действуют, в основном, внутри Сирии, организуя диверсии и вылазки против правительственных войск, сотрудников специальных служб и государственных чиновников, осуществляют террор в отношении «иноверцев». Блокируются они вокруг так называемой Свободной сирийской армии — ССА (командующий — бывший полковник сирийской армии Рияд аль-Асаад). Именно исламистам в феврале 2012 года выразил поддержку лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири, призвавший к свержению «еретического» сирийского руководства14. После этого даже глава американского внешнеполитического ведомства Х. Клинтон официально усомнилась в истинности целей сирийских повстанцев, которых международные СМИ с подачи «Аль-Джазиры» представляли исключительно мирными демонстрантами, противостоящими безжалостному «дамасскому мяснику»15. После крупных терактов в Дамаске (17 марта 2012 года) и Алеппо (10 февраля 2012 года) относительно того, кто на самом деле представляет наиболее активную часть сирийских повстанцев, сомнений не осталось практически ни у кого в мире.
«Витриной» сирийских непримиримых является базирующийся в Турции Сирийский национальный совет (СНС) во главе с «профессиональным» оппозиционером Бурханом Гальюном. Именно эта организация сегодня выбрана Западом и арабскими странами в качестве единственного законного представителя Сирии на международной арене. При этом очень сомнительно, что между СНС и ССА существует устойчивая взаимосвязь, с учетом крайне низкого авторитета Б.Гальюна (по происхождению Б.Гальюн — сирийский француз, профессор Сорбонны) и его окружения (также состоит в основном из эмигрантов) в широких слоях сирийской общественности.
В сирийском случае действия «непримиримых» натолкнулись на жесткий отпор со стороны большинства населения, которое считает исламистский проект развития страны неприемлемым. Вдобавок серьезным образом против непримиримых играет и выбранная ими тактика террора и запугивания. В результате экстремистских действий повстанцев растет число жертв среди мирного населения, соответственно — сокращается база поддержки радикалов. О возможности самостоятельного захвата ими власти речи уже не идет. 
В этой связи особую актуальность приобретает воздействие на ситуацию в Сирии внешнего фактора.
После египетских и ливийских событий в «арабской весне» все четче прослеживается роль Саудовской Аравии и Катара. Воспользовавшись волной протестов, охватившей арабский мир с начала 2011 года, Эр-Рияд и Доха сумели «зачистить» регион от всех более или менее влиятельных светских режимов. И это стало одним из важнейших итогов новой «нахды».
На Сирию саудиды точили зуб достаточно давно. Дело в том, что два этих государства на протяжении нескольких десятков лет боролись за влияние в Восточном Средиземноморье. Ареной их противостояния был в первую очередь Ливан, где с начала 2000-х годов саудовцы поддерживали суннитскую общину во главе с семейством Харири, а Сирия в сотрудничестве с Ираном помогала местным шиитам во главе с «Хезболлой». Также интересы Дамаска и Эр-Рияда пересекались на палестино-израильском векторе. И САР, и КСА боролись за контроль над местными исламистскими организациями с целью увеличения своего авторитета в арабском мире и усиления позиций в глазах Запада. Нельзя также сбрасывать со счетов и религиозного фактора — консервативный саудовский режим не мог допустить расширения в регионе позиций еретиков (шиитов-персов и алавитов-сирийцев), а также укрепления ирано-сирийского блока.
 Не отставал от Саудовской Аравии и Катар, правящее семейство которого, также исповедующее суннизм ваххабитского толка, в последние годы стало считать себя равной саудовскому королевскому дому по степени геополитического влияния16.
То есть перечень претензий монархий Персидского залива к Дамаску был весьма широк. В этой связи, когда в Сирии начались выступления оппозиции, саудовцы и катарцы не преминули этим обстоятельством воспользоваться, начав помогать повстанцам оружием и деньгами, оказывать содействие по дипломатической линии, а также задействуя свой главный козырь — «Аль-Джазиру» (этот канал начал привычно лепить из Башара Асада кровавого палача собственного народа, и это притом, что свидетельств массовых казней не обнаружили в Сирии ни западные журналисты, ни международные наблюдатели; исправно сведения о репрессиях поставляет лишь некий базирующийся в Лондоне Наблюдательный совет по правам человека17).
В отношении Сирии «заливники» попытались осуществить тот же сценарий, что и против Ливии. «Поднять волну» в рамках Лиги арабских государств — ЛАГ (эта международная организация уже достаточно давно находится под влиянием членов ССАГПЗ), а потом подключить к решению сирийского вопроса НАТО. Однако здесь их ждало жестокое разочарование. Против вооруженного вмешательства в сирийские дела выступила Россия, опасающаяся усиления радикального ислама в глобальном масштабе. Запад также не проявил особого интереса к организации военной операции в Сирии.
Дело в том, что Запад, в общем-то, не против был бы расправиться с режимом Асада (тем более, что в этом случае здорово пострадали бы региональные позиции Ирана), однако себестоимость бездумного вмешательства в ситуацию в Сирии для США и ЕС крайне велика.
 В Вашингтоне и Брюсселе все отчетливее понимают, что единственной силой, способной претендовать на власть и влияние в Сирии, являются исламисты. В случае их победы страна погрузится в пучину хаоса (религиозные радикалы начнут преследования алавитов, христиан и друзов, что породит ответные силовые действия со стороны религиозных меньшинств). Хаос этот моментально выплеснется за пределы САР, захватив Ливан, Центральный Ирак, Иорданию. Под угрозой окажутся и интересы Израиля — крушение режима Б. Асада приведёт к тому, что еврейское государство останется один на один с разгулом религиозного экстремизма у своих северных и северо- восточных рубежей.
Башар Асад в целом устраивает Израиль. Он не претендует активно на возвращение Голанских высот, более сдержан в отношении поддержки палестинских радикалов, сговорчив по ливанскому вопросу (в 2005 году Башар Асад вывел из Ливана сирийский контингент, безоговорочно подчинившись требованиям Совета Безопасности ООН). Не стоит также забывать о том, что именно в период правления Асада-младшего из устава Прогрессивного национального фронта (возглавляемая «Баас» коалиция лояльных правящей семье партий) исчезла фраза «нет миру, нет переговорам с Израилем, нет его признанию», которая была заменена удобоваримой формулой про приверженность Сирии принципам международной законности18.
Именно этими обстоятельствами и объясняется сдержанность Израиля в действиях и высказываниях относительно ситуации в Сирии. Израильский премьер Б. Нетаньяху, равно как и глава оборонного ведомства Э. Барак, в официальных выступлениях всячески обходят щекотливую сирийскую проб-лематику19.
Осознание значимости израильского фактора для ситуации на Ближнем Востоке останавливает Запад от вмешательства в ситуацию в Сирии. Таким образом, вопрос о проведении силовой акции против режима Башара Асада натовским контингентом пока открыт. Вероятнее всего, открытым он останется весьма продолжительное время (тем более, что перед глазами Европы и США сейчас разворачивается ливийская драма, явившаяся прямым следствием западного вмешательства). При этом не стоит думать, что Запад полностью откажется от давления на Сирию. Отнюдь. Разговор идет лишь о прямом военном вмешательстве, которое в настоящий момент Западу невыгодно, а для Израиля просто-таки опасно.
В этой связи особое внимание следует обратить на позицию России. Именно благодаря такой вот линии нашего руководства западные правительства имеют возможность в глазах собственной общественности примеривать «белый фрак», поясняя свое нежелание вступаться за сирийский народ, уничтожаемый тираном, позицией, занятой по этому вопросу Россией. Мол, хотели бы, да Россия не дает…
Сегодня ситуация вокруг Сирии в связи с направлением туда международной миссии наблюдателей несколько разрядилась. Однако не стоит думать, что затишье это будет продолжительным. Через месяц-два (а то и раньше) режим Башара Асада обвинят в нежелании выполнять план Кофи Аннана и все закрутится с удвоенной силой. Слишком уж велико желание Саудовской Аравии и Катара сделаться единоличными вожаками арабского мира.